Когда перед пареньком оказалась жуткая, оскаленная морда, на которой злобно сверкали подозрительно разумные ядовито-зеленые глаза с вертикальным зрачком, он застыл, ощущая дыхание смерти в нескольких дюймах от себя, не в силах пошевелиться, скованный ужасом. Дыхание сперло, в горле образовался ком, а ноги отказались повиноваться – послушник врос в землю, ощущая только, как тонкими струйками за шиворот сочится болезненный холод.

Тварь неожиданно остановилась, недоуменно потянула носом, словно не совсем понимая, кто перед ней – друг или враг. Впрочем, Исэйас сомневался, что у этих существ существовало такое понятие, как дружба – скорее, принадлежность к стае, «свой». И по какой-то, совершенно не понятной ему причине, враг замешкался. Возможно, именно это сомнение с его стороны и придало пареньку достаточно храбрости для того, чтобы выхватить из-за пояса кинжал, отданный ему Хесом, и, ни мгновения не медля, вонзить в самое уязвимое место Твари – в глаз.

Противник взревел, судорожно мотая башкой, потом прижал ее к земле, стараясь избавиться от жалящего лезвия, занозой засевшего в обрамленной роговыми платинами глазнице, внезапно хрипнул и завалился набок, открывая дымящуюся рану на брюхе, из которой толчками выходила черная кровь.

– Живой? – Хес мельком оглядел послушника, перевел взгляд на его трясущиеся руки, ухмыльнулся и неожиданно ободряюще подмигнул.

Исэйас только кивнул вихрастой головой, пятясь назад и даже не пытаясь сдержать дрожь, пока не прижался к горячему боку вороного жеребца.

Твари, поджав хвосты, убрались прочь, однако послушник все же чуял на себе пристальный взгляд: враги не оставили их в покое, а просто на время отступили. И это здорово нервировало.

Хес сделал неуловимое движение мечем, и капли темной, густой крови бусинками скатились в траву, оставив клинок девственно-чистым. Охотник невозмутимо загнал оружие в ножны, встряхнул уставшие кисти рук и взлетел на Силеста. Ветряной дух ощерил внушительные клыки, косясь недовольным взглядом на трансформировавшегося Ролло, и прянул вперед, не дожидаясь, когда медлительные спутники хозяина последуют за ним.

Ветер бил в лицо, быстрая езда и острое чувство опасности пьянили кровь – ранее Исэйас за собой такого не замечал. Ему по нраву было тихое спокойствие библиотеки, безопасное, где шелест страниц звучал боевым рогом, едва слышное поскрипывание кожаного переплета – сталкивающимися клинками, а потрескивание огонька свечи – гудением пожарищ творящейся истории. Но оно никогда не грозило смертью, которая дохнула на него сегодня леденящим душу холодом. И, вопреки здравому смыслу, Исэйас не сожалел о том, что ввязался в это дело. Все это заставило почувствовать себя живым, но что самое главное – нужным, необходимым. Пусть он еще и не понял, почему два таких воина, как Ролло и Хес, к тому же уже не являющимися людьми, таскают его за собой, но ему это несомненно льстило. Более того, где-то на самых задворках сознания билось опасение, что однажды они решат избавиться от такого неумехи, как он.

Твари опасливо стелились тенями на почтительном расстоянии, не приближаясь, но и не отставая. Порой Исэйасу казалось, что их становилось больше, но стоило ему сморгнуть, как существа вновь растворялись в вечной ночи Тропы, и только острое чувство опасности продолжало напоминать о том, что преследователи совсем рядом.

Хес же был достаточно спокоен – судя по всему, Твари уяснили, что с зубастой добычей им так просто не справиться, а лезть под удары кусачей стали и жалящих заклятий им не хотелось, – и охотник прекрасно это понимал.

До выхода с Тропы добрались без происшествий и, провожаемые тоскливым воем Тварей, вышли в тварный мир. В первое свое путешествие по пути фейри Исэйасу, за спиной которого кровожадно щелкали жуткими челюстями огромные существа, сдерживаемые одним только Хесом, было не до того, чтобы заметить сам миг перехода. В этот же раз он сполна насладился необычным сначала выцветанием красок, а после – ослепительной яркой вспышкой радужного света.

Впрочем, когда он проморгался, радости значительно поуменьшилось. Они находились в нескольких ярдах от массивной стены, которой была окружена цитадель – иначе и не назовешь, – Святого Ордена. Каменные стены, уходящие высоко вверх, глубокий ров, кольцом окружающий старинное, но все еще страшное в своей мощи и неприступности строение. Острые шпили башен пронзали хмурые небеса, вгрызались в серо-стальное небо, словно голодные звери. К воротам вел подъемный мост, возле которого неусыпно дежурили суровые старшие братья. Этот пост, вопреки логике, был почетным – туда отправляли только тех, в чьей силе и верности не было сомнений.

Исэйас был здесь всего один раз. Когда его, совсем еще мальчишку, привезли сюда после того, как его родной город был поглощен очистительным пламенем Семерых. И ему запомнилось не то, что он видел сейчас: мрачные переходы, гнетущее ощущение чего-то неправильного, враждебного, опасного.

– И как ты собираешься туда попасть? – скептически поинтересовался Ролло, разглядывая опущенный мост и двух широкоплечих братьев, вооруженных алебардами.

В руках городских стражников подобное оружие всегда смотрелось несколько неуместно, отчасти потому, что представители власти и не умели особо ими пользоваться, разве что глушить, как дубинами. Охраняющие же въезд старшие братья держали их с некоторой небрежностью, но в то же время особой цепкостью, которая и отличает истинных умельцев от неумех. И Ролло ничуть не сомневался, что они отлично управляются с этим неудобным оружием.

– Очень просто, – оскалился Хес и снял чересседельную сумку.

Растянул завязки и небрежно вытряхнул прямо на траву три рясы со скрещенными факелами на спине.

Исэйас покосился на охотника, как на умалишенного – неужели Хес действительно считает, что их вот просто так пропустят в святая святых только потому, что на них будет одеянье Святого Ордена. Что и озвучил в полной мере.

– Не нас, – уточнил охотник, – а тебя. А мы – всего лишь сопровождающие. В любом случае, иного варианта я не вижу.