«Свинец, что ли? — подумал Владимир. — Наверное, экспериментальная с увеличенным зарядом. Выдумщики».

Он по-прежнему держал металл в руке и вдруг почувствовал, как блестящая поверхность цилиндрика стала таять в ладони, словно это была не рука человека, а муфельная печь.

Владимир забеспокоился. Черт знает, что могли положить в боеголовку на том конце света. Радиоактивное вещество, например. Он торопливо затолкал металл обратно в контейнер, закрутил крышку и тщательно протер ладони песком вперемешку с травой.

Шли часы. Поисковая группа что-то задерживалась. Владимир обшарил поляну, собрал контейнеры, сложил их в кучу и, отойдя от греха подальше, стал ждать.

Знакомый шум вертолетного двигателя раздался, когда солнце перевалило за горизонт. Тарахтенье быстро приближалось, и Владимир, цепляясь за уступы, вскарабкался на скалу. Вертолет был чужой — это он определил сразу. Звук двигателя, уже отчетливо слышимый, был гуще, солиднее, чем у «МИ-4», и нарастал он слишком быстро. Неизвестная вертушка шла на максимальной скорости.

Через короткое время силуэт машины замаячил над горизонтом. Это был «МИ-8» — средний между «МИ-4» и «лягушкой» «МИ-6» аппарат. Две турбины и небольшой вес обеспечивали ему хорошую скорость и дальность полета.

Придерживаясь одной рукой за камень. Владимир отчаянно замахал изодранной в скитаниях гимнастеркой:

— Эй! Сюда! Я здесь!

Вертолет летел низко, и его просто не могли не заметить. «МИ-8» промчался так близко к верхушке скалы, что потоки воздуха едва не сбросили Владимира. Промчался и, не сбавляя скорости, стал стремительно уходить к голубеющей вдали цепочке гор хребта Кумроч.

Владимир замер от отчаяния, а потом, поняв, что вертолет возвращаться не собирается, с размаху влепил кулаком по граниту.

Он плакал и ругался самыми последними словами. Потом вытер грязными руками лицо и с ненавистью сказал вслед улетевшей надежде:

— Ну, сволочь, отольются вам мои слезы.

Потрясение опустошило его. Он спустился со скалы, упал на траву рядом с грудой контейнеров — хрен с ней, с радиацией — и уснул.

Поисковики так и не прилетели — ни в этот день, ни на следующий. Владимир доел последние две рыбины, перетащил всю груду контейнеров в расщелину в скале — для сохранности — и снова двинулся в путь.

Спустя еще два дня над местом падения головки завис «МИ-4». Из люка выскользнула веревочная лестница, и на поляну по ней спустились три человека — лейтенант и два капитана. Вертолет тут же втянул лестницу в свое зеленое брюхо и улетел.

Без лишних разговоров прибывшие стали осматривать куски разбитой болванки.

— Пусто, — сказал лейтенант, — ни одного контейнера.

— Это они, — мрачно заявил один из «кэпов». — Пронюхали и решили поработать на себя, сволочи.

— О переброске знал ограниченный круг лиц, — осторожно возразил лейтенант.

— Знает ограниченный — может знать и неограниченный.

— Утечка?

— А как иначе объяснить их бегство? Как раз после боевой.

— Их ищут? — спросил лейтенант.

— В том-то и дело. Вся ПВО на ушах стоит. Как в воду канули.

— Понимаете, что будет, если груз попадет в чужие руки?

— Чего уж не понять, — тяжело вздохнул второй капитан.

— Должны найти наши. Без вариантов.

— Трудно работать, — пожаловался капитан. — Такое не часто случается. Тут и контрразведка, и КГБ подключились. Как же — секретная часть.

— Документы какие-нибудь пропали?

— Мелочь. Секретчики говорят, особой важности не представляют.

— Еще одно доказательство того, что они знали о грузе и сработали в свою пользу.

— Да, да, — рассеянно сказал лейтенант. — Что Хозяину скажем? По головке не погладит.

— Это точно, — хмуро подтвердил капитан.

Они замолчали.

— Ну что, голуби, — вдруг весело сказал лейтенант, — семи смертям не бывать — одной не миновать. Как-нибудь отбрешемся. Хозяин тоже человек — авось поймет. Мы здесь вроде и ни при чем. Давайте пожабим по сигаретке — и в путь.

Оба капитана немного повеселели. Этот лейтенант, прибывший неделю назад с Большой Земли, хоть и внушал им неясное опасение, но, в общем-то, казался своим парнем.

— Я угощаю.