— Загадочный бриллиант в маске, — повторила Изабель. — А священник не путешествовал по Западной Бенгалии, сэр?

— Черт побери, — прошептал Дариус и виновато посмотрел на нее. — Простите, Елена. У меня манеры сапожника. Но как я пропустил это? Как я мог пропустить это?

— Свежий взгляд, мистер Торн! — улыбнулась Изабель торжествующей женской улыбкой.

— Как вы замаскируете бриллиант?

— Изменением его цвета? — предложила она. — Разве не нагревают некоторые камни, чтобы изменить их цвет и заставить выглядеть более ценными? А можно ли с помощью определенной обработки создать обратный эффект, чтобы драгоценный камень казался грязным… или ничего не стоящим?

— Блестящая глина… — У Дариуса восторженно засветились глаза, и он преобразился. — Тогда это действительно может быть камень! Не важно, что еще… Вполне возможно, один из нас носит его в своем кармане! Это не статуэтка и не резное украшение, и я слишком долго трачу впустую время, пытаясь доказать, что мы не виновны ни в обладании им, ни в обогащении! Но… — он стиснул руки Изабель, — мы на самом деле увезли священное сокровище.

— На самом деле, — эхом повторила Изабель его слова, покоренная радостным возбуждением, осветившим его лицо, и затаила дыхание от жара его рук, мгновенно согревшего ее руки.

— Елена, вы бриллиант! — Он со смехом притянул ее к себе и неуклюже закружил по библиотеке в неком подобии вальса. Его радость была заразительной, и Изабель тоже засмеялась, чувствуя головокружение от вращений. Это безрассудное веселье мгновенно открыло ей две истины. Во-первых, как замечательно быть в объятиях Дариуса Торна, когда одна его рука лежит у нее на спине, а голые пальцы другой переплетены с ее пальцами. Когда ее лицо находится всего в нескольких дюймах от его лица, а сила, исходящая от его торса и широких плеч, приводит в панику ее чувства. И во-вторых, что Дариус Торн не умеет танцевать.

Смеясь над неровным ритмом его движений, Изабель откинула назад голову, чтобы насладиться головокружительными ощущениями, и обнаружила, что смотрит прямо ему в глаза.

Ну вот. Это радость. Невероятно. А она никогда не думала, что снова почувствует ее.

Дариус мурлыкал популярную мелодию, импровизированную серенаду, делавшую мгновение еще сладостнее, а затем что-то изменилось. Боль от воспоминаний ушла, уступив место осознанию и признанию нового желания, которое пробивалось вперед так быстро, что Изабель задохнулась. Ее смех затих, его неуклюжие шаги замедлились, и Изабель осталось несколько секунд, чтобы взмолиться: «Пожалуйста, Дариус. Поцелуйте меня и заставьте снова почувствовать себя женщиной».

Он стоял, глядя на нее и немого чаще дыша после вальса, а затем, словно услышав, как она вслух высказала свое желание, медленно склонился к ее лицу. Движение было таким неторопливым и осторожным, а выражение лица являло такую смесь жгучего желания и неуверенности, как будто он ждал, что она воспротивится или отстранится.

Изабель замерла, как птичка, подняв к нему лицо и ожидая его прикосновения.

Его дыхание смешалось с ее дыханием, и дрожь предчувствия огнем пробежала по ее телу. Изабель услышала стук собственного сердца в ушах и подумала, что Дариус, наверное, тоже его слышит.

А затем его губы скользнули по ее губам, словно легкий шелк, но такие теплые, что у нее остановилось дыхание, а по коже пробежал восхитительный трепет, и Изабель залилась румянцем. Прикосновение Дариуса все изменило, и ее захлестнула волна облегчения. Осмелев, он крепче сомкнул руки и прижал ее к себе, а его поцелуй превратился из неуверенного касания в праздник ощущений. Он целовал ее все горячее, и в ответ на стон, сорвавшийся с его губ, бедра Изабель поднялись и напряглись. Она прижалась к Дариусу, чтобы не упасть, а ее губы непроизвольно приоткрылись, чтобы насладиться им, и пригласили его сделать то же самое.

«Боже, помоги мне! Я не девственница, но такого со мной не бывало».

Язык Дариуса скользнул по ее пухлой нижней губе, и Изабель затрепетала. Она бессознательно сделала то же самое и была мгновенно вознаграждена шквалом обжигающих огнем поцелуев, не поддающихся описанию. Один поцелуй переходил в другой, пока она уже не могла разобрать, где кончается один и начинается следующий, — она только не хотела, чтобы они прекращались. Мир сжался, и все ее познания о том, что происходит между мужчиной и женщиной, разбились вдребезги.

Стыд исчез, и она прильнула к Дариусу, страстно желая и требуя большего.

Изабель выгнула спину, и в награду он прижал ее к груди, но вдруг поднял голову и постарался восстановить дыхание и самоконтроль.

— Мы не можем… — прошептал он. — Я не могу этого сделать.

Изабель тотчас освободилась, оттолкнувшись от его груди, но осталась стоять перед ним.

— Я… — Сделав шаг назад, она дотронулась до своих губ. Они были припухшими и теплыми от его поцелуев, а ее щеки горели не только от замешательства. — Я должна… оставить вас… с вашей…