Шрифт:
Он схватил «Планеты и их влияние», и из книги выпал перевязанный сиреневой ленточкой сверток. Жозеф развернул его и увидел десяток расплывчатых фотографий старого аукциониста без головного убора с поднятой, как у дирижера, палочкой и пачку писем, датированных 1883 годом. Все они почему-то оканчивались одинаково:
Меркурий, посланник богов, кладет свое сердце к твоим несравненным ногам.
Еще там были счета и копия документа:
ВЫПИСКА ИЗ СВИДЕТЕЛЬСТВА О РОЖДЕНИИ
Коммуна Мезон-Бланш
В 1840 году, 17 июля, в пять часов вечера, зарегистрировано рождение Александрины Эжени Просперины Пийот, женского пола, родившейся накануне, 16 июля, в три часа утра, в доме своих родителей, отца Антуана Пийота, двадцати трех лет, краснодеревщика, и матери Филомены Фурнье, двадцати лет, кастелянши, проживающих по адресу: улица Эсперанс 12а.
Составлено нами, Эженом Сюльпис Бурсо, мэром, заведующим отделом записи актов гражданского состояния коммуны Мезон-Бланш, на основе предъявления ребенка и заявления, сделанного его отцом, в присутствии Мишеля Андре Реми, тридцати девяти лет, каменщика, проживающего…
Жозеф хотел было вложить листочки обратно в «Планеты и их влияние», но передумал. Раз уж он не нашел коробочку из-под мигренина, так хотя бы принесет Виктору этот документ.
Модест Шамлан великодушно отпустил свою помощницу пораньше – симптомы ее недуга были ему хорошо известны по собственной супруге.
Пройдя по улицам, освещенным лучами закатного солнца, Люси Гремий почему-то чуть не заблудилась и только в сумерках добралась до квартала «Деревня будущего», созданного около сорока лет назад неким Шовло [206] . Он назвал улицы и переулки нового квартала в честь побед, одержанных Францией в войне с Италией в 1859 году, а также в честь национальных героев и завоеванных территорий. Люси Гремий с трудом отыскала в свете масляных фонарей табличку с надписью «Тупик Лабрадора» и свернула туда.
206
Александр Шовло (1797–1861) – архитектор-новатор; называл свои кварталы «деревнями». – Прим. перев.
Жан-Пьер Верберен сидел за столом, разложив на нем головку сыра и свежий багет и наливал себе бокал вина. Он изучал рекламную брошюру, где рабочим и пенсионерам предлагали жилье за скромную сумму в девятьсот девяносто пять франков. Домик площадью не больше двадцати пяти квадратных метров нужно было обустроить самостоятельно. В смету входили лишь каркас здания и крыша ценой восемь франков за метр. Там, где была глинистая почва, как в случае Верберена, владевшего кусочком земли на окраине Жантийи, советовали ставить фундамент на слой песка. Жан-Пьер совсем запутался в подсчетах, когда услышал стук в дверь.
Увидев незваную гостью, он собирался уже захлопнуть дверь, но девушка его остановила:
– Мсье Верберен, не бойтесь, я вас не съем! О, вижу, вы ужинаете, простите…
– Ничего страшного, садитесь, пожалуйста! – и он смущенно протер ладонью плетеный стул.
– Красиво! Сами сшили? – воскликнула она, показывая на кресло, прикрытое покрывалом из разноцветных кусочков ткани.
– Это Монетт, моя жена. Она пришивала по лоскутку каждую неделю, приговаривая, что, когда покинет меня, мне нужно будет лишь пересчитать лоскутки, чтобы узнать, сколько дней она боролась с болезнью.
– Мне жаль. И вы пересчитали?
– Нет, я и так никогда не забуду: девяносто два дня. Я сохранил восемь лоскутков, которые она не успела пришить. Она была уверена, что не проживет больше ста дней.
Люси было очень жаль его, и она стала лихорадочно искать повод сменить тему. Тут ее взгляд наткнулся на брошюру.
– Хотите построить себе домик?
– Да, у меня есть небольшой клочок земли и кое-какие сбережения, и вот теперь, когда образовалось достаточно свободного времени… Это, конечно, не бог весть что, но меня устроит и такой. Здесь все обветшало, да и сосед мне не нравится – бывший мясник, пристрастился к выпивке…
– А вы сможете сами справиться со строительством?
– Думаю да. Монетт говорила, у меня золотые руки, я ведь сам сделал здесь всю мебель.
– Вам можно только позавидовать!
– У вас руки не хуже, вы отлично стрижете…
– Знаете, я ведь пришла поговорить с вами о той рекламной карточке, которую ваш друг…
– Бренгар, Жан-Батист Бренгар по прозвищу Бренголо. Да, он использовал ее как закладку.
– Мой жених, капитан Альфонс Баллю из военного министерства, тоже носил с собой такую карточку. Он исчез неделю назад, и… Конечно, вряд ли такое возможно, но… я подумала… а вдруг ваш друг с ним подружился. Мне больше некуда обратиться.
Жан-Пьер Верберен поджал губы и с сомнением покачал головой.
– Вряд ли. Бренголо не из тех, кто захаживает в министерства. Я сказал, что он путешественник, но на самом деле он обычный бродяга. Живет одним днем и спит под открытым небом.
Вопреки его предположениям, Люси Гремий эта новость не обескуражила.
– Ну и что! Это все глупые предрассудки! Бывает и так, что люди из разных слоев общества сходятся…
– Пожалуй, у этих двоих есть нечто общее: Бренголо тоже бесследно пропал.
– Вот видите! А где он живет?
– Когда мы в последний раз виделись, он обитал в заброшенном доме недалеко от улицы Корвизар.
– Почему бы нам не пойти туда вместе?
– Прямо сейчас?!
– Может, завтра?.. Нет, лучше в воскресенье, у меня выходной. А сейчас знаете что? Я бы с удовольствием съела бутерброд с камамбером, я очень проголодалась!
Жан-Пьер засуетился, доставая тарелку, а Люси тайком за ним наблюдала. Ее умиляла его застенчивость, ей нравилось его выразительное лицо, коротко стриженные волосы, серебристым венчиком обрамлявшие макушку, добрые карие глаза с морщинками вокруг них. В конце концов, не такой уж он и старый. И Люси представила себе, как он вручает ей ключи от кукольного домика, покрашенного в яркие цвета, в точности как на странице брошюры, лежащей на столе. Жан-Пьер что-то говорил, но она, погрузившись в мечты, слушала его рассеянно.