Вот только на столе этом, вопреки собственным ожиданиям, Садюкин не заметил ни вазочек с салатами, ни столовых приборов, ни рюмочек, ни уж тем более жареной курочки или жаркого под соусом. Правда, стол оказался и не совсем пуст, так как на краешке его лежал прозрачный мешочек с ирисками.

«Непорядок, – нахмурив брови, подумал Фрол Петрович. – Чем же я закусывать-то буду?»

Видимо, поговорка о том, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, на Домну Мартеновну совершенно не распространялась. Садюкин этим фактом был очень недоволен, но виду не подал, наоборот, достал из сумки, которая все еще оставалась у него в руках, бутылку вина и протянул ее Домне Мартеновне.

– Ой, подарочек, – всплеснув руками, обрадовалась женщина. – Я так люблю подарки, дорогой…

– Фрол Петрович, – подсказал Садюкин, заметив замешательство собеседницы.

– Боже, какое великолепное имя! – пришла в еще больший восторг Залипхина. – А меня зовут Домна, но близким друзьям я позволяю называть себя просто Моной, – кокетливо повела она плечиком.

– Хорошо, Мона, – согласился Фрол Петрович и замолчал, тем самым делая тонкий намек, что пора бы и к делу приступать, то есть начинать знакомиться поближе.

Домна Мартеновна намека не поняла, убрала бутылку вина в шкаф и призывно посмотрела на Фрола Петровича. Садюкина этот взгляд не смутил и даже не удивил, потому что на Залипхину он и не смотрел, а извлекал в это время из сумки бутылку водки.

– Ой, еще подарочек! – снова обрадовалась Домна Мартеновна и уже было протянула руку за бутылкой, но Садюкин быстро спрятал драгоценный напиток за спину со словами:

– Нет-нет, это подарок нам обоим, который мы сейчас с вами и выпьем, так сказать, за знакомство и удачное продолжение дальнейших отношений.

– Оратор, настоящий оратор! – восхитилась Залипхина. – Я никогда не пила таких горячительных напитков, но вам готова подчиняться во всем.

– Стаканы неси! – неожиданно рявкнул на нее Фрол Петрович, которого женская пустая болтовня начала вдруг жутко раздражать.

Домна Мартеновна мигом исчезла в кухне, а через секунду вернулась с двумя хрустальными фужерами.

– А рюмок нет, что ли? – удивился Фрол Петрович.

– Нет, – покачала головой Мона-Залипхина. – Я же предупредила, что водку никогда не пила, только шампанское или вино.

– Ладно, так даже лучше, порции больше будут, – махнул рукой Садюкин. – А вот еще бы закусить чем-нибудь?

Залипхина как-то странно взглянула на собеседника, хихикнула и прощебетала:

– А я, между прочим, на диете.

«Черт возьми, – начал горячиться про себя Садюкин. – Неужели все бабы такие дуры? Если она на диете, это ведь не значит, что и я с голоду должен помирать».

– Зато у меня есть ириски, – неожиданно вспомнила женщина. – Угощайся, Фру-фру, – схватила она со стола пакет с конфетами и протянула Садюкину.

Что собой представляет это фру-фру, Фрол Петрович уточнять не стал, но ириску все же из пакета взял. Затем он открыл бутылку, разлил водку по фужерам и, подняв свой, провозгласил:

– За нас!

– За вас, – пискнула Домна Мартеновна и вслед за своим кавалером лихо выпила все содержимое своего фужера, даже не закусив при этом ириской. Затем она икнула и заявила:

– Я пьяна, а потому можете любить меня, Фру-фру, бесконечно.

Теперь Садюкин наконец понял, что странным словом «фру-фру» женщина называла его самого. Нельзя сказать, чтобы Фролу Петровичу это прозвище сильно пришлось по вкусу, но и явной неприязни он к нему не испытывал, а потому не стал противиться. Однако приступать к любовным утехам, по его мнению, было еще рановато.

– Между первой и второй перерыва нет вообще, – провозгласил он, снова разливая водку по фужерам.

– Так бы и слушала целый день, – в который уже раз восхитилась словам Садюкина Домна Мартеновна. – Вам не в школе милиции работать надо, а государственным деятелем становиться.

– С-спасибо, – поблагодарил Фрол Петрович, зажевывая водку ириской.

Мона тоже выпила свою порцию и через несколько минут, как человек, совершенно не привыкший к крепким спиртным напиткам, напрочь окосела.

Пока Садюкин наливал по третьей, Домна Мартеновна несколько раз стрельнула в его сторону пьяненькими глазками и вдруг, бросившись на своего ухажера, жарко зашептала:

– О, мой господин, бери меня, я вся твоя, но только не бросай.

Будучи серьезным и практичным холостяком, Фрол Петрович к таким порывам чувств не привык, а потому в первую секунду даже немного растерялся. Однако, быстро взяв себя в руки, он убрал руки женщины со своей шеи и строго сказал:

– Нет, так дело не пойдет. Вы бы, Домна Мартеновна, мужчину сначала накормили бы… – тут он посмотрел на одинокий пакетик с ирисками, хмыкнул и поправился: – Ну, если не накормили, то хоть напоили бы, а потом уже и целоваться лезли.