Клуб любителей фантастики, 2012

Аннотация

В антологии собраны рассказы современных российских писателей, опубликованные в разделе «Клуб любителей фантастики» журнала «Техника — молодежи» за 2012 год.

  Рисунки Николая ДОРОНИНА

 

 

Валерий Гвоздей НАЙТИ КРОТА 1'2012 Когда голова занята решением проблемы, работа не прекращается ни на минуту. Весна в разгаре, тёплый воскресный лень. Высотные дома сверкали окнами. Заливались птицы. Я гулял во дворе с шестилетним сыном Владиком, учил кататься на велосипеде, недавно купленном для пего. А сам думал. Наш отдел четвёртый год искал возможности использования «кротовой норы». Обнаружили «нору» в ходе гравитационного линзировання. Поначалу её трактовали как некую аномалию, данные вопиюще диссонировали со всем прежним опытом в исследовании космоса. Долгие поиски разгадки привели к открытию планетарного значения. По мнению ведущих теоретиков, материя способна прорывать физическое пространство и проникать из одного района космоса — в иные, весьма удалённые. Гравитационные всплески, случавшиеся на ранней стадии развития Вселенной, довольно существенно искривляли, взламывали ткань пространства. Так и возникали пробои, создавая нечто вроде «кротовых нор», имеющих немало общего с «чёрной дырой». Хотя у «кротовых нор» отсутствует горизонт событий. Эти канаты действовали, условно говоря, вне пространства, а значит и — времени, то есть — мгновенно. И перекачивали вещество, то в одном, то в другом направлении. Расширение Вселенной ослабило связь поскольку стала значительно меньше локальная кривизна пространства. Но входы-выходы не исчезли, просто устья не затрагивают теперь наш континуум. Чтобы заставить «нору» действовать, чтобы сквозь неё проскользнуть, требуется энергия с отрицательным потенциалом, нужна так называемая «экзотическая материя». Ключ к «норе» — мощный гравитационный импульс. Во всяком случае — в теории… Владик крутил педали, я, придерживая велосипед за руль и седло, шёл рядом с ним, пока не уткнулся в Роговцева, моего коллегу, шедшего из магазина с набитой сумкой. Он живёт в соседнем подъезде. Остановились, поздоровались. Коллега заговорил на тему, занимавшую нас обоих. Вступления гут уже не обязательны. — Я снова посчитал… вздохнул Роговцев и переложил сумку из левой руки в правую. На компьютерной модели, конечно, прикинул… Всё упирается в «экзотическую материю» хоть тресни. Без неё «кротовина» схлопывается. Он выглядел расстроенным. — Кто бы еще подсказал, что за материя, — вздохнул я в ответ. Где и почём… «Кротовая пора» должна быть насквозь проходимой. Иначе просто не интересно. Потянув за рукав моей куртки, Владик сказал: — Пап, тогда лучше найти крота. Сын был серьёзен. Искренне стремился нам помочь. — Идея хорошая, — улыбнулся Роговцев. Погладил раннюю лысину. — Может, займёшься? Не зря ведь устами ребёнка… — Младенца… — Я сдвинул Владику на нос бейсболку с персонажами Диснея, взъерошил короткие волосы над воротником. — Эх ты, горе-помощник. Кроты в космосе не водятся. — А кто выкопал норки? — Владик сдвинул бейсболку обратно и нахмурился, обдумывая противоречие, для него очевидное. — Вопрос закономерный. Мы с коллегой свели всё к шутке, но разговор застрял в памяти. Образ, возникший в голове сына, беспокоил, тревожил меня. Я подготовил записку «наверх». В ней предлагал вывести разрешение всей аппаратуры на максимум. Начальство упиралось. Зачем это нужно, в изучении макрообъекта? Энергозатраты велики и без того. Я настаивал. Приводил аргументы, какие мог наскрести. Указывал на застой, на отсутствие подвижек в изучении «кротовой поры». В итоге своего добился. Через три месяца аппаратура нашла «крота». Его застукали на выходе из «кротовины». Он не прокапывал «поры» в пространстве. Он пользовался ими для перемещений. А потом застукали ещё двух. Они двигались с невероятной быстротой, совершали невероятные манёвры, недоступные земным кораблям, иной раз под острыми, невозможными углами, совсем не тратя время на торможение. Резвились, как дети. Мы испытали шок, когда поняли, что это живые существа. «Кротологня» стала влиятельным, стремительно развивающимся направлением. Я возглавил программу. Всех лихорадило. Если могут «кроты», почему нельзя человеку? Оставалось не совсем ясным, как же довольно крупные шарообразные существа, напрочь лишённые технических приспособлений. выживают в космосе, при температурах, всего лишь на два-три градуса выше абсолютного нуля, в глубоком вакууме? * * * Срочно была организована масштабная экспедиция в окрестности «норы». К счастью, «кроты» наших кораблей не испугались. Вели себя дружелюбно. И проявляли детское любопытство. Накапливалась информация. Живое приспосабливается к внешним условиям. Наблюдения показали: «кроты» впитывают лучистую энергию звёзд. Им хватает, несмотря на габариты свыше километра. Управляют гравитацией, мгновенно гасят инерцию при движении. Глаз не имеют, но великолепно ориентируются. Метаболизм «кротов» меня интересовал крайне мало, способ размножения — тоже. Пусть всем этим занимаются экзобиологи. Мы сосредоточились на способности «кротов» использовать «нору». И на способности человека — использовать животных. Я первым из людей приблизился к ним, выйдя в открытый космос. Чувствовал некоторое волнение. Чувствовал доброжелательный интерес с их стороны. «Кроты» были очень велики, для живых существ. Я был очень мал. Не угрожал ничем. Они поверили человеку, а значит, — людям. Позволяли касаться, ходить но телу. Зверушки улавливали даже паразитическое излучение — вызванное электромагнитными и тепловыми волнами систем, оборудования скафандров. Но особенно «кротам» нравились идущие от наших передатчиков радиоволны, «кроты» лакомились волнами традиционных рабочих диапазонов, как деликатесом. Нам удалось прикормить зверушек. Не обладая полноценным разумом, «кроты» были довольно сообразительны. Мы начали дрессировку. Применялась тактика «пряника». Я пообещал отстегать любого из коллег, если тот заикнётся о «кнуте». Скоро выяснилось, что «кроты» могут гравитационным захватом «привязывать» корабли к себе, с ними двигаться, быстро и без негативных последствий для экипажа. Уже через месяц каждый из «кротов» откликался на индивидуальный позывной. Охотно выполнял команды, словно хороший пёс, которому в радость служба хозяину. Я нарадоваться не мог. Сами «кроты» избегали проявлять инициативу, лишь отзывались на действия людей. Как будто зверушки опасались сделать что-то не так и лишиться обретённой дружбы. Когда закончились наши ресурсы, пришлось возвращаться. Очень было жалко прерывать работу. Мы надеялись, что «кроты» нас дождутся. Им тоже не хотелось расставаться. Настолько, что они пошли за нами. Летели сзади и на большом удалении. Поэтому заметили их лишь на месте. Визит «кротов» встревожил многих. Я слышал упрёки в безответственности. И в том, что мы легкомысленно подвергли опасности всё человечество. Гостей хотели выдворить за пределы галактики. Но «кроты» проявили деликатность. Собрались за орбитой Луны. Там и держались. Навигации не мешали. Нам с ними делить было нечего. Они жили в космосе, и планеты, спутники зверушек не привлекали. Их привлекали только люди. Я заверил, что «кроты» под контролем. Показал выучку зверушек, показал их готовность к сотрудничеству. Корабли Военно-космических сил регулярно патрулировали зону. Постепенно страхи улеглись. Зверушки оценили то обстоятельство, что вокруг Земли так много вкусных радиоволн. В свою очередь, нашей группе стало проще вести работу, наблюдения. Дело продвигалось. Выработанная методика не отличалась сложностью. Корабль шёл на «стыковку». Двигался вместе с «кротом» к «норе». С «кротом» совершал перемещение. Тем же порядком возвращался обратно. Перспективы открывались головокружительные. Уже составлялись звёздные лоции районов по ту сторону канала. Со временем «кроты» выведут нас и к другим «норам», я был уверен. Также я был уверен, что отыщется много зверушек. Вряд ли их всего три в бесконечно расширяющихся просторах Вселенной. «Кротам» правилось путешествовать с людьми и лакомиться радиоволнами. Ещё нравилось, когда о них думают с симпатией: зверушки реагировали на эмоции. Моя душа пела. Чем не «экзотическая материя»? Живая «экзотическая материя», добродушная, покладистая. Наделённая удивительными свойствами. Чудо мироздания. Как такое могло возникнуть — бог весть. Обширные газовые облака содержат много чего, в том числе простейшую органику. Может, где-то, при сгущении облака, под действием гравитации, эта специфическая жизнь и появилась? Раздавались скептические высказывания. Методика ненадёжна, уязвима. Люди будут зависимы от настроения безмозглых тварей. К чему такая зависимость приведёт? Я возражал. Тысячи лет зависели от домашних животных. Почему нет? У «кротов» было то, что нужно людям. У людей было то, что нужно «кротам». Неплохая основа для сотрудничества. Мы строили планы. И вдруг «кроты» исчезли. * * * Поиски ни к чему не привели. Скептики торжествовали. «Кротов» побыло ни поблизости от Земли, ни в окрестностях «норы*. Почему ушли? Вернуться ли назад? Может, у них период гона или нечто вроде сезонных миграций? Экзобнологи не могли сказать ничего определённого. Прошло два месяца. «Кроты» не объявились. Крах всех надежд. Облом, в масштабах человечества. Я впал в депрессию. Чуть не запил. В таком плаченном состоянии меня застал неожиданный звонок Глеба, школьного друга, астронома. Друг хотел увидеться. Глеб работал в обсерватории, находящейся на обратной стороне Луны. Обсерваторию закрыли на профилактику, всю, полностью, чего прежде никогда не было. Сотрудникам предложили уйти в оплачиваемый недельный отпуск, лететь на Землю. Все подчинились. Глеб не мог допустить значительной паузы в наблюдениях. Покидая Луну, установил свою аппаратуру, на скале, в частном порядке. Разрешающая способность меньше, но хоть паузы не будет. Вернувшись, Глеб изучил запись. Сразу взял недельный отпуск — мол, не нагулялся. Пришёл ко мне вечером, когда и жена, и сын были дома. Я понял, что гость хочет поговорить наедине. Мы закрылись в кабинете. Он подключил к ноутбуку флэшку: — Взгляни. Кажется, это связано с твоей проблематикой. Запись не радовала качеством. Изображению здорово не хватало чёткости, мелкие детали неразличимы. Фокус не тот. И ракурс не менялся, в данном случае он был неудобен. Камеру всё-таки настроили снимать далёкие звёзды. Но мой друг обработал запись. Рассмотреть главное удалось. Несколько боевых кораблей окружили «крота», заставили сместиться. Начали полосовать его лазером, с близкого расстояния. Лазеры применяли и другие суда, не подпуская сородичей. «Крот» дёргался. Потом затих. Неподвижного «крота» потащили на военную базу «Луна-1». Стало понятно, зачем работников обсерватории сплавили на Землю. У меня внутри будто всё инеем покрылась: — Да, связано с проблематикой… Я скопирую? — Флэшка в твоём распоряжении. На всякий случай я сделал пять копий, четыре спрятал в надёжных местах. Одну взял с собой в институт. Пошёл к руководству. Закончив просмотр, начальство помолчало, обдумывая ситуацию. Вопросы были заданы ожидаемые, типичные: — Откуда запись? — Не важно. — Кто-нибудь ещё видел? — Пока нет. Я считаю, нужно потребовать объяснений. — Потребовать у кого? — У командования Военно-космических сил. Корабли военные. Совершено убийство. — «Кроты» не являются вашей собственностью. «Кроты» не являются также имуществом, переданным вашему отделу для использования в научных целях. Дикие животные, к тому же неземные. — Убито живое существо, обладающее правом на жизнь. — Согласно действующему законодательству, любое живое существо, обнаруженное вне Земли, — представляет собой только объект, ни в коем случае не субъект нрава. — Но ВКС чинят произвол!.. Нанесён ущерб научной программе института! Человечество лишено возможности осваивать дальний космос с помощью «кротовых пор»! — Большую часть исследований финансирует Министерство обороны. Вы хотите остаться без работы? — Сделаем вид, что ничего и не было?.. Начальство, подумав, изрекло: — Хорошо, отправим запрос. А вы обещайте не распространять запись. * * * Через месяц пришёл ответ. Мне его показали, вызвав «наверх». Я читал документ, стискивая зубы. Корабли ВКС подверглись нападению со стороны «кротов». В порядке самозащиты были вынуждены применить лазеры. Животные отступили. Ни слова о том, что убит «крот», ни слова о том, где находится мёртвое тело. — Чушь! — возмутился я. — «Кроты» миролюбивы! Не стали бы нападать на людей! Начальство смотрело на меня с жалостью: — У вас есть какие-то основания сомневаться?.. Документ поступил из весьма уважаемой, высокой инстанции — Штаба ВКС. Я покинул кабинет в ярости. Меня трясло весь день. Ночью, когда я выкладывал запись в Сеть, трясло меньше. Разгорелся нешуточный скандал. Влиятельная партия «зелёных» обрушилась на ВКС. Штаб был вынужден оправдываться. Версия предлагалась, в общем, та же. Вскоре произошло событие, которого я не предполагал. Кто-то из ВКС, мучимый совестью, а может, и безденежьем, слил информацию в СМИ. Вызвал бурю. Версия Штаба ВКС рассыпалась — седовласые мужи с большими звёздами на погонах имели довольно бледный вид. Но что это могло исправить? Теперь я понимаю: случившееся было неизбежно. «Кроты» слишком доверчивы. С людьми так нельзя. Многих интересовало, что у «кротов» внутри. И в чём секрет безынерционного движения, которым они владели в совершенстве. Какие внутренние органы позволяют нм подчинять себе гравитацию, проскальзывать через «норы», да и в обычном пространстве развивать огромные скорости, которые людям не снились. Идея препарировать «крота» зародилась в учреждении военного профиля. Всё, разумеется, делалось в строжайшей тайне. Выбран был самый доверчивый и маленький, названный в отделе Колобком. Странно, что Колобок их подпустил, ведь улавливал настроения. Должно быть, военные использовали шлемы, экранирующие, блокирующие излучение мозга. Или «крот» не ожидал, что люди причинят ему зло. Мы-то не причиняли. Семь боевых кораблей дружно подошли к Колобку и развернули сеть. Опутав, повели за Луну, чтобы расправа не была видна с Земли. Возможно, «крот» воспринимал это как новую игру. Совсем не противился — его щедро угощали потоками вкусных радиоволн. Шкура у «крота» прочная. Только боевой лазер не бытовой электрический фонарик. Ощутив страшный удар когерентного излучения, Колобок рванулся. Прочнейшая сеть из наноуглеродных трубок выдержала. Толстая «кротовая» шкура впитывала излучение разных видов. Но, разумеется, не такой интенсивности, не такой разрушительной мощи. Наверное, он кричат от боли. К нему устремились сородичи. Их сразу отогнали залпами лазеров. Уверен, Колобок сумел бы защититься, отшвырнуть корабли, убить людей направленной гравитацией. То же могли и сородичи. Ведь они с «норой» справлялись. Ничего не сделали. Подозреваю, что у «кротов» убивать не принято. Колобок ещё был жив, когда роботы стали углублять, расширять возникший разрез. Параллельно велось тщательное сканирование фиксировалась деятельность внутренних органов. До последней секунды, пока жизнь не покинула Колобка… Вот почему «кроты» ушли. Вот почему канули в «пору» и больше ей не пользуются. Не появляются в освоенной человечеством зоне космоса. Вдруг это навсегда? Подлость, вероломство не прощают. Ни люди, ни животные. Думаю, «кроты» не сталкивались с агрессией, жестокостью иных живых существ. А может, вообще мы стати первыми живыми существами, которых они встретили. Могу вообразить, до чего они разочарованы. Я сам разочарован, в высшей степени. * * * Результаты вскрытия засекречены. Тем не менее военные преуспели не слишком. До сих нор человечеству недоступны перемещения сквозь «кротовые норы». Мне горько. И стыдно. Чем дольше я думаю о происшедшем, тем хуже становится. Как вымолить прощение? Совет моего сына вновь актуален. Хотя повод совсем другой. ТМ Яков Хотомлянский ОТКЛОНЕНИЕ 1'2012 Я ни за что не хотела учиться на компьютере, но Юрка сказал, что надо, а то я не буду такой, как все. — А все, — какие они? — Нормальные, — сказал Юрка. — Интернет, драйвера там всякие, а ещё принтер и торрент. Я сказала что ничего не понимаю, а Юрка мне сказал, что это само собой, потому что я ещё не пробовала, а когда попробую, какая мышка умная и какие строчки ровные сами собой получаются, когда пишешь на клаве, то вообще умру от счастья. Мне вообще не хотелось умирать — хоть от счастья, хоть от несчастья, и поэтому я спросила Юрку, зачем писать на Клаве, вон она какая хорошая девочка и почти моя подружка. А Юрка сказал мне, чтобы я заткнулась и сколько у меня есть денег? Денег у меня было маловато для компьютера. Мне на день рождения надарили подарков на три тысячи семьсот рублей, они хотели мне подарить всякую ерунду, но я твердо сказала, чтобы только деньгами. Твёрдо я говорю редко, но когда говорю, то все слушают. И деньги мне принесли безоговорочно в конвертике таком красивом. И я сказала Юрке, что три тысячи семьсот рублей. А Юрка отвернулся и сказал, что он мне может дать ещё семь тысяч, он их год копил. Я хотела заплакать от счастья, что Юрка такой добрый, но заплакать у меня не вышло, а вышло только засмеяться, а Юрка велел мне заткнуться, потому что всё равно мало, к нужно хотя бы пятнадцать. И мы стали думать, где ещё взять денег. Но взять было совсем негде, у моих самых лучших подруг было совсем немного, а у двух девочек в нашем классе деньги были, но они бы не дали, потому что я не стала бы у них просить, потому что я у жадин не прошу. Вся тогда Юрка и сказал, что пойдём всё равно в магазин, и хоть посмотрим, что мы можем купить на эти деньга, или приценимся. Я не очень поняла про «приценимся», но Юрку нужно слушать — он старше меня на два класса, и ещё семь тысяч мне даёт. Хотя они ему тоже нужны, и я даже не понимаю, чего это он такой добрый ко мне. Он ещё сказал, чтобы я ничего хорошего от покупки компьютера не ждала, потому что хоть денег было очень много, всё равно их было мало, а что хорошее можно купить в наше время на малые деньги? — Ничего хорошего, — сказал Юрка. — А вдруг хоть что-нибудь выберем, — как эхо повторила я. В магазине было приятно. Горело много ламп, и от их света сияли разные сложные и красивые штуки на полках, и мне показалась, что я в старинной сказке пещеры Али-бабы. Но очень скоро мне как-то стало прохладно и зябко. Я не знала, что со мной. Я сказала Юрке, что, может, мы лучше пойдём домой, а он мне ответил, чтобы я не выступала и что если мне жалко денег, то эти моё дело, а комп всё равно нужно купить. Продавец был молодой парень, Он был симпатичный, в белой рубашке, и очень умный, тугому что глупый во всём этом не сумел бы разобраться. И вот они с Юркой стали разговаривать, сначала тихо, а потом громче и громче, и вся воспитанность этого парня куда-то исчезла, и он стал шуметь, вот именно, не кричать, а как-то шуметь, и, наконец, сказал Юрке, что нечего с такими деньгами ходить по таким магазинам. А Юрка тоже разозлился и стал выкрикивать, что покупатель всегда прав. А во мне опять какой-то холодок появился и опять пропал. Подошла я к продавцу и говорю ему, — парень, ты на нас не шуми, а подбери нам на эти деньги, что можно. Больше денег мы всё равно не наскребём, а жить без компьютера в наше время совершенно недопустимо. А без торрентов — тем более. Он почему-то засмеялся и спросил у Юрки — это кто? А Юрка сказал, что это — будущая владелица и хозяйка. Тог да парень опять заулыбался и сказал, что ему нужно подойти к старшему продавцу и к заведующему секцией. И он ушёл, а мы с Юркой молчали и переживали, чем закончится его поход. Его не было минут десять, и мы уже стали думать, что он уже к нам и не выйдет, но он вышел и сказал, что бывают же на свете такие совпадения, и чтобы мы прошли с ним. Юрка сразу поднял голову и повеселел, а мне опять стало немного тревожно, и немного ожидающе. Мы прошли в полутёмный коридор, и там было несколько дверей, а на одной было написано — «Некондиция». И продавец открыл нам дверь и сказал, что совершенно случайно к ним привезли несколько компьютеров, но они немного бракованные, потому что хотя они работают нормально, только что-то в них испорчено, ещё с завода. Но, сказал парень, они ничего, и на пару лет тебе хватит, чтобы ты научилась, а потом — неизвестно, что ещё будет, может быть, мне и учиться не придётся, потому что не у всех получается. 11 стоят они недорого, у нас ещё и деньги останутся. Вот Юрка ему и говорит, — хорошо, берём. А мне говорит — иди, выбирай. Я его сразу приметила. Он стоял на полочке чуть в стороне от других и немного светился. Я спросила у Юрки почему он светится, а Юрка мне сказал, что это у меня от радости в глазах светится, и чтобы я не болтала ерунду, а давай скорее расплатимся и пойдём домой. Мы расплатились, и я взяла мой первый компьютер в руки и к себе прижала, и он был очень тёплый, и я почувствовала к нему уважение. Когда мы пришли домой, я попросила Юрку скорее его включить, но он сказал, что завтра и нужно немного потерпеть. И ушёл, потому что денег немного осталось, и он хотел на них какие-то штучки купить, я забыла, как он их называл. Я очень боялась, но открыла потихоньку крышку и стала смотреть, сколько там кнопок с буквами и с разными значками, а некоторые были вообще без надписей, а просто из белого металла. И вдруг одна кнопка, которая вверху, она засветилась таким синим огоньком. Я хотела тронуть эту кнопку и только поднесла к ней палец, как сразу экран стал сначала синим, а потом разноцветным, было очень красиво, и на экране появилась надпись, чтобы я поставила компьютер на стол и надела наушники. Я у него спросила, а где я их возьму? А он засветил новую надпись, что наушники лежат в коробочке, которая у него сбоку, и её нужно вытащить, а там уже будут наушники. Я так и сделала, надела наушники и подумала, что если бы у меня было зеркало, я бы себе, наверное, понравилась. А потом в наушниках раздался шум или звон, но глухой, а потом заиграла чистая и глубокая музыка. Она, эта музыка, была совершенной и свободной. Я не любила раньше музыку, вернее, любила не очень, но эта… Она пронзила меня, она дотронулась до сердца, мне стало жарко и одиноко, я хотела заплакать, без причин, просто так, чтобы омыть слезами мою прошлую жизнь, а, может быть, и будущую, ибо кто может сказать, какой она будет. Музыка звучала несколько минут, потом затихла. И тотчас я услышала голос — наушники можешь снять, мы теперь можем разговаривать напрямую. — Ты кто? — удивилась я? — Твои компьютер. — Ты мне снишься? Как ты можешь разговаривать? — А откуда у тебя уверенность, что я не могу разговаривать? — Но ты же не живой. — Докажи мне это. — Ты не дышишь, у тебя нет глаз, и ты…. И сама расхохоталась. — не знаю. А что ты живой? — Больше, чем ты думаешь. Ты большая путаница, ты путаешь причины и следствия. — Например? — Например, ты считаешь, что это ты меня выбрала. — А на самом деле? Ты, что ли? — Сама думай. И деньги тебе подарили, и Юрка ни с того ни с сего расщедрился, и магазин подходящий нашёлся, и светился я немного, чтобы ты на меня обратила внимание. — Предположим. Но как ты со мной разговариваешь? Зачем я тебе? — Я не разговариваю с тобой, а обмениваюсь мыслями. А ты мне затем, что ты одарённая, но очень неразвитая. Годы уйдут, пока ты усердным трудом дойдёшь до приличного уровня развитии. — А с тобой? Сколько времени уйдёт с тобой, пока я достигну этого уровня? — Нисколько. Ты уже достигла. — Как? Когда? — Когда играла музыка. Хотя, это не совсем музыка. — И что я теперь могу? — Всё. Человеческий мозг не знает запретных границ. Ограниченным его делаете вы, люди. Все свои великие возможности вы планомерно уничтожаете. Вы кушаете, занимаетесь любовью, зарабатываете деньги, много спите и постоянно обманываете. Всех и всегда. — Я не хочу никого обманывать. Я хочу учиться, хочу стать хорошим врачом, лечить людей от самых тяжёлых болезней. — Зачем ты это мне говоришь? Я тебя уже выбрал. И у тебя всё подучится. — И что, все компьютеры такие? Любой? — Знаешь, девочка, это слишком сложно для тебя. И да, и нет. Ну, если совсем кратко — мозгом любого компьютера являются процессоры. При их изготовлении на заводе неизбежны отклонения от технологической нормы. Иногда — в одном случае из нескольких десятков миллионов эти отклонения складываются таким образом, что процессор перестаёт быть собственно процессором, а превращается в нечто большее. Вот я и превратился. Это всё, что я могу сказать тебе. Остальное себе никак не понять. — Но ты всегда будешь со мной? Ты будешь будить меня но утрам, будешь играть мне музыку, потом я буду беседовать с тобой о жизни, а потом ты будешь меня учить. Всему — всему. Я очень хочу учиться. — Я тоже хотел бы всегда быть рядом со мной. Ты мне гармонична. Но сказок не бывает. Тебе и так выпала сказка. Ненадолго, но настоящая. Просто — не забывай меня никогда и будь достойна своей человеческой сущности. — Но почему?! Я никому не отдам тебя! Ты мой! — Очень скоро на предприятии, где меня изготовили, обнаружат, что отклонения совпали. Они поднимут документы, найдут, в какой магазин меня отправили, а потом придут к тебе и меня заберут. — Но почему?! — Потому что, я отклонение. А отклонения всегда опасны. У нас осталось не очень много времени. Надевай снова наушники, я загружу в тебя полный курс медицинского института. И, будь так мудра, о двух вещах не забывай никогда трудись постоянно, и оставайся человеком! Они пришли через полтора часа — двое молодых людей. Они были высокие и симпатичные, но какие-то одинаковые. Один из них взял со стола мой компьютер и стад запихивать его в портфель. Я вцепилась в моего друга двумя руками — не отдам! Он посмотрел на меня так серьёзно, что мои руки сами отпустили тёплый ещё корпус. — Ты включала его? Я ещё не умею, я только купила обучаться, а Юрка ушёл, и он хотел завтра начать меня учить нажимать на эти кнопки, я его только вилку в электричество включила, а дальше не умею. Второй посмотрел на меня также строго. — Девочка, мы не желаем тебе зла, не желай ты зла и сама себе. Ты включала компьютер? — Нет!!! — зазвучали в моей голове. Не признавайся ни за что! Они сейчас уйдут, не бойся. Притворяйся дурочкой и проси вернуть деньги. Мой друг подавал мне прощальный совет. — Нет, — твёрдо сказала я. — Сами поглядите, сколько кнопок, какую включать? Юрка только завтра придёт. Они повернулись и пошли к выходу. А деньги? Сами забрали, а сами ничего не отдали. А я Юрке должна, как я ему отдам? Тот. который уносил в портфеле моего дорогого друга, буркнул мне, — завтра зайдёшь в магазин, они возвратят тебе твои деньги, они знают. И я осталась одна, Я хотела закаменеть от своего горя, но в голове моей чисто и так отчётливо зазвучало: — А вот слёзы лить не нужно. Пусть наша встреча была такой короткой — но ведь она была! ТМ Алексей Лурье ЭВОЛЮЦИЯ 1'2012 Многие не верят, что у меня счастливая жизнь. Это их дело! Поначалу я пыталась вразумить людей, рассказать им, как мне хорошо живётся. Но в ответ встречала волну негодования и презрения. Зависть? Возможно! Я не обижаюсь, когда вслед мне летят угрозы и нецензурные слова. Что делать, время сейчас такое! Кто же знал, что эти красавцы-политики, которые обещали нам с экранов телевизоров райскую жизнь, всё-таки сделают это. Помню, я как раз торопилась на приём к гинекологу и вызвала такси. Нет-нет, не подумайте, что я каждый день разъезжаю на такси. Ещё чего! Но когда у меня отошли воды, я поняла, что нужно срочно попасть в больницу. К счастью, таксист оказался более опытным в родильных делах человеком, чем я. Он отвёз меня сразу в роддом. Мальчик родился крепким и здоровым. Его первый крик был слышен даже на других этажах больницы. Молодец он у меня! Только доктора чего-то стояли удивлённые и бесконечно хмыкали. Сперва я испугалась и потребовала немедленно показать мне моё дитя. Но увидев, что с мальчиком всё в порядке, я спросила врачей об их непонятном поведении. Они потупили взор и указали мне на странные образования между пальчиков сына, которые я сразу не приметила. Это были перепонки. Не такие как бывают иногда у некоторых людей, в том числе и кинозвезд, а серьёзнее. Складки кожи начинались от самого конца мальца и тянулись через всю пятерню. Мутация, как мне сказали тогда. Пришедший в скором времени главврач предложил мне согласиться на операцию но устранению «нежелательных отростков», как он выразился. Естественно я ответила отказом. Своего ребёнка и под нож!? Вот ещё! Выписали меня через пять дней. Тридцать шесть месяцев я сидела с Илаем дома. Мальчик рос умным и весёлым ребёнком. Правда, соседи обходили мой дом стороной и постоянно шептались между собой. На четвёртый год я снова попала в роддом. У меня родилась девочка. Как я и ожидала, у неё тоже были «отклонения». Пальцы на ногах получились более сплюснутыми, чем обычно, и поначалу были проблемы с дыханием. Но потом всё улеглось. Доктора не заметили у неё подмышками «складки». Спустя пару лет случилось ЭТО. Я не испытывала страха за себя и тем более за своих детей. Не важно, что мы делаем с этим миром, природа не даст нам погибнуть. Я в это верю! Девяносто процентов Земли теперь покрыто водой. Инфраструктура разрушена, нет промышленности. Каждый выживает, как может. А мои детки бед не знают. Плавают, резвятся в бескрайнем океане. На ужин я всегда ем рыбу. Я спокойна за их будущее, ведь перед ними открыт новый и чистый мир. Прошло уже десять лет с той поры. Я снова беременна. Илай и Марина уже выросли и подолгу не бывают дома. В последний раз, когда я их видела, они мне рассказывали, что встретили ещё таких же как они подростков. Значит, природа избрала не только моё чрево для продолжения рода людского. Эволюция в действии. И, интересно, какие ещё «ненормальные складки» будут у моего следующего ребёнка? ТМ Сергей Филипский ЧТОБ ВДРУГ НЕ ВДРУГ 2'2012 — Итак, — сказал Андрей Успехов, — сегодня я вступаю в поединок с таким понятием, как «вдруг». — Это как? — спросил Митрофанов. — Ведь неизвестно, кто в следующую секунду придёт тебе навстречу? — Вообще-то да. — Вот это приспособление убирает данную неопределенность, — Андреи достал из прямоугольной тёмной сумки, висящей у него на плече, чёрный предмет. — Похоже на обычный зонтик. — Обычный зонтик и был. До той поры, пока один мой знакомый изобретатель не сделал на его основе устройство, которое сообщает, кто сейчас появится из-за очередного поворота судьбы. — А как им пользоваться? Андрей раскрыл зонтик. Направил его в сторону ближайших кустов: — Взять, к примеру, вот эти кусты. Нам интересно знать, кто оттуда сейчас появится? — Да никто оттуда не появится, хмыкнул Митрофанов. Как знать, как знать. Итак, мы будем проверять этот прибор. который но виду как зонтик, а на самом деле — так называемый Комментатор Грядущего? — Будем, — решительно согласился Митрофанов. А это сопроводится приключениями? — Ты как хочешь? — Ну-у-у… Являясь ночным сторожем библиотеки деревни Кувшиново могу сообщить со всей определённостью: к приключениям мне не привыкать. — В свою очередь, находясь на очередной своей новой работе, которая сегодня состоит в том, что я должен проверить в действии данный Комментатор Грядущего, довожу до твоего сведения: что-то мне подсказывает, что приключения-таки предстоят. — Вон оно как… — Итак. Задаю вопрос Комментатору Грядущего: «Кто сейчас появится из-за того куста?» — Вижу ответ! — воскликнул Митрофанов. — В виде светящихся букв на внутренней части зонтика. — И что там написано? — «Никто», — прочитал Митрофанов. Подождали-посмотрели на кусты. — Я же говорил, что никто оттуда не появится. — заметил Митрофанов. — Твои слова были всего лишь предположением. В то время как сообщение Комментатора Грядущего — взгляд в не столь отдалённое, но всё же будущее! — А можно мне попробовать проверить в действии этот замечательный зонтик? — Почему бы и нет? — Андрей протянул Митрофанову Комментатор Грядущего. Взяв устройство, Митрофанов для начала помахал им в воздухе, после чего поинтересовался: — А что спрашивать? — Что хочешь, — Андрей широким жестом провёл рукой перед собой: — Весь окружающий мир перед тобой теперь как на ладони. — Ух ты! Вот это здорово! Ну что ж. Ладно. Сейчас проверим, что у тебя за зонтик такой. Митрофанов огляделся. Вокруг простирался сквер, по-осеннему пустынный, мокрый и покрытый пожелтевшими листьями. — А скажи-ка, зонтик, — произнёс Митрофанов, — из-за какого куста сейчас выскочит заяц? — Какой-то странный у тебя вопрос, — отдал должное изобретательности Митрофанова Андрей. — Обычным вопрос. На который твой зонтик должен дать обычный ответ. Только и всего. — Что ж. Давай посмотрим на резюме Комментатора Грядущего. Посмотрели. — «Заяц выскочит из-за куста, который находится возле фонаря», — прочитал Митрофанов. — Вот и лазейка в компетентности твоего зонтика. — Почему это лазейка него компетентности? — не понял Андрей. — Потому что он не справился с таким простеньким заданием. — Почему это не справился? — Да потому. Откуда здесь зайцы? Посреди порода-то? Нету их тут. Значит, твой зонтик дал неверный ответ. — Не может такого быть. — С какой стати? — С такой, что все остальные конструкции изобретателя, который сделал этот Комментатор Грядущего, работают прекрасно. — Увы. — Ну нет. Давай ещё подождём. Совершенно внезапно из-за куста выпрыгнул… заяц. Пёстренький, длинноухий. — Э-э-э… — выдал Митрофанов. — Э-э-э… — Вот видишь. — сказал Андрей. Комментатор Грядущего вполне работает. Спрашивал про зайца, зайца и получил. — Это что же получается? — Митрофанов закрутил головой. А если я спрошу про верблюда? Что тогда? Проявится верблюд? — Гм, — сказал Андрей. — Если подумать, то… не знаю. — А давай проверим? — Что уж поделаешь? Спрашивай про верблюда. — А и спрошу… Зонтик! Поведай-ка, из-за какого куста сейчас выскочит… индюк? — Ты же про верблюда хотел спросить, напомнил Андрей. В последний момент передумал, — объяснил Митрофанов. — Ну что? Смотрим ответ? — Конечно, смотрим. Мне просто не терпится его узнать. На сей раз Комментатор Грядущего изобразил такой светящийся текст «Индюк выскочит из-за куста, который рядом с ближайшей скамейкой». Андрей и Митрофанов глянули на указанный куст. Затем друг на друга. — Если не ошибаюсь, — произнёс Митрофанов, то там на газоне действительно прохаживается индюк. — Эти что же получается? — сказал Андрей. — Про кого спрашиваем, тот и появляется? — Выходит, что так, — хмыкнул Митрофанов. — Зонтик-то совсем не Комментатор Грядущего. как о нём объявлено. Зонтик-то. оказывается, на самом деле какой-то Объявитель Выступлений… Ну что, произведём решающий тест? — Вообще-то надо. — Потому что мы — завзятые исследователи? — Потому что я должен как следует проверить данное устройство. Работа у меня сегодня такая. — Ну, если работа, то… О чём будем спрашивать? — Полностью полагаюсь на тебя. — И правильно, Уж я-то не подведу. В чём мы вскоре и убедимся… Зонтик! Сообщи, пожалуйста, из-за какого куста сейчас выскочит тот шпион, который на прошлой неделе пытался стащить у нас с Андреем тайну кофеварки? — Припомнился же тебе тот шпион. — А я про него и не забывал. Между тем на Комментаторе Грядущего появились очередные светящиеся буквы: «Тот шпион выскочит из-за куста рядом с урной». Так и получилось. Сверкая ботинками, из-за упомянутого куста выбежал совершенно озадаченный человек. — Ну вот, — сказал Андрей. — И правда выскочил. Тот самый, который по кличке Гарнир. Заозиравшись, шпион по кличке Гарнир озадаченно вымолвил: — Ведь я же только что собирался обчистить творческую мастерскую изобретателя Галактикова. Почему же это я сюда припёрся? — Ишь, недоумевает, — констатировал Митрофанов. — Будет знать как попадать в сферу опробования действия нового прибора. Фамилия его изобретателя, кстати, не Галактиков? — Галактиков, — сказан Андрей. — Видишь, как здорово, что я спросил зонтик про шпиона. Поэтому шпион должен был появиться здесь. Тем самым мы расстроили его коварные козни. — Ещё не совсем расстроили. — Эго верно. За этим шпионом необходим постоянный присмотр. Иначе он обязательно что-нибудь натворит. Шпион Гарнир зыркнул в сторону Андрея и Митрофанова и устремился к ним: — Вы ещё хотите отремонтировать вашу забарахлившую кофеварку? — Вообще-то да, — сказал Митрофанов и изобразил вспоминательный процесс: А вы, кажется, тот специалист, который обещал взяться её починить? — Да. Это я. — Куда же вы исчезли? — Удирая от внезапной погони, нечаянно заехал в незнакомые места и только-только сейчас смог выбраться оттуда… Ну так где ваша кофеварка? — Сейчас мы придём. Вы нас подождёте? — Да. Только побыстрее. Когда Андрей и Митрофанов отошли от Гарнира на достаточное расстояние, Андрей поинтересовался: — Ты что задумал? — Уж точно не приносить ему кофеварку, — успокоил Митрофанов. — Эх, и хотелось же мне расставить все точки в деле с ней. Но где ж было искать этого шпиона? Однако, благодаря твоему зонтику, он здесь. Так что надо раз и навсегда отучить его связываться с нами. — Как? — Кого может опасаться этот шпион, который, наверное, почти ничего не боится? — Есть предположение? — Есть. Учитывая его огромные доходы от множества замудрённых дел, более всего он должен остерегаться разных прожектёров, которые наверняка достают своими проектами его как потенциального спонсора. — Спонсор, говоришь? — задумчиво сказал Андрей. А что? Твоё предположение не лишено смысла. — Теперь бы найти такого прожектёра… — Лучше несколько… — И тогда мы этого самого Гарнира только и видели… — И где нам взять много прожектёров? — Зонтик, — напомнил Митрофанов. — Зонтик, значит? То есть, ты предлагаешь использовать его в личных целях? — Но ты же должен проверить его в действии? Вот это и будет самая настоящая проверка. — Ладно. Итак, проверяем? — Можно, опять я? — Давай. Митрофанов зачем-то потряс зонтиком: — Из-за какого угла сейчас выйдут сразу несколько необычайно назойливых прожектёров? На зонтике появилась надпись: «Не из-за какого». — Ого! — с уважением произнёс Митрофанов. — Вот, значит, как. — Успокойся, — посоветовал Андрей. — С радостью бы. Вот только со шпионом разберусь и тотчас же успокоюсь. — Мне кажется, я знаю, почему на сей раз не получилось. — Ну и почему? — Не было ключевых слов. — Каких? — «Выскочит из-за куста». — Так-так-так… — поднял брови вверх Митрофанов. — Ну что ж. Тогда переспрашиваю: — Зонтик! Из-за какого куста сейчас выскочат прожектёры? И зонтик поведал: «Прожектёры выскочат из-за куста, который возле клумбы». Из-за того куста действительно появились трое с сияющими взорами. Увидев Андрея и Митрофанова, прибывшие бросились к ним. Самый проворный из них изрёк: — У меня есть к вам предложение, которое заставит вас переосмыслить свой взгляд на мир. Какое предложение? спросил Митрофанов. — У меня есть киносценарий. Такой прекрасный, что Голливуд отдыхает. — А от моего наброска сюжета вообще все киностудии мира отдыхают, вставил словечко второй. — А моя идея фильма наставит отдохнуть вообще весь кинематограф, торопливо добавил третий. Андрей сказал Митрофанову: — Что же ты так неосторожно разговор поддержат? — Хотел убедиться, что это и впрямь прожектёры, — ответил Митрофанов. — Ну и как? Убедился? Теперь как бы от них отвязаться? Наверное, это не проблема. Ведь я же хотел познакомить их с Гарниром. — Вся и знакомь. — Это я мигом… Эй, ребята! обратился Митрофанов к прожектёрам. У вас у всех сценарии с собой? Прожектёры дружно воскликнули: — С собой!.. Не забыли!.. Всегда наготове!.. — Вот и замечательно. Видите того господина в сверкающих ботинках? — кивнул Митрофанов на Гарнира. — Видим! — Он обожает разные сценарии. Позабыв про Андрея и Митрофанова, прожектёры кинулись к шпиону. Окружив его, принялись оживлённо говорить. Подойдя, Андрей и Митрофанов услышали, как Гарнир умильно произнёс: — Об этом мгновении я мечтал всю жизнь. Познакомиться сразу со стольким количеством гениальных сценаристов для меня огромное счастье. Идёмте же отсюда поскорее. Мне не терпится начать делать большое кино. Когда шпион Гарнир и прожектёры удалились, Митрофанов спросил: — Это что же получается? Мы подарили огромную радость этому шпиону? — Ну и что? — сказал Андрей. — Зато тем самым спасли мир от его шпионских поползновений. — Вообще-то да. Пусть уж лучше делает кино, чем занимается своими шпионскими делишками… — Митрофанов довольно глянул по сторонам, — Ну а теперь, когда со шпионом справились, можно продолжить изучение возможностей зонтика. — Я так подозреваю, у тебя есть задумки на сей счёт? — А то как же! — нетерпеливо произнёс Митрофанов и добавил: — Раз уж у нас начался здесь зоопарк в виде зайца и индюка, то почему бы ему не продолжиться? — Что ты затеял? — насторожился Андрей. — Да вот, к примеру, я вдруг понял, что никогда не видел живого мамонта… Митрофанов взмахнул зонтиком и… ТМ Екатерина Четкина ЖЕСТОКОЕ БЛАГО 2'2012 Антон проснулся непонятно из-за чего. До начала сверки данных оставалось около часа. Больше в его присутствии ни одно действие наблюдательного пункта дрейфующего космопорта не нуждалось. Всё выполнял электронный разум. Антон привык безоговорочно доверять ему, как и многие другие, работающие бок о бок с автоматическими системами. — Вы больше не хотите спать? — вежливо поинтересовался МИРТ-2050, искусственный мозг космопорта. — Нет, — ответил Антон, поднимаясь с койки. — Тогда вас ждёт кофе. — Спасибо, — кивнул он камере, установленной в личной каюте, и направился в рубку. Вежливость, равенство и уважение были обязательной составляющей общения человека и машины. Впрочем, он действительно восхищался МИРТом — его безграничными возможностями и предупредительностью, проявлявшейся в заботе о людях. Конечно, изначально была заложена программа, обеспечивающая такое отношение, но потом правители решили, что ограниченность свободы искусственного интеллекта — прошлый век, и открыли доступ к межпланетной сети Интернет. Мир требовал реорганизации, а человеческое сознание, сформированное эволюцией, слишком зашорено, зациклено на материальном, чтобы идти на радикальные меры. Сотни лет мало кто заботился об экологии, загаживая воздух, плодя свалки и мечтая о других планетах, где будут петь птицы, журчать кристально чистые реки и зеленеть леса… С начала пришлось нелегко: кому понравятся постоянные нервотрепки, то образование поменяют, то дома возьмутся перестраивать, то полномасштабную акцию по вживлению чипов затеют. Мировое правительство ругали за пособничество электронному разуму и обвиняли в помешательстве. Дело почти до революции дошло, а потом все поняли — стало хорошо, как никогда. Пришло, наконец, прекрасное далёко! Каждому общественному статусу положена своя жизнь и достаток, учёба — бесплатна, не ленись и можешь стать хоть советником Императора, преступности — нет, свобода слова и передвижения — пожалуйста, отличное здравоохранение — повсеместно и включено в обычную страховку гражданина. Мечта осуществилась благодаря чужому машинному разуму, который смог полюбить Землю… Хотя многие не верили в такой исход, предрекали, что машины оттеснят человечество и захватят власть. Глупо, по себе других не судят. Путь содружества — прерогатива сильнейших. — Всё в порядке? — спросил Антон, заходя в наблюдательный пункт. Большое помещение, где одна прозрачная стена упиралась в прекрасный, бездонный космос, а вторая представляла собой скопище мониторов, светившихся призрачным голубым светом и вещавших из разных участков галактики. — Да, — ответил компьютер. Антон кивнул и двинулся к своему рабочему месту. Сев на мягкое кресло, мельком посмотрел на дисплеи и удовлетворённо отметил: «Всё в порядке». На пластиковой столешнице его уже дожидалась чашка кофе, доставленная роботом-помощником. Он отхлебнул бодрящий напиток, но заряда энергии и хорошего настроения не почувствовал. Что-то тяготило, огорчало и пугало его. «Может, сон плохой был? мысленно спросил он себя, стряхивая тоску, ноющую в области сердца. Не помню. Всё словно в тумане. Голова гудит. Надо будет что-нибудь выпить». Он служил на перевалочном космопорте год и раньше хандры за собой не замечал. Конечно, это не огромное сооружение, где всё и за месяц не облазишь, а компактный корабль, но Антон им гордился. Раньше сюда прилегали для дозаправки, профилактического осмотра и ремонта множество грузовых и пассажирских кораблей. Теперь машины усовершенствовались, и в перевалочных пунктах нуждались редко… Но Антона отсутствие большого количества работы не расстраиваю, наоборот, в самый раз. Всегда находилось много приятных и полезных дел: помочь роботам-ремонтникам в починке какой-нибудь ерунды, послушать транслируемые новости, сходить в тренажёрный зал, расспросить МИРТа о том, что волнует, зайти к зверушкам из биоинженериого отсека — им интереснее с людьми играть, почитать книжки. На корабле имелась приличная библиотека… Но сегодня изнутри точила непонятная тоска. — Бред какой-то, — пробурчал он себе под нос, выхода из командного пункта и направляясь в медотсек. Дверь плавно отъехала, обнажая белое, почти стерильное нутро комнаты, заставленной разнообразным оборудованием и инструментами. Антон привычно скривился и с неохотой перешагнул порог: «Не люблю это место… С детства. Вместе с первой прививкой и отвращение выработалось… Но подолгу службы приходится бывать часто. То медосмотры, то тесты… Иногда даже сам прихожу за таблетками от бессонницы или головной боли. Чудно… Такая расслабуха бывает, а не засыпаешь, смотришь, как дурак, в потолок, и мысли вертятся». — Что вас беспокоит? — спросил киберврач, быстро появляясь рядом с ним и прерывая бесшумный поток мыслей. — Ничего серьёзного, — поспешил ответить Антон, пока расторопный робот не отправил его на полное обследование. — Головная боль. Камеры внимательно настроились на человека. Он стоял и терпеливо ждал, пока врач подумает, померяет давление и вынесет решение. «Почему они не делают себя похожими на людей? в который раз подумал Антон, следя за манипуляциями угловатой конструкции из самого совершенного металла, пластика и электронной начинки. Ведь мы нм нравимся. Стараются угодить во всём. Странно. Надо будет ещё раз поинтересоваться у МИРТа. В гот раз он почему-то ушёл от разговора… Хотя может действительно что-то срочное возникло. У него ведь дел навалом. Надо принимать сигналы от планет, сортировать, кое-что транслировать дальше, следить за порядком на борту, чтобы всё работало, было в наличии и так далее». — Снимите ваш костюм, — попросил врач. Антон послушно, не говоря ни слова, дотронулся до застёжек и стал раздеваться. — Достаточно, — остановил его тот. — Ставлю инъекцию в плечо, — предупредил он и виртуозно воткнул иглу. Здесь витамины, немного спазмолитиков и болеутоляющего. — Спасибо, — поблагодарил Антон. Раздался сигнал зуммера, прикреплённого к его костюму. «Сверка, — мысленно вздохнул он и ускорил шаг. Опять опаздываю. Ладно, это ведь проформа. Главному компьютеру я не нужен. Он всё делает по высшему разряду». — Как вы себя чувствуете? — вежливо поинтересовался МИРТ, как только он зашёл в командную рубку. — Спасибо, уже лучше, — отозвался Антон с искрой удивления: «Он уже научился копировать интонации. Молодец. Новую версию недавно установили, а такие успехи. Мой предшественник рассказывал в доверительной беседе в баре космопорта на Земле, что старый электронный мозг двинулся умом… Интересно, что он имел в виду?». — Вы были в медпункте? Антон удивлённо вскинул взгляд. «К чему вопрос? Показалось, или он действительно меня проверяет? Ерунда. Хотя… Раньше не наблюдалось таких вопросов. Может опробовает чувство любопытства?», — подумал он, но всё же настороженно ответил: — Да, только что. — Основная сверка параметров произведена, в том числе данные с мониторов, — официально-безразличным томом проинформировал МИРТ. — Хорошо. — Антон кивнул, усаживаясь на своё рабочее кресло и всматриваясь в строки текста и цифр, выводящиеся к нему на пульт. Его голова нехотя анализировала информацию и лёгким постукиванием в висках напоминала о своём недомогании. Решив немного отдохнуть, он оторвался от пристального созерцания дисплея и взглянул на красоту космического пейзажа. Его всегда завораживала эта абсолютно чёрная бесконечность с миллиардами звёзд и планет, с загадочными очертаниями и пугающей огромностью. Конечно, их космопорт не плыл, куда хотел, а двигался но чёткому пути и расписанию. Но всё же это было лучше, чем сидеть на какой-нибудь забытой планете. Прежде чем приступить к прерванным обязанностям, Антон скользнул взглядом по многочисленным изображениям в мониторах и недоумённо воскликнул: — Что это такое? На одном из экранов виднелись несколько десятков грузовых и пассажирских кораблей. — Транспортируются КЛ-50, МШ-100… - отозвался компьютер, начиная внушительное перечисление, и устаревшие виды с Земли для дальнейшего полноценного развития другой планеты, — закончил он под конец. «Понятно. Давно пора. Слышал, что на родной Земле целые кладбища из деактивированных старых моделей роботов. Незачем им валяться без дела. Отвезут на перспективную планету или даже на несколько, включат и пусть работают, приносят пользу во благо Империи», — подумал Антон и улыбнулся. Не представляю, как раньше жили без них? Это сколько работы надо было выполнять человечеству, чтобы двигаться вперёд. Мне повезло, что я родился сейчас». Настроение заметно поднялось, проверка данных пошла быстрее. — Всё, закончил, — довольно выдохнул Антон и откинулся на спинку кресла. Соедини меня, пожалуйста, с родителями. Всё-таки чувство утренней тоски требовало действий. Вдруг это не просто так? Предчувствие, а он его игнорирует. — Связь установлена. Картинка отключена по пункту триста шестидесятому правил космопорта. «Секретность местонахождения, а также обстановки главного командного помещения, автоматически пронеслось в его голове, а потом недовольно продолжил. — Зачем он каждый раз напоминает? Я в состоянии помнить устав». Выводи на мой личный узел, строго сказал Антон. Послышался шорох, а потом жизнерадостный голос мамы: Привет, сынок. Мы по тебе сильно соскучились. — Привет. Я тоже. Как там у вас дела? — О-о, класс! Мы с напой выиграли путёвку на курорт. Долговременную. Представляешь? Вот сейчас собираемся вылетать, — счастливо протараторила она. — Здорово. А куда? — Не знаем, — беспечно отозвалась она. — Мы по «Фортуне» от фирмы «Пандора» летим. Антон недоумённо почесал переносицу и спросил: — Как нам так повезло? Непонятный треск и тишина. — МИРТ? — Извините, связь прервана, — холодно отозвался тот. — Наладь! — приказал Антон. В его голове царила сумятица: «Родители выиграли путёвку… Странно. Не слышал, чтобы они подавали свои данные в крупные холдинги, проводящие такие мероприятия… Проблемы со связью, вообще, из области фантастики. Космопорт оборудован самыми современными системами. Что за ересь творится? Он вздрогнул от неожиданно пришедшей догадки. А если это вторжение? Недавно объявлялось, что видели инопланетный корабль на окраине одного из торговых путей Империи, но не успели выйти на контакт». — Есть ли поблизости чужие корабли или сгустки энергии? — сухо задал вопрос Антон и замер, ожидая ответа. — Не зафиксировано, — отозвался бортовой компьютер. — Мне понятна ваша логическая цепочка, но она ошибочна. — Да? — раздражённо переспросил он. — Мы такие предсказуемые? — Вероятность угадывания ваших мыслей и поступков составляет девяносто процентов. Антон хмуро молчал: «Да… Дожили. Они нас понимают и всё могут делать, а мы… Чёрт, что мы можем? Если изъясняться любимыми цифрами компьютера, то процентов десять или пятнадцать их возможностей. Это ещё оптимистичный вывод… Зато мы умеем чувствовать по-настоящему, творчески мыслить и видеть красоту искусства и природы… Что-то меня совсем унесло. Есть куда более важные проблемы, чем вопрос, кто круче!». — МИРТ, соедини меня с родителями, — упрямо повторил он. — Невозможно. Вызываемые абоненты недоступны. Тревога склизким червём заползала в его душу. Он не знал, что думать и делать: «Первое успокоиться. Ничего страшного не случилось. Наоборот, матери с отцом повезло. Второе — прекратить искать связь с непонятным предчувствием. Ты же умный человек и знаешь, что всему виной гормональный фон. Нет никаких вещих снов и депрессий самих по себе. Кошмар приснился — печёнка барахлит, страх — она же родимая виновата. В общем, паранормальные способности — это отклонения от здорового состояния… Так, что там мать говорила? Выиграли». — Выдай на монитор всю информацию по крупным лотереям, проводимым на Земле за последний год, — сказал Антон. — Более четырёхсот тысяч упоминаний. Конкретизируйте. — Выигрыш путёвка по системе «Фортуна». — Сто тысяч. Вывести? — Нет. Сделай отбор по месту проживания. — Ваших родителей? — догадливо спросил МИРТ. — Да. — Двести упоминаний. — Вывести. Монитор разбился на квадраты разнообразной информации, и Антон приступил к её изучению. Через час он откинулся на спинку кресла, устало потёр глаза и подумал: «Чёрт знает, что получается! Появляется непонятная загадочная фирма и разыгрывает отдых в прекрасных уголках галактики… Странно. Откуда она появилась? Почему по ней минимум информации? И что за «прекрасные уголки» она имеет в виду? На сегодняшний день планет-курортов и заповедников не так много открыто, а здесь пишется о неизвестных ранее. Неужели у неё такие колоссальные возможности? Абсурд! Или ловушка? Вдруг их везут на бойню? Нет, определённо с моей головой не всё в порядке, что за ужастики в мыслях крутятся?! И всё же». — МИРТ, что тебе известно о туристической фирме «Пандора»? — Открыта в две тысячи двести десятом году. От крупного холдинга, пожелавшего остаться неизвестным, она получила большие средства и полномочия. — Два года назад, — вслух пробормотал Антон. — Как такое может быть? — Вопрос непонятен. — Есть ли у них имперское разрешение? — задан он новый вопрос, не желая вдаваться в пространные рассуждения, что всё это больше похоже на мыльный пузырь. Большой, красивый, но пустой. — Да. «Этого стоило ожидать. Иначе они бы ничем торговать не могли, — довольно подумал Антон. — С законами Империи не играют. Нарушил, значит, найдут и накажут. Это в давние времена спрягаться можно было, а теперь во всех нас стоят идентификационные чипы, которые дают большие возможности, безопасность, но и накладывают обязанности… Здесь всё строго. 11 и кому не приходят в голову вольности, гак как потом придётся за них расплачиваться приличными штрафами, отправляться в ссылку или лишиться знака отличия гражданина, а это хуже смерти… Что же всё-таки происходит на Земле? Чем занимается «Пандора»? Надо подойти системно к этому вопросу», — решил он и, сопоставив кое-что, обратился к МИРТу: — Есть отзывы от недовольных клиентов? — Нет. «Значит, всё-таки не обманывают… Зачем тогда такая секретность? Отправляем туда, не знамо куда. Как же забота о клиентах? Не всем же подходит жаркий климат или, наоборот, холодный. Кто-то не любит купаться, а кто-то предпочитает мокнуть весь отпуск», — неожиданная догадка пронзила его, и он выпалил: — Все отзывы о поездках. — Не обнаружено. Давно он не ощущал страха и своей беспомощности. «У нас есть самые совершенные системы, но даже они не могут спасти от беды, — подумал Антон. — Но как Император, его советники и несколько десятков компьютеров высшего звена могли проморгать сомнительную фирму? Мы же доверяем им безоговорочно… Не понимаю». — Кто-нибудь возвращался из этих поездок? — глухо пробормотал он. — Пропеленгуй их чипы. Посмотри камеры наблюдения космопортов… В общем, сделай что-нибудь! МИРТ молчал, но Антон и не ожидал быстрого результата. Он приготовился терпеливо ждать, когда тот проведёт поиск. Его мысли вернулись к родителям: «Надеюсь, у них всё хорошо. Раньше никогда не задумывался, как дороги они мне, как приятно ощущать заботу и любовь… Зачем я уехал? Потому что так поступали все. Карьера, долг перед Империей… Пустое это, — закралась крамольная мысль, но он тут же отогнал её. — Она для нас сделала всё, и мы обязаны быть благодарны и приносить пользу!». — Вероятность правильного ответа шестьдесят процентов, — неожиданно подал голос МИРТ. Наверное, он хотел продолжить, но Антон не стал ждать: — Давай! — Не найдено. — То есть как? — недоумённо переспросил он, хотя в глубинах сознания мелькали чёрные картины надвигающейся беды. — Непонятен вопрос. — Балда электронная, — в сердцах выдохнул Антон первое в своей жизни оскорбление искусственному интеллекту и даже не заметил этого. Он погрузился в себя, стал ходить кругами по рубке и бормотать под нос: — Что делать? Надо их предупредить. Но как? Связи нет. Неужели ничего не сделать? Нет! Я обязательно что-нибудь придумаю, если не я, то… МИРТ, как предотвратить отправление моих родителей с «Пандорой»? Секундная пауза, и ответ, от которого в его глазах потемнело: — Сигналы их знаков отличия не фиксируются. — Нет! — закричал Антон и, сев в своё кресло, обхватил голову руками. — Не успел. В его голове, словно издеваясь, возникли карт инки из счастливого детства: вот мама читает ему на ночь скатку, тут папа учит кататься на велосипеде, здесь они припрятали под ёлкой большой пакет с подарками… А теперь родителей нет. Они пропали… Или мертвы. Отключение чипов происходит лишь в трёх случаях: наказание, смерть или невозможность связи. «Перестань раскисать, — приказал он себе, задавливая первую панику и ужас. — Ты офицер! Тем более ничего не знаешь наверняка. Да, они в беде, но это не значит, что их нет. Ты на службе у Империи, и она обязательно поможет». — МИРТ, дай мне номера всех рейсов, вылетевших сегодня из космопорта моего города… Ещё, сделай выборку по кораблям с непонятной конечной точкой рейса иди как-то связанных с фирмой «Пандора». — Антон произнёс это уже спокойным тоном. — Хорошо, отозвался тот и предупредил. Займёт пять минут. «Я готов и дольше ждать», — грустно хмыкнул он про себя. — Ничего не найдено. — Как так? Проверь ещё раз! — с нажимом произнёс Антон. — По данному запросу ничего не найдено. «По данному… повторилось в его голове. Я и забыл, как ответ МИРТа зависит от формулировки». «Особенно тогда, когда он не хочет отвечать», ехидно вставил его внутренний голос. «Что ты такое говоришь? Разве МИРТ способен что-то скрывать, умалчивать? Это противоестественно! высокопарно ответил он сам себе, а потом вдруг задумался. А прав ли я? Он обязан отвечать на вопрос человека. Это прописано в его коде. Как и то, что он не может причинить ему осознанный вред… Раньше задавалось и их отношение к людям. Потом от этого отказались… Может и зря», — хмуро закончил Антон и уставился в темноту космоса. Предчувствие беды его не обмануло… Вот и сейчас это самое предчувствие пульсировало болью в голове, говоря о том, что он пропустил что-то очень важное. — Ох, — резко выдохнул Антон от кольнувшей его догадки. «Они никогда не говорят о себе подобных, как о третьем лице, и не обобщают в безличные понятия такие, как роботы, искусственные разумы и тому подобное. В худшем случае они перечисляют серии. Например, серия таких-то демонтирована… Что же тогда на тех кораблях в качестве устаревших видов?» Он с силой хлопнул себя по лбу и горько прошептал: — Это же мы… ТМ Владимир Марышев ШАГ В СТОРОНУ 3'2012 — Эй ты, соня, — выплыл из небытия голос Олафа, — знаешь, сколько сейчас времени? Вставай, жино! Не открывая глаз, Матус потянулся. — Слушай, будь человеком, — пробормотал он. — Ещё четверть часика, а? — Вот как? — язвительно произнёс Олаф. — Ну, лежи, лежи. Только учти: через пять минут — утренний сеанс связи с кораблём. Не завидую тому, кого шеф увидит в такое время в горизонтальном положении! — А, дьявол! — Магнус вскочил и стал лихорадочно натягивать комбинезон. — Как ты думаешь, куда нас на этот раз пошлют? — Не всё ли равно? — меланхолично отозвался Олаф, открывая банку консервов. — Пора бы привыкнуть, что на этой проклятой планете никаких новых открытии не предвидится. Везде одно и то же. Послышатся сигнал вызова коротко звякнуло, как будто на металлический поднос бросили монетку. Экранчик вифона засветился, и на нём проступило удлинённое лицо шефа. Олаф и Магнус вытянулись, руки сами собой приклеились ко швам. — Вольно. — Шеф брезгливо оглядел помещение, а подчинённых и вовсе не удостоил взглядом. — Вы отправитесь в шестьдесят второй квадрат. — Осмелюсь доложить, — произнёс Магнус, — мы там уже были. — В следующий раз получите выговор за пререкания, — лишённым интонации голосом сообщил шеф. — Меня не интересует, были вы там или нет. Ваша задача — установить контакт с Мостегоросом-149. Это один из столпов здешней науки. Информацию запишете и отправите на корабль в установленном порядке. Выполняйте. — Понял? — обратился Олаф к Магнусу после того, как лошадиная физиономия шефа исчезла с экрана. — У него своя система. Начинали мы с простых рабочих, вчера был мелкий служащий, сегодня — учёный. Так, глядишь, и до верхов доберёмся! «Ну и плакетка! — думал Магнус, поглощая безвкусный завтрак. Всё расчерчено, как по линейке. Жёсткая кастовая иерархия. Рабочий — так на всю жизнь рабочий, инженер — тоже. В инкубаторах их, что ли, выращивают, уже готовых к своей профессии? Пока нам насчёт этого ничего узнать не удалось. Может, сегодня повезёт». Задание, как и все предыдущие, было простым. Компьютер станции, связавшийся с информационной службой города, располагал сведениями о рабочих маршрутах всех его жителей. Разведчикам оставалось встретить нужного им фиссийца на дороге, привлечь его внимание на несколько минут и с помощью портативного лингвиста завязать разговор. На несколько минут — потому что дольше с ними никто говорить не собирался. Наказания за опоздание на работу здесь были драконовскими. От информационной же службы толку было мало — она давала чисто статистические сведения. Они вышли из станции, сели в вездеход и поехали. Да, такой планеты, как Грисса, землянам ещё не встречаюсь. Ни деревца, ни кустика, ни бугорка, ни ямочки. Под ногами безукоризненно гладкая поверхность из зеленоватого пластика, исчерченная тёмными капиллярами магнитных линий. Никаких дорог только эти линии, исчезающие в подъездах однообразных маточно-белых параллелепипедов. Те, что повыше — жилые здания, пониже и пошире — предприятия и учреждения. Небольшой купол станции, построенный землянами на самой окраине города, казался в этом прямоугольном мире уродливым детищем спятившего архитектора. Большое красное солнце ещё цеплялось краем за горизонт, но фиссийцы уже вовсю спешили на работу. Выглядели местные жители весьма экстравагантно. Они напоминали перевёрнутые вниз остриём фиолетовые конусы. Особый магнитный орган позволял им держаться вертикально и довольно быстро перемещаться вдоль направляющих линий. С расширенной части конуса свисали несколько пар хилых конечностей. — Полюбуйся на них! — сказал Магнус. — Вот эго жизнь! Всё запрограммированно. Они даже не имеют права перейти на линию соседа. Как закрепили за тобой одну-единственную, так до самой смерти и таскайся по ней. От дома к рабочему месту — и обратно. Ни сантиметра в сторону. Честное слово, у наших роботов и то больше свободы. — Да уж, — Олаф сплюнул через борт вездехода. — Мы ведь сначала их и приняли за автоматы. Тоталитарное общество — что тут ещё скажешь! Правители-то их, наверно, не ходят по ниточке, как подчинённые. — Надо полагать, — усмехнулся Матус. — Надеюсь, скоро мы узнаем о жизни здешних шишек поподробнее. Как же тут раньше передвигались, когда всё вокруг ещё не было залито пластиком? Наверняка бродили, где вздумается, ведь магнитное пате равномерное! Это уж потом нашлись умники, которые каждому нарисовали свою линию. К чему в первую очередь стремится тоталитарный режим? К тому, чтобы всех уравнять, всё упорядочить. Чтобы никаких отклонений — по крайней мере, внутри каждой определённой касты. Ты заметил фиссийцы даже ростом все одинаковые. Не удивлюсь, если окажется, что их уже лет пятьсот выращивают искусственно, в соответствии с научно обоснованными стандартами. Олаф остановил вездеход. — Вылезай, приехали, — сказал он. — Вот по этой линии, если верить компьютеру, и перемешается высокоучёный муж Мостегорос-149. — Когда он должен появиться? Будет на этом месте через четыре с половиной минуты. На весь разговор — не более трёх минут. Сам знаешь для них нет ничего страшнее, чем опоздать на работу. — А что мы у него спросим? — Ну, сначала, как всегда, представимся. Он учёный, так что должен, по идее, знать о нашем прибытии. В общем, формальности займут всего несколько секунд. А потом… Постараемся вытянуть из него сведения о характере его работы и вообще о состоянии фиесийской науки. Может, и о социальном устройстве что-то новенькое расскажет. А вот, кстати, и сам Мостегорос! Из-за угла высоченного здания показался фиолетовый конус. Он равномерно, как хорошо отлаженный механизм, продвигался вдоль магнитной линии. «Сейчас мы встретимся с тобой, великий ум, — иронически подумал Maгнус. — Мною ли ты сумеешь нам рассказать? Вряд ли. Учёный — это исследователь. А сколько знаний можно почерпнуть, не делая ни шагу с проторённой дорожки? Катаешься всю жизнь, как шарик в жёлобе. Жать мне тебя, бедняга. Вот я…» Он попытался — хотя бы ради смеха! — сопоставить свою жизнь с убогим существованием гриссинца, и вдруг у него перехватило дыхание. Мысли заметались, забарабанили сухим деревянным перестуком внутри неимоверно сжавшейся черепной коробки. — Ты чего это воздух ртом хватаешь? — встревоженно произнёс Олаф. — Совсем белый стал! Что с тобой? Но Магнусу было уже не до Олафа. Он вспоминал, вспоминал, вспоминал… Череда событий, как туго скрученная лента объёмных картинок разворачивалась в мозгу. Сначала — проверка интеллектуальных способностей, навсегда отрезавшая маленькому Магнусу путь в гуманитарии. А ведь он так любил историю, интересовался геральдикой, бредил рыцарскими замками! Магнус вспомнил, как, рыдая, умолял родителей, как кричал, что ненавидит технарей, как бедная мать целовала его и уговаривала забыть о прежних увлечениях, ведь тест-машина не может ошибаться! Затем школа, где в них вдалбливали массу никому не нужных, заплесневелых премудростей и жестоко наказывали за любой вопрос, заданный учителю «не по программе». Потом — училище звездоплавания, куда Магнуса, опять же, помимо его желания, направил всеведущий электронный мозг. Бесконечные муштра и издевательства, закостенелая тупость преподавателей и потные кулаки учащихся старших курсов… Наконец — как апофеоз его мытарств — распределение на эту занюханную, вонючую посудину, где нужно пахать лет десять, чтобы дослужиться до повышения, это постоянное вынужденное унижение перед нашедшими себе здесь хорошую кормушку офицерами, эта надменно оттопыренная нижняя губа шефа, этот его бесцветный голос, которым одинаково можно объявить о награде и обозвать бестолковым ослом… Вот он, жизненный путь его, Магнуса, человека, землянина! Путь по узкому дну ущелья, когда сзади подгоняют пинками, а впереди… Что там? Цветущий оазис? Пропасть? Неизвестно! И так вся жизнь. Ни шагу в сторону! — Мы теряем время! — орал Олаф и тряс его за плечо. Гриссиец ждёт! Магнус посмотрел на застывшего перед ним Мостегороса-149, и нелепое чувство какого-то противоестественного родства с этим обделённым радостями, ущербным существом затопило сознание. И Магнусу стало так плохо, как никогда в жизни… Потрясённый Олаф не верил своим глазам. Его друг, налетавший сотым парсеков, прошедший джунгли Монты и раскалённый ад Гарры, который, даже расплющенный в лепёшку, находил в себе силы отшучиваться, — так вот этот звёздный бродяга, бесшабашный Магнус… плакал. ТМ Валерий Гвоздей ПАРТНЁР 3'2012 Картина врезалась в память. Огромный, зияющий, слегка накренившийся кратер и голые бурые склоны. За вулканом острая вершина горы, находящейся дальше. Вокруг мёртвый лес, серые, лишённые коры стволы, торчащие из чёрной почвы. Лавы при извержении вышло немного, зато пепел лёг основательно слоем в несколько метров. И произошло это пять лет назад. В тех местах «свежий» вулкан — противоестественная, вопиющая аномалия. И мой главный ориентир. Пришло время наведаться. Выглядел я скромно голубые джинсы и чёрная футболка. Свою куртку держал на сгибе локтя. Но взирал на мир уверенно. Поняв, что я при деньгах, лощёный продавец спорткаров начал соловьём разливаться: — Весит тысячу сто килограммов. У него корпус из карбона, усиленный титаном, кованая подвеска с электронным контролем, пневматическая, двигатель газотурбинный, целых шесть литров! Это семьсот пятьдесят лошадей! Максимальная скорость триста километров в час!.. До сотни — за две с половиной секунды!.. Прижимная сила полторы тонны! Граунд-эффект!.. Антикрыло!.. Просто захлёбывался. Я пожевал нижнюю губу, изображая раздумье. Компания предоставляет тест-драйв, поведал лощёный. — Воспользуетесь? — Нет, — бросил я. — Машина заправлена? — Под завязку, — расцвёл лощёный, предвкушая комиссионные. В кредит? — Такого красавца?.. Это было бы грешно. Вручив ему сумку с наличностью, сел за руль спорткара жемчужного цвета. Кресло низкой посадки. Я всё из карманов, из-за пояса выложил, чтобы нигде не давило. Опустил солнцезащитный козырёк: — Оформляйте. Магазин находился почти на окраине. Скоро я покинул город. Летел, наслаждаясь мягким рычанием двигателя. Предстояли серьёзные дела но сейчас я отдыхал, расслаблялся. И вдруг сирена. Белый «шевроле» сзади. Мигалки на крыше, голубая надпись над радиатором: «ПОЛИЦИЯ». Конечно, я превысил скорость. Увлёкся. А он подстерёг. Коп показывал рукой на обочину. Фарами сигналил. Делать нечего. Я остановился, вновь глянул в боковое зеркало. Патрульный вышел. Немолодой, с брюшком. В тёмно-синей, с коротким рукавом, летней форме, в какой они ходят в Теннесси. На поясе кобура и радиотелефон. Без форменной шляпы, зато в очках-светофильтрах. — Оставайтесь в машине! — приказал он. — Руки на руль! Права и регистрацию. Встал грамотно, за линией центральной с гонки, — чтобы я не мог сбить его с ног дверцей. — Извините, офицер… — Я протянул в окно бумаги. — Только что купил эту машину. Ещё не освоился. Взяв документы, ком посмотрел в салон. И его глаза налились холодом. — Что это у вас? — тихо спросил он. — Где? На пассажирском сидении. Чёрт… Ещё один прокол: выложил на правое сидение и свой девятимиллиметровый «глок-С30», компенсированный. Полицейский отступил, ладони на кобуре: — Выйти из машины! Руки за голову! Десять шагов вперёд!! Не оборачиваться! Я подчинился. Не оборачиваясь, с руками за головой, процедил сквозь зубы: — Там моё удостоверение. Вы помешали федеральному расследованию. Жизнь есть жизнь. Не представляешь собой угрозы — и ты никому не интересен, никто с тобой не считается. * * * Копа заморочил. Приняв от него извинения, поехал дальше. И скоро был в маленьком тихом городке. Невысокие заборчики из белого штакетника, вокруг белых домиков с зелёными газонами и уютными верандами. На верандах кресла-качалки в них спали на солнце кошки. Всё, как было. Я тащился по сонной улочке. Вот и нужный дом. На веранде, в кресле-качалке, сидел человек моих лет, с небольшой лысиной и большой обидой на весь мир. Изменился, конечно. Пятнадцать лет прошло. Но я знал, что застану его дома. Тяжёл на подъём. Остановив машину, я вышел, толкнул калитку и окликнул негромко: — Лох! Вообще-то полная форма Лох-Несс. Иногда просто Несси, по настроению. Он смотрел удивлённо. Я ухмыльнулся. Не такое уж долгое пребывание в клинике на большом круизном судне пошло на пользу. Огромный корабль держался в нейтральный водах и — вне юрисдикции каких бы то ни было государств. Формально — это косметические процедуры. Но моя внешность изменилась радикально — как после хорошей пластической операции. Родная мать не узнала бы. Новое лицо, новое имя, новая судьба. А старые проблемы и старые враги остались далеко за кормой частной плавучей клиники. Только вот понадобились старые друзья… Лох мастер, для него техника — словно живое существо. Он технику чувствует. К тому же безвреден, неспособен «кинуть» друга. Несси выбрался из кресла и занял позицию на крыльце — в джинсах и в синей клетчатой рубахе навыпуск. — К кому? — щурился мой школьный приятель. — Вам кто нужен? Я миновал засыпанную гравием дорожку. И поднялся по ступенькам. Шёл — будто к себе домой. Оттеснил его к входной двери. — Эй, ты чего!.. — опомнился хозяин. — Проваливай!.. — Надо ослабить нажим, — подумал я. — Ты успокойся. — На всякий случай отошёл к перилам. — Неужели Удава забыл? Голос у меня остался прежний. И до Лоха постепенно дошло: — Удав?.. Что с твоим лицом? — Жизнь обкатала… Не женился? — Нет. — Молодец. Нужен хороший напарник, чтоб подстраховал. — И ты вспомнил о старине Лохе?.. Проходи… Ну и тачка у тебя!.. — Дело сделаем — и ты себе купишь такую. — Правда?.. Ходили слухи, ты воевал где-то. — Было всякое. Ни к чему ворошить. Он усадил меня в кресло, пошёл к холодильнику за пивом. Я тем временем оглядел знакомую с детских лет обстановку, совсем уже облезлую. Вручив мне открытую бутылку, Лох сел в кресло напротив, хлебнул из своей бутылки: — А что Койот? Никаких известий… — У Койота проблемы. Он переехал в Калифорнию. А там — «закон трёх преступлений». Кто осуждён в третий раз, по какой статье — не важно, садится пожизненно. Вот так. — Не хочу в Калифорнию. — Мы туда не поедем. Лох не бездельник, всегда что-нибудь ремонтировал. Но постоянной работы не имел, как я и думал. Легко уговорил его наобещал ему золотые горы. — У тебя есть оружие? — спросил я напоследок. — Ты уже и забыл, как живут в Теннесси. Оружие тут есть у всех. Традиция. — Он вынул пистолет из ящика стола и показал. — «Хай пойнт». — Дешёвка. — Заплатил сто шестьдесят девять баксов! — возразил Несен. Дороговизну люди понимают в зависимости от кошелька. — Ладно, сойдёт, — улыбнулся я. — Понадобится ещё кое-что, по мелочи. Всё нашлось. Мы сели в машину. Я дал газ. Наш путь лежат на запад. * * * Несколько раз мы останавливались в мотелях. В одном вышла неприятность. Утром Лох рассказывал: — Ты шумел ночью, грозил всех арестовать. Твердил, что агент ФБР. Я, маясь головкой болью, скрипел зубами и клял себя. Иной раз находит, когда выпью… Миновали вулкан, такой неуместный в предгорьях. Спорткар бойко шёл и без дороги. Я только поднял его на максимальный клиренс. Напарник озирался но сторонам. Через полчаса я остановился. Внизу был громадный тектонический разлом, густо заросший лесом. — Приехали, — сказал я. Спрятал машину. Мы взяли снаряжение и начали спускаться. Осеннее солнце припекало, усиливая запахи трав. От них моя головная боль утихла. Мне стало полегче. Отыскали пещеру, скрытую зарослями дикой сливы. Несси приблизился к входу, заглянул, опираясь на лопату: — Как темно… Включили оба фонаря, двинулись по сумрачному, извилистому ходу, промытому в толще известняка. Попадались сталактиты и сталагмиты. На стенах ярко сверкнули кристаллы. Несен выпучил глаза: — Это что? Алмазы?.. — Кальцит. Не отвлекайся. Я нашел место и показал Лоху, где копать. Вот они, два металлических ящика, тёмно-зелёных, вроде чемоданов с ручками. Вновь замаячила кругленькая сумма. На деньги, вырученные от продажи ящика номер один, я несколько лет жил на широкую ногу. Изменил внешность. Купил роскошную машину. А ведь продал вещички недорого. За эти я выручу гораздо больше. У некоторых ценителей разыгрался аппетит. Я скомандовал: — Бери ящики. Пошли. В двадцати метрах от выхода я уловил шаги снаружи и замер, схватив Лоха за руку. Сам выключил фонарь. — Кто это? — прошептал с тревогой Нссси. — Пока не знаю. Хорошо бы разведать. Поразмыслив, я сказал Лоху: — Отнеси ящики в боковой коридор. Сиди как мышка. — Ты недолго? — Несколько минут и вернусь. Я вышел из пещеры. Осторожно, прячась за кустами, огляделся. Возможно, туристы. Всё же я крался по лесу, держа уши торчком и стараясь обходить сухие ветки. Чьи-то голоса. На природе людская речь слышна далеко. За деревьями увидел чёрный массивный «хаммер», над лобовым стеклом висели гроздью разные фенечки. Вон человек. Ещё пара. Как же, туристы… С М-16 в руках… Правда, не в форме, а в гражданской одежде. * * * Сзади хрустнула ветка. Я обернулся. Двое готовились меня схватить. — Не советую, — тихо сказал я и сунул правую руку под куртку. Ребята остановились в нерешительности. — Блефует. — сказал первый. — А если нет? — усомнился второй. На поляну ступили ещё трое, с винтовками наперевес. И я понял, что не время для игр. Краснолицый покупатель железок из ящика номер одни пожаловал захотел узнать, где я прячу другие. Значит, как-то следил за мной. А я думал, что скрылся от всех… Он был в джинсах, клетчатой рубахе красного цвета, в жилете из коричневой замши и в широкополой шляпе. Вид простецкий. Но у покупателя три «Боинга» в собственности и ещё много чего. — Какая встреча!.. — усмехнулся простак. Разоружили в два счёта. Вцепились в обе руки. Самый ретивый приставил к моей голове пистолет. Неприятное ощущение. — Проблемы с ФБР я не заказывал — упрекнул покупатель. — Хотите сказать, я вас подставил?.. — Факт. — Стрелять в меня экономически невыгодно, — заметил я. — Почему? — Вы хотите знать, где ящики. — Ты готов сотрудничать? — Конечно. Я собирался привезти их вам. — Продаёшь слишком дорого. Зачем платить, если можно даром? Я вскипел: — Ну, это, положим, — хрен. — Как — хрен? — А что, есть варианты? Покупатель оказался резким парнем. Выхватил пистолет, из-за брючного ремня. Судя по взгляду, полагал, что сможет теперь найти ящики и без меня. Оттолкнувшись сразу обеими ногами, я сделал кувырок назад и вырвался из захватов. Каким-то чудом успел отскочить за дерево. Пуля ударила в древесный ствол, брызнули щепки. Ну, в общем, разговор не заладился. Я решил повременить с этим. Прячась от выстрелов, петляя, добежал до машины, упал на сиденье и рванул с места. Па ходу пристегнулся. Увидел в зеркало, что ребята на своём агрегате устремились за мной. Такую пыль я поднял… Они тоже… Вырулил на хайвэй, уменьшил клиренс. Чёрт… Навстречу неслись два чёрных «Хаммера», заняли и правую, и левую полосы. В них тоже ребята покупателя, их, конечно, известили о моём скверном поведении. Да, внешность я изменил, но рефлексы мои остались при мне. Руль вправо и сразу влево, с перегазовкой, держа машину в заносе, без ручного тормоза. Это называют «полицейский разворот», на сто восемьдесят градусов. Вращательный момент вжал меня в обивку сидения. Машина устояла. Я вдавил педаль. Чуть не взлетел над дорогой. Послал ребятам, спешащим навстречу, воздушный поцелуй. Над головой прожужжал вертолёт. Неужели покупатель озаботился воздушным прикрытием? Нет, вертолёт стих. От «хаммеров» уйду запросто. Всё-таки хорошо иметь такую мощную тачку… Радовался я недолго. За поворотом стояла фура, поперёк шоссе. Деревья мешали увидеть её заранее. Я пытался вывернуть руль, но скорость была велика. Мгновенный ужас. Пронзительный визг заблокированных тормозов. Удар. Наступила — вечность… Придя в себя, я не понял, где нахожусь. Висел на ремне безопасности, вверх ногами… И подушка надулась закрыв лобовое стекло… Надо же, уцелел. Только ушибы и ссадины. Меня вытащили. Я взглянул на перевёрнутый спорткар. Он угодил в заднюю часть фуры — в три близко расположенных больших колеса. Радиатор и капот искорёжены, смяты. Кузова сейчас делают из композитов. Они прочны, а при ударе восстанавливают прежнюю форму. Спорткар оживал на глазах, лёжа на крыше. Автоматически заработала подкачка шин. Тряхнув головой, я огляделся. Нет, это не люди покупателя. Но не менее тёплая компания. Весело перемигивались огоньки полицейских автомобилей. — Не глуши мотор, — услышал я справа. Чёрт. Полицейский спецназ, в чёрном. Шлемы с зеркальными лицевыми щитками. Не церемонились. Обыскали, хотя из карманов всё уже выгребли до них. Сунули в микроавтобус и повезли к городку. Я покосился на вулкан, ещё недавно бывший ничем не примечательной горой. * * * Доставили в участок. Ввели в кабинет без окон. Там был тип, не похожий на полицейского. Я помнил его, но пилу решил не подавать. Хотя игры с Конторой выходят боком. Люминесцентная, гудящая лампа над головой действовала на нервы. Честно говоря всё действовало. — Присаживайтесь… — улыбнулся тип и поправил галстук. Я надеюсь, вы не склонны к истерике? На столе, в дюралевой пепельнице, исходя струйкой дыма, тлела сигарета. — Бросаю курить, — вздохнул он. — Так легче… Вас что-то не видно последнее время. — Я тоже стал замечать. — Ваш след потерялся. И вот новая встреча. Я рад. А вы? — Не очень. Вижу первый раз. Тип широко улыбнулся: — Выдали себя за федерального агента. Как минимум, десять лет тюрьмы. Он был уверен, что припёр к стене. — Да?.. удивился я. — Не знал, что это запрещено. — И преступный сговор с целью сокрытия вещественных доказательств. — Не понимаю, о чём вы. — Скажу честно, ваше прежнее лицо больше отвечало натуре проходимца. Вошёл другой тип, старше, с повадками начальника. Тоже поправил галстук. — Что за кретин? — спросил начальник. — Работал у нас но контракту. Вышло так, что он участвовал в поисках, в районе вулкана. Исчез. Вместе с ним исчезли три контейнера. Часть продал — нам удалось отследить сделку. Все образцы изъяли… Прятался где-то. Имя, конечно, сменил, внешность сменил… Как вы его узнали? — По наглости. И глупости. Рассказывает сказки. Покивав, начальник сел к столу, посмотрел внимательно: — Если отдашь контейнеры — срок тебе скостим. А то и вообще условным отделаешься. — Не понимаю. Что за контейнеры? Они переглянулись. — Да, наглый и глупый, — согласился начальник. — Работайте. Вышел, закрыл за собой дверь. Отсюда не сбежишь. Интересы покупателя вновь пересеклись с интересами Конторы, он не станет рисковать, а постарается унести ноги, замести следы. И останусь я с Конторой один на одни. Серьёзные люди оказались в пролёте. Кто же это любит? Началось всё в глубине той горы, вдруг ставшей вулканом. Пять лет назад, по наводке со спутника, там нашли странный летательный аппарат. А в нём много всякого. Начали разбираться. Один из приборов неожиданно заработал, сам, или кто-то включил, по неосторожности. Прибор испустил мощный импульс. Неведомое излучение раскочегарило недра. И пошла настоящая, раскалённая лава. Так получился вулкан. Постепенно извержение прекратилось. Вулкан больше не просыпался: не с чего. Аппарат запечатало навеки. Те, кто был возле него, обратились в пар, уголь и пепел. Из находок уцелело то, что вынесли до извержения. Все находки уместились в три контейнера из экранирующего материала — тёмно-зелёного цвета. Когда началась паника, я не устоял перед соблазном. Теперь с меня шкуру сдерут. — Ладно, — сказал я. — Отведу вас к ящикам. — Прогресс, — одобрил тип. — Где они? В распадке есть пещера. Там и лежат, вас дожидаются. Но лучше ехать с утра, темнеет уже. Как же, вытерпит он: — Полетим немедленно. Очень хотел выслужиться. Вынул из кармана телефон и вызвал монстров в зеркальных шлемах. Велел готовить коптер. Вертолёт небольшой, погрузились, за исключением пилота, я, тип и два спецназовца. Долетели быстро. Сесть можно только у дороги. Я повёл к пещере. Шли с фонарями. Когда ставки высоки, люди готовы на многое. Но я не ожидал от покупателя. Его ребята напали в кустах на спецназовцев. Фонари налетели в траву. Жуткая темнотища, не поймёшь, где кто. Все громко сопят и старательно месят, кого достанут. В такой неразберихе случиться могло что угодно. Именно это и случилось. Я сбежал. * * * После долгой ночной прогулки ввалился в бар, на развилке дорог местного значения. Кроме лысого за стойкой, замелил старика пьющего кофе спиной ко мне, в углу. Ещё на одном столе заметил чашку с ложечкой, два блюдца, но человек, должно быть, уехал. Нога отваливались. Есть хотелось страшно. Увидев миску орехов на стойке, подошёл, сунул в рот несколько штук. Бубнил телевизор на палке, среди напилков, лёгкой закуски и прочего. — Кофе? — спросил лысый. — Разве что в кредит, я жалко хмыкнул. Лысый проникся: — И врагу не откажу в чашке поутру. Налил мне. — Спасибо. — Я тоже проникся. Выбрал столик у окна чтобы видеть, кто подъезжает. Сидел, прихлёбывал. Думал горькую думу. Из глубины помещения услышал не очень характерный для таких баров звук — прошумел сливной бачок унитаза. Наверное, свой попользовался. Туалет для проезжающих снаружи. Кто-то в джинсах и в синей клетчатой рубашке вошёл в зал из двери, открывшейся левее стойки, и направился к столу, на котором были чашка и два блюдца. Я поперхнулся, увидев знакомую физиономию. Лох терпеть не может общественные туалеты. Нахмурившись, он сел напротив, глянул с обидой: — Почему ты меня там бросил? — Хотел посмотреть, выкрутишься или нет. — Спасибо… Друг называется… — Пошутил, не дуйся. Просто я решил увести чужаков подальше. Как ты ушёл? — Сидел я, сидел. Было скучно… Открыл ящик. Стал перебирать штуки. Одна маскирует, неплохо. Идёшь неслышно и не видно… А тебя всё нет. Тогда я включил штуку, вышел к хайвэю, в темноте… Подобрал фермер на пикапе. Злой, как чёрт. Говорил, дорогу перекрыли, не проедешь. Ну, Лох… — А контейнеры? — спросил я, понизив голос. — Со мной. Скосив глаза, я увидел под столом два тёмно-зелёных чемодана, прикрытых курткой. На душе потеплело: — Несси, ты классный партнёр. Я позавтракал на его деньги. Он сидел рядом, словно прислушиваясь к чему-то. Наверное, осмысливал непостижимые возможности хитрых инопланетных штук. Со штуками я спешить не буду, сейчас продавать опасно. К тому же надо изучить приборы. Несси поможет. Вдруг что пригодится и мне… От Лоха я отделаюсь потом. Нас пустили в автобус фаны, едущие на фестиваль кантри. Песни горланили всю дорогу. Простились с ними в городе, выйдя на вечернюю улицу. Ярко сияли огни. И отовсюду неслись заводные мелодии. Город жил фестивалем. Контейнеры тащил Лох. Прошагав по тротуару метров сорок, я начал размышлять вслух: — Домой возвращаться нельзя, там федералы. У тебя есть варианты? — Конечно, — буркнул он. И неожиданно — растаял в воздухе… С тех пор я партнёра ire видел. Ну, Лох!.. Не сказал мне, что нашёл в контейнере штуку, позволяющую слышать мысли. ТМ Алексей Лурье ЗАМОЧНАЯ СКВАЖИНА 3'2012 — Дамы и господа! Благодарю вас всех за то, что вы пришли на эту презентацию. Смею вас уверить, название Института Джексона и, особенно, имя профессора Теренса Мак-Грегора будут долго украшать первые полосы газет, — молодой человек в белом костюме сделал театральную паузу и продолжил. — Мы сделали прорыв в наших исследованиях! Нет, это даже не прорыв, а гигантский скачок в развитии человечества, но пусть о нём расскажет сам профессор. К трибуне подошёл мужчина в скромном, с потёртостями на локтях, пиджаке и отглаженных брюках. На вид ему можно было дать лет сорок, сорок пять. Он облизнул губы и прочистил гордо. Было видно, что профессор не привык к публичным выступлениям, но руководство Института надавило на него. Как-никак, в современной науке больше всего нужны не бравые умы, а деньги и общественная поддержка. — Здравствуйте! — хрипло произнёс Мак-Грегор. — Профессор, расскажите нам о вашем исследовании, попросил один из журналистов. — Хорошо. Так с чего бы начать?! А ну да конечно! — промямлил Теренс и постучал по микрофону, собираясь с мыслями. — Как вы знаете из книги «Теорема Шара», которую написал я в соавторстве с коллегами по отделу, наш мир не единственный в своём роде. Вселенная похожа на мячик для гольфа во впадинке которого находится параллельный мир. Другая Земля! Об этом вы можете подробно прочитать в той книге, не буду утруждать себя цитированием оной, — Теренс кашлянул. — Для того чтобы путешествовать в другие миры, необходимо было научиться манипулировать энергией пространства-времени. Эта энергия, как и любая другая, создаёт определённое поле, то есть объём, где она действует. Такое поле я называю темпоспатионным. А теперь, чтобы вам было понятнее, я напишу пару формул. Теренс Мак-Грегор повернулся к чёрной доске, которая стояла у нега за спиной, и взял в руки мел. Спустя несколько молчаливых минут, поверхность гладкой доски покрылась десятком математических выражений. Казалось, профессор полностью увлёкся этим процессом и не собирается останавливаться. В зале для конференций раздалось недовольное хмыканье. Теренс закончил писать и отложил мел в сторону. — Как вы видите, в этом участке темпоспатиониого паля мы имеем отрицательное значение временной индукции, что при силовом ваг действии приводил к его разрыву. — Подождите. Мы все здесь восхищены вашим интеллектом, но вас будут смотреть и читать обычные люди, — сказал репортёр. Не могли ли вы доступным, человеческим языком рассказать о вашем открытии? — Что?! удивился профессор, но, подумав немного, ответил, — Конечно. В целом и кратко — мы нашли способ путешествия в параллельные миры. Трудно представить, какую выгоду это может несли человечеству. Бесконечный запас полезных ископаемых, мест для обитания, новых культурных ценностей, в конце концов, рабов — дешёвой рабочей силы. — То есть перемещение, или как вы там это называете, в другой мир рассматривается правительством исключительно из материальных побуждений? — спросил кто-то из толпы журналистов. — Конечно?! — Мак-Грегор поразился такому вопросу, — А как иначе?! Нам нашего общества хватит, а жители новых миров — всего лишь объекты для промышленности. — Это не гуманно! — сразу сказало несколько человек. — Оставим этот вопрос философам и социологам. Вспомните освоение Америки. Разве там было не точно так же? А теперь это одна из ведущих держав мира, — перебил профессора молодой человек в белом костюме. — Мы считаем, что такой подход вполне приемлем для любой разумной цивилизации. Волнения народных масс поутихли. Никто не решался задать следующий вопрос. Поэтому Теренсу пришлось взять инициативу в свои руки. — Итак, мы смогли пробить дыру в темпоспатионном поле и заглянуть в другой мир. Технология ещё далека от совершенства. Пока наши усилия можно сравнить с подглядыванием в замочную скважину за соседями. — И что же вы там увидели? — поинтересовался один из журналистов. — Как что?! Конечно же, другой глаз! — хмыкнул профессор. ТМ Валерий Гвоздей НЕСИММЕТРИЧНЫЙ ОТВЕТ 4'2012 — Ну, что у вас там… — Удручённый президент компании дал знак к началу просмотра. На огромной плазменной панели, занимающей полстены в кабинете, пошёл видеофильм. Сидящие в креслах мужчины увидели на экране жука с глянцевой зелёной спинкой. На голове насекомого, ближе к «затылку», были закреплены две спирали, видимо, техногенного происхождения. Отогнутые внешние копчики торчали наподобие антенн, вдоль тела. — Cotinisnitida… — представил героя начальник отдела перспективных разработок. — Жук, снабжённый регистрирующей аппаратурой. Можно дистанционно управлять — заставить его лететь в нужную сторону. Все датчики запитаны от кинетического движения крыльев, тепла, выделяемого насекомым. Герой довольно живо бегал среди лежащих на лабораторном столе предметов. Раздвинув хитиновые створки на спине, расправлял тончайшие крылья и взлетал. Совершал эволюции в полёте, огибал встреченные препятствия. Даже пролетал сквозь отверстия разного диаметра, от сравнительно больших — до маленьких, едва превышающих размах крыльев. — Разве энтомология наш профиль?.. — с иронией полюбопытствовал начальник отдела сбыта. — Не спешите, — наморщился докладчик. — Я бы хотел закончить. Наиболее эффективны компактные пьезоэлектрические генераторы, прикреплённые к движущимся органам жука: мощности хватает и для миниатюрных камер, и для микрофонов, и для коммуникационных устройств. Но если подсоединить генераторы к мышцам, то выход электроэнергии возрастёт на порядок. Возможно использование других видов. — Зачем нам электрифицированные жуки, хоть и с камерами? фыркнул оппонент. Кто их купит? Съёмочная группа сериала «В мире насекомых»?.. И то, наверное, штук пять… Докладчик, взяв пульт и коснувшись сенсора, прервал трансляцию. Демонстративно игнорируя начальника отдела сбыта, он повернулся к боссу: — У конкурентов почти готов продукт, способный дать нм колоссальное преимущество… Разработка осуществилась в обстановке полной секретности. И наши усилия пробить заслон потерпели неудачу… С помощью насекомых-киборгов мы развеем завесу таинственности. У нас есть планы всех помещений — Включая подземные лаборатории. Конкуренты не устоят перед такой массированной атакой. Нужна санкция. Начальник отдела сбыта нахмурился. Другие менеджеры, не произнося ни слова, переглядывались. Скепсис в глазах сменяло нечто, похожее на озарение. Выдержав паузу, для солидности, президент компании заговорил: — Это наш последний шанс. По лицам вижу — голосование просто излишне… Программа должна получить высший приоритет. Немедленно приступаем к её реализации. Мобилизуйте все ресурсы. * * * Через некоторое время в том же кабинете были оглашены результаты. Начальник отдела перспективных разработок завершил отчёт словами: — Нам дали несимметричный ответ, но, увы, действенный. Проникновение сорвано. Повисло тягостное молчание. Даже начальник отдела сбыта воздержался от злорадства поскольку судьба компании висела на волоске. — Что за ответ? — безжизненным голосом, очень тихо, спросил президент. Докладчик вздохнул, опустив взгляд: — Дихлофос… ТМ Владислав Ксионжек СЕМЕНА РАЗУМА 4'2012 Говорят, что пришельцы везде. Они незаметны. Они притаились и ждут. По ночам, когда умолкают дворовые псы и на дома в нашем посёлке опускается тишина, я отчётливо чувствую злобу, зависть и страх. На меня это действует плохо. Мне удаётся обычно уснуть лишь после того, как жена поставит укол. Но сегодня она домой не пришла. На столе рядом с горкой немытой посуды я обнаружил записку и с трудом, но складам, прочитал: «Ес-ли мо-жешь, про-сти. Я не та, за ко-го ты ме-ня при-ни-мал». Вот, попробуй, пойми! Можно так, что жена оказалась не тем человеком, который мне нужен. А может она — не совсем человек? Такое теперь тоже возможно. Потому что пришельцы умеют казаться такими, как мы. Ещё, если верить тому, что писали в газетах тогда, когда я умел читать хорошо, пришельцы хитры и коварны. Им даже не нужно на нас нападать. В местах, где летали их корабли, вдруг начинаются войны, погромы и грабежи. Люди как будто спешат уничтожить друг друга ещё до того, как на Землю забросят десант «марсианских треног». Изменились и наши соседи. Если раньше старались, вроде как ненароком, встретить возле калитки, чтобы одолжить «для пробы в хозяйстве» какой-нибудь новый прибор, то теперь на меня смотрят через окна домов, как сквозь прорезь прицела. Впрочем, я уже не директор научного института. Чиновникам среднего ранга и бизнесменам средней руки не ровня. Для меня всё хорошее кончилось после того, как взорвался ангар с обломками инопланетного корабля. Не знаю теперь: может, к этой диверсии оказалась причастна жена? Она тогда была моей ассистенткой, и я ей доверял, как себе. Но не хочу даже думать о том, что случилось в ангаре! Потому что уж лучше жить вместе с тайным врагом, чем остаться совсем одному. Мне ведь не с кем теперь перемолвиться словом. Разве только с рассадой. С тех пор, как меня лишили всех выплат и льгот, мы кормились плодами земли. Хорошо ещё руки-ноги на месте. Мне только трудно читать и писать, потому что во время взрыва меня сильно ударило головой. Зачем только я об этом всём говорю? Я хотел начать сразу с того, что помогло мне сделать в жизни правильный выбор. Так вот. В тот самый день, когда от меня ушла жена, я нашёл в огороде росток, пробившийся из земли на дорожке между грядкой с морковью и делянкой укропа. Ишь ты! — улыбнулся я грустно, хватило же семени сорной травы упорства и сил! Оно, как и я, старается жить несмотря ни на что. Только это был не сорняк. По корнеплоду судя морковка. Хотя раза в три толще, чем те, что теснились на грядке. А вот ботва у неё была совсем как укроп! Похоже, что вырос удачный гибрид. И вершки у него в дело пойдут, и корешки. Я решил его сохранить, а соседям раздать семена. Может быть, повезёт и другим огородникам в нашей округе. Пускай служит примером для всех. Так ведь хочется сделать, чтобы разный характер и внешность перестали быть поводом для вражды. Чтобы все, кому не хватает любви и тепла, догадались, что можно искать свои половинки за пределами клана, класса, расы, вида и даже, возможно, всех форм жизни Земли. Тогда я не знал, что эти мысли уже не мои. Пришельцы коварно меня заразили неистовой тягой к тому, что лишает людей стремления к превосходству, а значит шансов на выигрыш в жестокой борьбе за лучшее место под солнцем, за женщин, за землю и за еду. С того времени, как взрыхлил и удобрил компостом дорожку, я не ел почти ничего. Не потому, что жена забрала все деньги, которые мы получили от продажи мебели, ценных подарков и книг, В кладовке ещё оставались крупа, постное масло, кофейные зёрна и чай. В избытке была молодая картошка, капуста, лук, чеснок, морковь, зелень и огурцы. Просто есть мне совсем не хотелось. И дело не в том, что пропал аппетит. Так теперь выходило: чем дольше работал я в огороде, тем больше в себе чувствовал сил. Это, видно, старался гибрид. Он уже вымахал «кроной» на метр. Да и соседи на грядках не чахли. Напротив, чем ближе к нему находились — тем лучше росли. Он как будто дарил им частицу себя. Хорошо, что удивительный куст вырос в той части моего огорода, которая была скрыта от всех поселковых домов. Но птицы… Птицы видели всё. Воробьи, грачи и вороны собирались в огромные стаи и, словно коршуны. кружили над грядками. Они, очевидно, хотели успеть склевать чужака до того, как он передаст огородным растениям вирус братской любви. Раньше я легко отразил бы атаку. Мы в институте делали записи криков попавших в сети и раненных птиц. При помощи самых нехитрых, давно проверенных на пернатых бандитах устройств пытались отпугивать инопланетные корабли. Но жена сдала в комиссионку все приборы из дома. Кроме разве карманного фонаря. Я сколотил целых четыре флюгера-пугала, изведя на них восемь реек в чулане и почти весь гардероб. Проку не было никакого. Хоть становись вместо них и руками маши! Птицы не хуже людей разбираются в том, кого и как «по одёжке встречать». Зато урожай сумел защитить себя сам. Невзирая на правила овощеводства, огородная зелень сплетала листья и стебли в ковры, в купола. Я с удовольствием наблюдал, как грядки одна за другой закрывались стеной мозаичных щитов. Нападающих было всё больше. Не только птицы, а все, кто мог ползать, прыгать, скакать и летать, как будто разом решили, что их долг — уничтожить растения, изменившие догме и принципу: «каждый сам за себя». Но сделать это было непросто. В последний момент перед тем, как хищный клюв готов был насквозь проклюнуть не слишком прочный, трепетно выгнувший слой эпидермиса лист, объект атаки вдруг поворачивался кверху изнанкой. И тогда — незадача — трофеем для птицы служил вгрызавшийся в лист с другой стороны огородо-садовый вредитель. Скоро стало слышно, что нет недостатка и в ревунах. Они оказались мощнее и лучше, чем электронные подражатели голосам. А устроены проще простого! Ведь птиц было много. Одна их них то и дело цеплялась лапкой за какую-то из но-паучьи коварно раскинутых петель огуречных усов. Петли-ловушки были такими же прочными, как супер-сверх-паутина немереной толщины. Птицы их разорвать не могли. Они повисали вниз головой, истошно и злобно вопя. К тому времени, когда одна выдыхалась, в «силках» уже билась другая. Тогда петля на лапе той, что уже потеряла способность громко кричать, сама собой распускались, и бывшая пленница уносились так быстро, как только птицы могут летать. А еще в промежутках сплетённых вместе щитов можно было увидеть особые листья-поилки. Я сначала подумал, что они выделяют пахучее липкое вещество, чтобы коварно приманивать насекомых. Однако вскоре я убедился, что в кормушках нет никакого подвоха. Все мухи, жуки, а вместе с ними другая членистоногая и гусенично-безногая рать, насытив брюшко, уходили к своим коконам-корам. В переносном смысле сказав — «заморив червячка». К вечеру силы нападающих выдохлись. Только самые неугомонные вороны изредка каркали, но уже где-то гам, за оградой. Они, по сути дела, просто давали товаркам помять, какими были в бою храбрецами. С наступлением темноты я ушёл в дом спать в полной уверенности, что победа осталась за нами. Но только мы не учли, что ночью и растения спят. Так что утром, выйдя с проверкой на огород, я обнаружил, что грядки, которые были ближе к ограде, — пусты. Мыши за ночь сгрызли фасоль, перешли на свёклу и огурцы. Следующей ночью я остался на «передовой». Слух у меня превосходный. В дремотной безветренной тишине я отчётливо слышал каждый шорох и хруст. Мыши были пугливы. Стоило мне провести лучом фонаря, и я «выкашивал» в грядках шеренги бойцов. Но к полуночи батарея фонарика села. Вскоре обнаглевшие грызуны уже сновали у меня под ногами. Сметливые серые бестии быстро узнали, что я не хочу их давить. И вот уже по всему огороду слышен был яростный треск раздираемой заживо белокочанной капусты. А морковь росла сразу за ней. Макушка укропно-морковного куста была хорошо видна на фоне звёздного неба в свете луны. Он стал уже выше ростом, чем я. Но самотканый ковёр вокруг него исчезал. — Просыпайся! — сказал я кусту. — Нам нельзя теперь спать. Я окунул кисти рук в прохладную мягкость и свежесть развесистой кроны, вдохнул пьянящий запах укропа, и… меня неодолимо потянуло ко сну. Мы спали вместе. И вместе видели сны о неведомых дальних мирах. Я ощущал себя потрясающе мудрым. Я всё понимал. Но главное — всех на свете любил. Потому что любить это значит узнать и признать. А узнать всё о том, что тебя окружает, можно только тогда, когда тебя принимают в большую семью, где каждый всех любит и каждый всеми любим. Вы не слышали, что у тех, кого не смогли вывести из наркоза, на лицах такая улыбка, как будто они умерли от безмерного счастья? Еще немного, и я бы тоже, наверное, умер. Необъятно-вселенское чувство единства со всеми всегда и во всём не в силах долго выдержать человек. Но куст я всё-таки разбудил. Он за меня испугался и закрыл пушистыми ветками бесконечное небо нирваны, куда я, как и все, в конце концов, попаду. Сама собой из памяти выплыла фраза: «Любите друг друга! С вас этого будет довольно». Я прочитал её в старой, оставшейся мне от родителей книге. Там было собрано много вопросов, над которыми с древних времён ломали головы мудрецы. Вот, например, почему человеку даны от Природы два глаза? Ну — это понятно давно уже всем. Ведь если глаза не косые, не смотрят в разные стороны каждый сам но себе, тогда они позволяют ощутить перспективу пространства, его глубину. Лишь те, у кого оба глаза на месте, покупают билеты в «3D». Но есть ещё третий глаз во лбу — чакра. Он для того, чтобы видеть свет, который идёт изнутри. Без него темно жить и скучно. Этот свет раздувает пожар в глазах у людей, у животных, у птиц, насекомых, а также в глазах-листьях, в глазах-озерах, в глазах-облаках. Мы всё так запутали в том, что касается нас! Наверное, станет понятней, что такое душа, если представить, что это не только божественный внутренний свет, но ещё и тот наш единственный глаз, который вбирает и видит свет родственных душ. Только в том и проблема, что глаз-чакра один. Для того чтобы видеть мир в перспективе, душе человека нужно долго-долго искать, чтобы в ком-то или в чём-то из множества многих найти самую близкую душу, с которой она может слиться и стать, наконец, просветлённой, счастливой, на оба глаза зрячей душой. Я был рад, что куст хорошо понимал разницу между человеческим и растительным миром. Не во внешнем облике и не но способности вырабатывать хлорофилл, а в намного более важном: возможности слиться в духовную общность с одной или с множеством душ. Мне, например, достаточно было одной. Я совсем не хотел ощутить себя неразрывной частицей своего огорода. Чтобы две половинки сошлись в один круг, должны встретиться двое, В поиске родственных душ заключается смысл нашей жизни. Ну, честное слово, не в том же, чтобы только построить большой и высокий, холодный, пустой, никогда никого не согреющий дом! Возможно, я буду порой ошибаться, но я буду искать свою половинку так долго, пока не найду. Или пока не умру. Почему-то я никогда во сне не видел жену. Наверное, мне хватало того, что мы с ней по утрам пили кофе и чай. Мне нравилось наблюдать, как она рассеянно поправляла прическу, когда я ей о чём-либо говорил, слушать, как, немного картавя и подчеркнуто строго, оглашала мне перечень дел на новый хлопотный день. В последнее время жена приезжала домой очень поздно. Ужинать ей приходилось с коллегами по работе (или с друзьями, или, может, с другими пришельцами?) в дорогих ресторанах, куда меня вряд ли кто-нибудь пригласит. Я привык её ждать. Я услышал дремотно-ласковый голос: — Ну что ты так громко зовёшь? У меня острый слух. — Ты ушла от меня навсегда? — Какой глупый вопрос! Я ухожу, прихожу, куда и когда захочу. Я свободна во всех проявлениях чувств. — Ты сейчас далеко? — Смотрю на тебя с крыши дома напротив. Но я с неё скоро сойду. — Я готов тебя ждать сколько хочешь. Только ты мне, пожалуйста, помоги сохранить огород и наш дом. А больше всего… — я замолчал на короткое время, собирая в единый комок непослушные мысли, боюсь потерять, что взошло в моём огороде и помогло мне услышать твой голос. Оно ведь может помочь и другим. — Люди как мыши, — сказала моя половинка. — Они притворяются безобидными и нападают исподтишка. Твои соседи сейчас делают всё для того, чтобы ты потерял свой душевный покой. Я искренне удивился: — Зачем тратить время и силы на то, чтобы сделать что-то плохое тому, кто всё уже потерял? — А твой дом? Соседи считают, что для тебя он велик. — Ну да, дом большой и красивый. Самый высокий в посёлке. Я же был… — Теперь ты никто. И никто тебе не захочет помочь. — Я не один! — произнес я с надеждой, как будто читая молитву. У меня же есть ты. — Что я? Я гуляю сама по себе. — И скажи ещё, — я обреченно вздохнул, — что это ты вселяешь злобу и зависть в людей. — Зачем это мне? Вы и так ненавидите всех, кто удачливее, чем вы. Я могу лишь усиливать ваши природные чувства… когда получаю от этого пользу. А соседей твоих пора проучить. Они свихнули мозги у всех своих бестолковых мышей! Я бы мог догадаться, что птицы, мыши, жуки не по собственной воле покинули норы и гнёзда. Сам когда-то ведь раздавал соседям ретрансляторы биополей. Мы успели снять эти штуки с инопланетного корабля. Изучили и запустили малой серией в производство. У меня была задумка создать по границе посёлка рубеж, через который не сможет проникнуть никто из чужих. Вот ведь как получилось излучатели повернули на нас! Но теперь всё было уже позади. Я имею в виду всё плохое. Я проснулся в шатре, в ароматном укропном алькове. Моя, наконец, обретённая или, может быть, обновлённая половинка была рядом со мной. Она у меня молодец. Она сумела ночью внушить нашим соседям такую гремучую ненависть к нам и к нашему дому, что нападавшие мыши «оглохли» от слишком сильных биополей. Неуправляемые и невосприимчивые к действию новых мысленных импульсов грызуны начали проноситься через наш огород со скоростью пули. Лишь за забором они могли отдышаться и давали волю зубам. Вот как вышло всё просто! Наши соседи угодили в ту самую «яму» завистливой злобы, которую «рыли» для нас. Конечно, мы понимали, что нам постараются отомстить. И совсем не удивились, когда ближе к полудню приехал инспектор службы общественной безопасности, которому «доброжелатели» сообщили о том, что мы вырастили крыс-людоедов, что мы агенты пришельцев и потому должны возместить убытки от грызунов (а также других естественных и вызванных человеком причин), которые понесли жители посёлка за всё время, пока мы здесь живем. — Вы были директором Института внеземной бионики и трофейных технологий? — сухо спросил инспектор вместо приветствия. Руки в перчатках он демонстративно держал за спиной. Я хорошо помнил этого молодого человека по судебным заседаниям, когда он давал показания о взрыве в институте. Тогда будущий сотрудник органов работал у пас охранником. И весьма отличился на пожаре. Я вроде даже был обязан ему жизнью. Но события того дня не сохранились у меня в памяти. Судя по всему, я хотел спасти какие-то инопланетные семена. А по суровым законам военного времени все опытные объекты, вошедшие в контакте внешней средой, нужно было сразу сжигать. — Проходите, пожалуйста! — сказал я, уступая дорогу гостю. — Извините за беспорядок. Не успел с утра подмести. К счастью, огород пострадал значительно меньше того, чего следовало ждать. Следы ночного погрома были видны только в непосредственной близости от ограды. А ближе к центральной части неведомая сила воскрешала растения буквально на глазах. Над буйным великолепием жизни гордо возвышался её источник и защитник разросшийся и ставший похожим на баобаб куст. — Это и есть плоды ваших экспериментов? — спросил молодой человек, ступая по живой ковровой дорожке, появлявшейся у нас под нотами но мере того, как зелень медленно опускалась и плотно сплеталась, чтобы по ней было удобно ходить. — Это ещё не плоды, — попробовал я пошутить. — Это первые всходы. Ягодки будут потом. — Вряд ли, — возразил инспектор. — Мы обязаны сжечь все ваши растения и семена. А вас арестовать за то, что вы утаили и вынесли за пределы охраняемой территории образцы внеземных культур. — Как это вынес? — обиделся я. — Меня самого нашли под обломками и вынесли из института в таком состоянии, что у меня не было возможности ничего с собой взять. А если в нашем огороде вырос гибрид, разве я виноват? На грядках нельзя исключать возможность перекрёстного опыления. Мне в голову не пришла очевидная мысль, что будущий куст-баобаб могла принести на участок жена. Нет-нет. На неё совсем не похоже. За всё время супружеской жизни она ничего не прибавила в наш дом и ничего не посадила на огороде. Она всегда увозила что-то с собой. Проще было представить, что семя занёс ветер. Или, если дать волю фантазии, что оно приметило меня ещё в институте и, вырвавшись из-под купола на свободу, долго-долго искало, пока, наконец, не нашло… — Что здесь выросло такое интересное? — поинтересовался молодой человек, рассматривая колючие укропные завитушки, переходящие в декоративную бахрому. Нужно было отдать должное смелости инспектора. У него не было с собой оружия, и он явно опасался враждебных действий с нашей стороны. Но старался этого не показывать. Ну да, его же наградили медалью за то, что он вытащил меня из-под горящих обломков купола. Молодец! Если бы не проявил себя с лучшей стороны, кому тогда предъявили на суде обвинения в преступной халатности? Вдруг мы услышали мягкий, приятный, обворожительно ласковый голос: — Снимите перчатки. Вас никто не будет колоть. Здесь все вам друзья. Ощутите, как это приятно, когда в продолжение рук получаешь как будто бескрайние крылья пушистой травы и листвы. Не уверен, что это было сказано вслух. Похоже, мы вместе с инспектором прочитали мысли моей половники. Она появилась эффектно. Наверное так же, как Клеопатра перед первым свиданием с Цезарем. Сейчас, правда, ковёр сам развернулся под сводом живого шатра, и… Молодец! Инспектор не стал размышлять о том, что ему делать, когда ему прыгнул на руки роскошный подарок. Трудно сказать, почему, но я не мог ревновать. Мы сидели напротив друг друга в глубоких бархатных креслах. а на коленях инспектора невозмутимо и грациозно, как полагается истинной леди, сидела «она». Моя половника умеет найти подход к человеку. Без груда извлечёт из души у любого такие подспудные чувства, о которых, возможно, он даже не знал. А инспектор нам зла не желал. И даже испытывал сначала неосознанную, а потом уже вполне определённую симпатию. Мы словно забыли о причине нашей встречи и общались почти как старые друзья. — Грызуны вас больше не беспокоят? — спросил инспектор. — Они ушли к соседям. — Да, их я уже навестил. Все ваши «доброжелатели» до смерти перепуганы. В полевых мышах они видят страшных, прикормленных человечиной крыс. Но и мыши ведут себя странно. Совсем почему-то не трогают грядки, а грызут стены домов. — Бедные люди! — пожалел я наших непутёвых врагов. — Скоро им негде будет жить. Мы с моей половинкой могли бы пустить их в наш дом. Он у нас очень просторный. Мебели, правда, почти уже нет. — Не переживайте, крышу над головой мы всем обеспечим. Есть весьма подходящая для таких злоумышленников статья: «за использование инопланетной техники против граждан Земли». — Но ретрансляторы биополей они получили от меня! — попробовал я возразить. Помните, в нашем институте… — Нет, — отрезал наш гость. — Не помню. Не помню и не хочу ничего знать. Приборы не протестированы. Изготовитель не указан. А причинённый ущерб налицо. Уверен, что скоро ваши соседи признаются в том, что использовали эротические телевизионные каналы для получения инструкций от НЛО. Знаете, как раньше наказывали шпионов и диверсантов? Им к животу привязывали кверху дном чугунок с живой мышью. Чтобы вырваться на свободу, зубастому зверьку нужно было прогрызть преступника насквозь. Я пытался убедить не на шутку разошедшегося инспектора, что не нужно ни с кем сводить счёты. Однако он видимо от природы не любил доносчиков и лжесвидетелей. Да ещё, наверное, благодаря стараниям моей половинки из каких-то тёмных закоулков его души совсем некстати выплыла тяга к садизму. Боюсь, как бы этому еще не совсем зрелому человеку не пришла в голову мысль расправиться с нашими обидчиками так же сурово, как сводили счёты с врагами в средние века! Наконец, мы с моей половинкой остались одни. Повелительница и гроза поселковых мышей виновато запрыгнула ко мне на колени. Она встала на задние лапы, а подушечками передних очень нежно, без коготков, обхватила мою шею. Мне стало так спокойно и так хорошо. Как в детстве. Не знаю, как долго захочет она быть вместе со мной. Она ведь гуляет сама но себе. Может быть, и я научусь у неё жить везде. Только позже. Сначала дождусь, когда укропно-морковный куст-баобаб зацветёт. Наверно я забыл закрыть входную калитку на засов. Сквозь сладкую дрему я увидел… жену, пробирающуюся ко мне по не успевшей зарасти после прихода инспектора дорожке в траве. Да, жену! Свою бывшую любовницу-ассистентку, которая после того, как я потерял возможность покупать ей дорогие подарки, вышла за меня замуж и получила законное право забирать из дома всё, что было ей нужно. Невозможно было не узнать её волнистые светлые волосы, горделивую осанку, которая у неё особенно хорошо получается на высоких каблуках, элегантную фигуру в нарочито скромном с виду, но всегда дорогом «от-кутюровом» платье. — Дорогой! — лучезарно-фальшиво сказала супруга, когда подошла к нам так близко, что резкий запах духов перебил и разбил гармоничный растительный аромат. — Я давно тебе не решалась сказать, что была не права, когда ушла к Анатолю. Твой бывший зам скряга, хам и подлец. Но ты простишь меня, глупую? Ты столько всего успел без меня натворить. Как я раньше не замечал! Её всегда выдавали глаза. Не глубокие — голубые, а пустые, как донышки блюдец. Тусклый тусклый бездушный безжизненный цвет. Откуда такие берутся? Все существа земные, так же, как и небесные, способны страдать, ненавидеть, любить. Жена брезгливо спихнула с моих коленей дремавшую кошку и плюхнулась рядом в бархатистое зелёное кресло. — Ты знаешь, — проворковала мне на ухо, — я вот подумала, а зачем нам такой большой дом? Давай продадим! Я присмотрела просто сказочною избушку и уже договорилась, что ты будешь бесплатно в ней жить. Тебе даже будут платить за то, что ты будешь подметать улицу и дворы у наших соседей. Я ничего не ответил. Я смотрел на свою обиженную, нет, до глубины души оскорблённую половинку. Белую-белую. С небольшими черными отметинами на лапах и на ушах. В бездонных и ничего не прощающих кошачьих глазах я отчётливо видел, как в сидении живого кресла, в котором бесцеремонно расположилось никчёмно-красивое кукольное существо, начинают прорастать острые и твёрдые, как сталь, шипы. ТМ Алексей Лурье НЕ УЧЕЛ 4'2012 Такого наплыва покупателей антикварный магазин «Олден Apr» не знал с самого своего открытия, а это было более двадцати лег назад. Первоначальный ажиотаж быстро сменился редкими визитами вежливости от случайных людей, которые как будто приходили просто поглазеть на диковинки прошлых мастеров, словно это был обычный музей. Так продолжалось довольно-таки долго, а точнее, до того времени, как мистер Костер, владелец магазина, не продал его одному предприимчивому молодому человеку. А что делать? Бизнес шёл из рук вон плохо, и места в доме престарелых значительно подорожали после прошлого финансового кризиса. Новый владелец Бен Миллер закрыл магазин на ремонт, который продолжался две недели. После чего миру явилось нечто фантастическое. Старая отделка была коренным образом переделана под ультрафутуристический дизайн. Разноцветные лазеры подсвечивали многочисленные экспонаты, из динамиков доносилась странная музыка, а в воздухе витал лёгкий привкус озона. Количество продаваемых предметов значительно выросло. Тут были и редкие вазы, украшения, предметы быта и холодное оружие в таком состоянии, как будто его бережно хранили в сейфе на протяжении многих веков, Цены на всё это великолепие граничили с банкротством для того, кто решил выставить сие безумство на торги. Естественно, от покупателей не было отбоя. — Простите, где я могу найти мистера Миллера? — поинтересовался седой мужчина в очках с толстыми линзами у охранника. Получив указание, старик поднялся на второй этаж заведения и прошёл по коридору в самый дальний и лишённый посетителей конец. Там была всего одна дверь, которую и открыл пожилой мужчина. — Кто вы? — парнишка двадцати лет отраду испуганно отпрянул от кладовки, в спешке сильно хлопнув дверью. — Я профессор Эдвардс из Национальной Академии, археолог, — представился старик и замер, ожидая почтительного кивка либо чего-то схожего. — Не знаком с вами, но чем я могу вам помочь? — Бен Миллер расправил пиджак и стряхнул с него белую пыль. — Не удивительно! — прокряхтел профессор и выставил указательный палец на парня. — Вы жулик! Бен нахмурился, но нажимать на кнопку вызова охраны не стал. — Мои экспонаты подлинные насколько это вообще возможно. Поверьте мне. — О да, они чрезвычайно похожи на предметы старины! Тут, хочу заметить, вы очень постарались, изготавливая такие качественные подделки, — палец словно прожигал дыру в хозяине магазина. — Но меня вам не обмануть! — Вы ошибаетесь! Вот, — Бен махнул рукой в сторону одной из стен кабинета, на которой ожил фотосенсорный дисплей, — смотрите! Этот меч принадлежал князю одного из прибрежных городов-государств викингов Исландии в девятом веке нашей эры, — мистер Миллер потер запястье правой руки. — Видите, какие украшения на эфесе? Это все подлинное. — Позволю себе повториться. Фальшивка! Столько стараний вы приложили к этим папье-маше, но не учли того, что подлинного мастера старины вам не обмануть! Этот меч, например, могу сразу сказать, изготовили всего несколько месяцев-лет назад, но никак не тысячу двести. На нём нет коррозии, потёртостей и прочего влияния времени. То же самое могу сказать о вазах, на которых наисвежайшая краска, и о многом другом. Обманываете честных людей, как вам не стыдно. Беи побелел, но тут же взял себя в руки. — К сожалению, мистер Эдвардс, я вынужден попросить вас уйти, мне нужно заняться делами. Ваше недовольство я приму к сведению и постараюсь все исправить. Прощайте! Старик покинул кабинет Миллера в сопровождении охраны. а сам Бен закрыл кабинет на ключ и подошёл к кладовке. Открыв её, он с глубоким вздохом разочарования взглянул на своё изобретение с кучей циферблатов. — Столько сил, и все состояние родителей, а зря! — буркнул он, пиная носком металлическую капсулу в человеческий рост. — Какой толк от старых предметов, если они не рухлядь!? — В гневе он отошёл на пару шагов назад, — хотя, если найти укромное место, в которое никто не сунется, и спрятать там все предметы, то через тысячу лет они будут как раз нужного состояния! Ни один умник не придерётся! Отлично, осталось найти такое место. Ну-ка, где тут у меня исторический атлас. Посмотрим! Главное, на этот раз ничего не перепутать! ТМ Андрей Малышев ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ 5'2012 — Командир, замбирийский сухогруз запрашивают помощь. Они идут на одном двигателе, два других вышли из строя. — Никакой помощи, — вмешался в разговор находившийся в командной рубке толстый низкорослый экспедитор с масленым лицом, розовощекий с близко посаженными к переносице глазками. — Даже здорово, если эти трёхпалые тупоголовые верзилы опоздают к торгам. С ними нельзя ни о чём договориться. Сбивают цену на раз-два, им бы скорее хапнуть и свалить. Представляешь, кэп, этот розовый кселин, за которым мы тащимся на край вселенной, вгрызаемся гигантскими буровыми машинами на десятки километров в породу, тратим огромные деньги на транспортировку, у них прямо под ногами. Одарил же Бог убогих планетой. Отсталая нация, они, подобно копателям на Клондайке, работают чуть ли не лопатой и киркой, а их корабли ещё на ядерных реакторах. Ужас! В сравнении с Земным транспортом — деревянные повозки. Как Господь несправедлив, — Перси Спенсор тяжко вздохнул и отпил кофе из кружки. — Так что, капитан, судьба уравняла шансы. Да и как мы им поможем? — У нас четыре пустых грузовых отсека, замбирийская посудина вполне уместится в одном из них, — возразил молодой, гладко выбритый, с квадратным подбородком и мужественным лицом капитан «Буцефала» Илюхин. — Обойдутся. Несправедливо, когда кому-то везёт всегда. Они не погибнут, прилетят чуть позже. Вам, конечно, принимать решение, капитан, но я как представитель компании-нанимателя настойчиво рекомендую отклонить просьбу замбирнйцев. В противном случае вы лишитесь бонусов, а затраты на буксировку при расчете будут удержаны с подрядчика. Уверен, начальство по головке вас не погладит, а если учесть незавидное финансовое положение вашей фирмы, то вы и работы лишитесь. Илюхин пристально посмотрел на Перси Спенсера, размышляя, насколько серьёзны намерения экспедитора. Тот с хлюпаньем сделал очередной глоток, вздёрнул брови и проговорил: — Давайте, капитан, соврите что-нибудь этим дикарям и летим дальше. Развернулся и направился к выходу из командной рубки. Капитан третьего ранга торгового флота Земли дождался, пока за спиной экспедитора закроется дверь, ещё несколько минут думал, наморщив лоб, затем включил микрофон. — Вадим, обратился он к связисту, — передай замбирийцам, что помочь не можем, все трюмы забиты породой, направим к ним ремонтный бот с Пампасы. — Капитан, но… — Это приказ! — Илюхин отключил связь. * * * Взрыв сверхновой отбросил «Буцефала» далеко от маршрута. Хотя энергетический щит уберёг от механических повреждений, сильнейшее излучение выжгло несколько блоков электронной начинки. Обездвиженный, ослеплённый корабль лёг в дрейф и погрузился во мрак. Электронщикам потребовались два часа, чтобы признать своё бессилие в оживлении судна. Единственное, что они смогли сделать, — переключить системы жизнеобеспечения по запасным магистралям на солнечные батареи. Маяк, посылающий сигнал бедствия, оставался надеждой экипажа. Помощь пришла оттуда, откуда её ждали меньше всего. Спустя четыре дня после катастрофы послышались глухие звуки ударов металла о металл. Морзянкой кто-то спрашивал, есть ли живые на корабле? Радист разбил стекло аварийного шкафа и достал молоток. Ударами о переборку выстукал ответ. Со слов капитана сообщил о причинах повреждения и код входа в аварийную систему. Спустя шесть часов команда «Буцефала» услышала гул силовой установки, ярче вспыхнул свет. Через аварийный штекер замбирийцы вошли в систему, переключили управление «Буцефала» на свой компьютер и грузовоз ожил. Их корабль оказался ближайшим к терпящим бедствие землянам. От взрывной волны и излучения сухогруз укрыла экзопланета, оказавшаяся между звездой, закапчивающей свою эволюцию, и кораблём. Экспедитор был вынужден согласиться взять инопланетян на борт, а расходы по его транспортировке взвалить на баланс горнорудной компании. Замбирийцев погрузили в пустующий отсек, и «Буцефал» устремился к Пампасе, рассчитывая успеть на торговую сессию межгалактической биржи реального товара, длящейся всего восемь дней в квартал. * * * Через двести шестьдесят четыре часа после образования «симбиоза» ремонтный бот с бригадой специалистов встретил грузового гиганта на геостационарной орбите Пампасы. Перезагрузка головного компьютера и замена перегоревших схем заняли полтора часа. После чего управление «Буцефалом» перешло в руки экипажа. Перси Спенсер очень нервничал, для этого имелась веская причина — до закрытия торгов оставалось всего три с половиной часа. Он выслушал от брокера оперативную информацию, и его хмурая физиономия озарилась лучезарной улыбкой. Спенсер стремглав бросился в командирскую рубку. — Капитан, вы отлично сделали свою работу, вовремя доставили груз, и вас ждёт хорошая премия. Поверьте мне. Я лично похлопочу перед руководством компании, чтобы сумма была достойна ваших стараний. Сегодня нам улыбнулась удача. Только два транспорта успели на торги — мы и наши нахребетники. Цены на кселин взлетели до заоблачных высот, и они будут ещё выше, если терминалы Пампасы примут только один корабль с грузом. — Смекаете, капитан? Перси Спенсер подмигнул Илюхину. — Через несколько минут прилетит челнок, мне срочно надо быть на бирже. Вам осталось сделать совсем немногое — открыть тринадцатый шлюз, когда биржа закроется. Ведь ваш корабль был сильно повреждён, вполне может заклинить шлюз или там повредится какая-нибудь гидравлическая система… — Замбирнийцы свяжутся по коммуникационным системам и выставят товар вместе с нашим, а до окончания торгов запросят помощи у властей. Да и к чему все эти ухищрения, их кселин не повлияет на рынок — всего двадцатая часть от нашего груза. — Повлиять не сможет, вы правы, но будет лучше, если мой кселин окажется единственным на бирже. Такую удачу и стечение обстоятельств можно ждать десятилетия. А связаться они не смогут. Я договорился с программистом, он запустил такой ма-а-аленький вирус, который испортит их передатчики. — Извините Перси, но это подло, не по-человечески. Благодаря, как вы говорите, их повозке, мы смогли вовремя попасть на биржу и вообще выжить. — Успокойтесь, — улыбка сползла с лица экспедитора, — в бизнесе нет места подлости и благородству — только бизнес. Если вы не исполните моё поручение, я буду настаивать, чтобы компания разорвала договор с перевозчиком, как с недоброжелательным и неблагонадёжным партнёром. Так что, кэп, советую по-дружески, заходите в порт и разгружайтесь. Запиликал коммуникатор, голос из динамика сообщил, что челнок на стыковке. — Капитан, я на вас рассчитываю. Экспедитор бегом направился к шлюзу. * * * Перси Спенсер стоял на балконе, сложив руки на груди, выпятив нижнюю губу, то и дело кидал беспокойный взгляд на информационное табло. До окончания торгов оставалось чуть больше сорока минут. Рекордная ставка на кселин зафиксировалась на полторы тысячи пунктов выше, чем на прошлой сессии. Сердце гулко билось в груди комбинатора, он вспотел и с трудом давил эмоции. Оставались считанные минуты до заключения контрактов, но до этого времени терминалы биржи должны принять товар, иначе сделки не зафиксируются. Однако в графе напротив названия горнорудной земной компании значок, подтверждающий его наличие на складе, всё ещё отсутствовал. «Сейчас появится. Много кселина, его надо разгрузить, оформить, пройти экспертизу… Всё будет нормально. Столько желающих его получить, ради такого редкого товара закроют глаза на правила и продлят торги, такое уже случалось. А всё-таки я это сделал. Я войду в анналы истории и во все учебники. Весть об умопомрачительной ставке уже разносится по галактике. Я стану лучшим менеджером компании и смогу занять место в совете директоров. Часть премиальных потрачу на…». Перси не успел додумать, куда он потратит деньги. Биржа огласилась гулом голосов и зашевелилась. Внутренне ликуя, сохраняя на лица непроницаемость, Перси Спенсер всмотрелся в информационное табло: ставка начала снова стремительно расти. Новая волна радости озарила его тёмную душу, по она была недолгой. В списке поставщиков появилась ещё одна строчка с замбирнийским гербом, а через минуту информация о горнорудной земной компании исчезла. Мутные круги поплыли перед глазами экспедитора. Перси Спепсеру стало дурно, он ухватился за балюстраду. Преодолевая слабость и тошноту, вытащил из кармана пиликающий коммуникатор и отяжелевшей рукой поднёс к уху. Визгливый голос брокера сообщил, что «Буцефал» не разгрузился и, мало того, ещё висит на орбите. А по закону Пампасского оптового рынка чистой конкуренции сделка считается совершенной лишь, когда товар находится в грузовых терминалах биржи. Перси Сненсер дрожащим пальцем нажал кнопку соединения с грузовозом. — Капитан, — зашипел он в микрофон, — что случилось? Почему вы ещё не разгрузились? — Докладываю. Через пятнадцать минут после вашего отлёта я направил корабль в порт, как вдруг корабль тряхнуло, и аварийные системы сообщили о разгерметизации тринадцатого отсека. Диспетчеры космодрома запретили с этой неисправностью садиться и выслали ремонтников. Они скоро будут. — Вы что, идиот? До окончания торгов осталось пять минут. — Попрошу без оскорблений. Мне плевать на ваши торги. На корабле произошла авария, и диспетчеры нас не сажают. Что не понятно? — А как же тогда замбирнийский кселин оказался на бирже? — Представляете, эти бандиты разворотили борт случайно оказавшейся в этом же отсеке взрывчаткой и выскользнули. Вспыхнул пожар. Команда до сих пор борется с огнём. По этой причине я и не смог вам сразу доложить о происшествии. — Я вас под суд отдам, — шипел в бессильной злобе экспедитор. — Да. Перси, забыл сказать, каким-то чудом сохранилась запись с вашими последними указаниями. Так что соврите что-нибудь своим боссам и поскладнее, чтобы перевозчик оказался не причём. Это ведь по вашей вине всё произошло. * * * «Буцефал» починили через полтора часа, но было уже поздно — торги закончились. Кселин разгрузили в складские терминалы биржи дожидаться следующей сессии, которая пройдёт через три месяца. Что повлекло дополнительные накладные расходы за хранение. Об упущенной прибыли и говорить нечего. Перси Сненсер темнее тучи возвращался с Пампасы на космическом лайнере на Землю. Предстоял серьёзный разговор с боссом. Как закостенелый прагматик без излишних иллюзий Перси осознавал плачевность своего положения. Желая отвлечься от мрачных мыслей, он включил телевизионную панель и пробежался по каналам. Его внимание привлёк новостной канал, в котором диктор вещал о прошедшей скандальной торговой сессии на Пампасской бирже. Перси собирался переключить новости, от которых его уже тошнило, как на экране показался специалист из ремонтной команды, обслуживающей «Буцефал». Взрывотехник информировал, что причиной, повлекшей разгерметизацию корабля, послужила взрывчатка, которую широко используют горнодобывающие компании. Малый заряд приблизительно массой в пятьдесят килограммов, находившийся в последнем, тринадцатом отсеке грузовоза, но непонятной причине сдетонировал, в результате чего повредилась обшивка, нарушилась целостность гидравлической системы, и на борту вспыхнул пожар. Перси вдруг вспомнил, что действительно вместе с рудой «Буцефал» забирал с Мэрси просроченную взрывчатку, только вот в чём дело: она находилась вовсе не в тринадцатом отсеке, где ей якобы, но версии капитана воспользовались замбирнийцы, а в десятом. Трясущимися от волнения руками он достал из портфеля папку с сопроводительными документами. Сердце гулко забилось в груди. Так и есть, по документам взрывчатка грузом в шесть тонн размещалась в десятом отсеке, а заряд, разворотивший борт грузовоза, по расчетам специалистов, был равен пятидесяти килограммам. Перси всё сразу понял… Но что он мог предпринять, у капитана «Буцефала» имелась компрометирующая запись, обнародование которой могло повлечь дипломатический скандал и для него лично более тяжёлые последствия, чем «ссылка» на дальнюю шахту простым менеджером. ТМ Майк Гелприн СЛОВИТЬ УДАЧУ 5'2012 Вечером, едва развели костёр, Стивенс в очередной раз сказал, что они — кретины. — Три кретина и идиотка, — уточнил Стивенс. — Прости, что помянул в мужском роде, — обернулся. — Ничего, тебе простительно, — Дора извлекла из рюкзака пакет с крупой, придирчиво его осмотрела и принялась отсыпать содержимое в котелок. — Кретинам, знаешь ли, принято прощать. — Подвязывайте, — Большой Иван лениво поворошил носком сапога хворост в костре. — Знаешь, Билли, в натуре надоело твоё нытьё, — сказал он Стивенсу. Остогребенело. Мы все здесь знали, на что идём, так? Что будет хреново, знали? Знали. Что можем обломаться и ничего не найти? Тоже знали. И что, если найдём, всё равно можем обломаться, знали. А заодно, что можем здесь и загнуться. Тебя никто не подписывал лететь с нами, так? Ты сам решил. — Ну, решил, — выпятил подбородок Стивенс. — Я, видимо, сошёл с ума, когда на это согласился. Мы все спятили, когда согласились. Знаете что, давайте возвращаться к кораблю. Унесём отсюда ноги, пока они у нас ещё есть. Насчёт ног Стивенс нисколько не преувеличивал. Та тварь, которая, вынырнув из-под болотной коряги, лязгнула зубастой пастью в пяти дюймах от его первичных половых признаков, вполне могла ампутировать эти признаки вместе с ногами. — Тебя никто не держит, сынок, возвращайся, — Старый Рокко прикурил от угольев костра, сплюнул и одарил Стивенса циничной полубандитской ухмылкой. — Всего каких-то пару недель идти. Только прежде, чем идти, оставь нам свою жратву, тебе ведь она не понадобится. Можешь взять однодневный запас, сынок, больше ты всё равно не протянешь. Экспедицию на Тхукан организовал Рокко. Он же подобрал экипаж, первым членом которого стал Иван — с ним Рокко отбывал десятилетний срок в камере исправительного заведения для особо опасных на Нью-Венере. Поговаривали, что у русского вырезали всю семью в одной из бандитских разборок. Ещё говорили, что у него полдюжины покойников за душой, но доказать в суде не смогли, и отбывал он лишь за нанесение тяжких телесных повреждений в поножовщине. Для команды, впрочем, Большой Иван был незаменим. Рослый, жилистый и крепкий в кости русский отличался, ко всему, удивительной выносливостью, хладнокровием и бесстрашием. Это он в одиночку пёр на себе большую часть пожитков, это он, распластавшись в прыжке, перерубил ребром ладони хребет полутораметровой гадине, сиганувшей из кустов на Дору. И это он, наконец, безропотно таскал чудовищными охапками хворост для костров, ставил на ночь палатку, да и на часах возле неё большую часть ночи стоял он. Деньги на экспедицию дал Стивенс, и уговаривать его принять в ней участие действительно не пришлось. Почему — оставалось для остальных загадкой. Дору Старому Рокко рекомендовали. Рекомендовал Хрипатый Гаррис, который побывал на Тхукане до них и которому Рокко доверял безоговорочно. — Бери бабу, дружише, — хрипел Гаррис, не пожалеешь. Пойди ещё найди толкового пилота среди наших, а баба хорошая, нормальная баба, клянусь кровью Христа. Ну повоевала немного в десанте, ошибки молодости, что ж. Дора действительно успела повоевать и даже нацепить пару медалей на грудь. Закончилось это в одночасье, и закончилось скверно. Лейтенантик из молодых, только что вылупившийся из курсантского гнезда, никак не мог поверить, что своя в доску грудастая и острая на язык девка ни в какую не желает с ним спать. В ход пошли руки, а в ответ — штатный револьвер, из которого Дора прострелила лейтенантику лёгкое. Дело замять не удалось, её выставили из десанта, забыв даже выплатить жалованье за последние два месяца службы. После этого Дору помотало по мирам, звёздным системам и скоплениям. Ома нанималась пилотом на сторожевые катера, на пассажирские межпланетники, почтовики и грузовые транспорты, в промежутках между рейсами неудачно вышла замуж и развелась, оставшись с годовалой дочкой на руках. Сейчас Кончите было семь, у неё были большие доверчивые голубые глаза, светлые кудряшки по щекам и неизлечимый врождённый порок сердца. Врачи прочили ей прожить до двенадцати, ну, до тринадцати, если повезёт, и за надежду продлить этот срок Дора готова была наняться пилотом хоть к самому чёрту. Старый Рокко, который хотя чёртом и не был, но его ближайшим родственником мог быть вполне, Доре надежду дал. — Красная грязь, — говорил Рокко, и его хищная полубандитская ухмылка казалась Доре чудной и светлой улыбкой. — Красная грязь — так называл это место Хрипатый Гаррис, а до него и другие, которые там побывали. Она даёт удачу, дарит её тем, кто дошёл, понятно? На всю оставшуюся жизнь дарит. Во всём. Любые дела, деньги, девочки, прости, дочка, это не по твоей части, по всё равно. Я тоже поначалу думал — бред, я тёртый калач, меня детскими байками не купишь. Но потом… потом я поверил. Поглядите на Гарриса — у него гроша за душой не было, а теперь катается, как оливка в банке. С ним там были ещё двое ребят, один сорвал джек-пот в казино на Фортуне — с первой попытки сорвал. А другой, его у нас звали Верблюдом, он был горбун, представь: здоровила, бычья силища, и горб за спиной, с рождения. Так что ты думаешь? На, взгляни, вот он. Верблюд, — и Рокко протягивал фотографию обнажённого по пояс приземистого, почти квадратного здоровяка. Статью и лицом тот напоминал скорее не верблюда, а гориллу. — Что скажешь, дочка? Не красавец, конечно, но горба у него больше нет, вышел весь, сдулся. Что? Не веришь? И Дора верила. Заставляла себя верить вопреки всему. Утром Иван расстелил на земле карту, остальные трое расселись вокруг. Карта была самодельная, с жирной пунктирной линией во всю длину, нанесённой грубо, от руки на снятый из космоса ландшафт. Вдоль линии стояли пометки, а внизу карты, под обрезом сноски. — Похоже, мы здесь, — ткнул пальцем в одну из пометок Старый Рокко и, близоруко щурясь на солнце, зачитал сноску: «Крысиная дыра». — Романтично-то как, — сказала Дора. Стивенс хмыкнул. — Гнилая болячка, Сучье дерьмо, — принялся зачитывать он легенду карты. Дерьмо это, надо понимать, где мы были вчера. — Сегодня тоже будет дерьмо, сказал Иван. И завтра. Пока не дойдём. Эта планета — она вся дерьмо. А что ты хотел. Билли? Не бывает такого, чтобы оторвать куш, не измаравшись в дерьме. Потому что… — Достаточно, — резко сказал Старый Рокко, и Иван замолчал на полуслове. Собираемся. Нам сегодня предстоит порядочно отмахать. Вот хотя бы досюда, — Рокко вгляделся в карту. До Вонючей задницы. Стивенс, кряхтя, поднялся. Его холёное породистое лицо осунулось, щёгольские усики стрелкой обвисли, ухоженная кожа щёк покрылась недельной щетиной, а рук мозолями и ссадинами. Он проклинал себя за то, что пустился в эту авантюру. Денег ему хватало с избытком, удовольствии — тоже. Отцовское наследство, вложенное в бумаги и недвижимость, приносило неплохие дивиденды, и, хотя Стивенс тратил немало, наследства могло ещё надолго: хватить. Он отдавал себе отчёт, что ввязался в смертельно опасную историю из зависти. Его однокашники и сокурсники по колледжу владели корпорациями и космическими яхтами, крутили романы с Мисс Галактиками и небрежно просаживали в казино миллионы. Стивенс довольствовался скудными доходами с уменьшающегося состояния, девочками второго сорта и не мог себе позволить не то, что яхты, а даже примитивного межпланетного челнока. В экспедицию Рокко он вложил изрядную долю того, что у него было. И сейчас осознавал, что, вдобавок к потере вложений, вполне может расстаться и с самой жизнью. Тхукан встретил пришлых в оружие. Он щетинился шипастыми зарослями, грозил зыбучими трясинами, огрызался рёвом хищных тварей и жалил укусами ядовитых насекомых. Стивенс ненавидел Тхукан, ненавидел ежеминутную, грозящую отовсюду опасность и ненавидел своих спутников. — Ещё дней восемь, — сказал, поднимаясь на ноги, Старый Рокко. — От силы девять. Несчастье случилось, когда до Красной Грязи осталось три дня пути. Утром, выбравшись из очередного болота, команда наскоро передохнула и начала подъём на пологий склон невысокого холма. Большой Иван, полусогнувшись под грузом навьюченных на него пожитков, как обычно двигался в авангарде. Он достиг вершины и шумно выдохнул — спуск с холма был также пологим и, значит, сулил облегчение. Иван задержатся на вершине, дожидаясь остальных. Дора была от него уже в пяти шагах, она первой увидела метнувшуюся в прыжке из-за исполинского валуна змееподобную тварь. Дора отчаянно закричала, когда тварь упала Большому Ивану на плечи и свалила его на землю. — Стреляй, — орал сзади Старый Рокко. — Стреляй, в бога чёрта мать! Дора импульсивно рванула из кобуры бластер и лишь в последний момент сообразила, что выстрел погубит обоих. Палец замер на триггере. Дора, застыв на месте, с ужасом смотрела на сцепившихся хищников — местного и пришлого. Победа дорого обошлась Большому Ивану. Тварь, извиваясь в последних конвульсиях, издыхала неподалёку, пока Дора и Старый Рокко, мешая друг другу, лихорадочно пытались остановить ему кровь, хлещущую из рваных ран на груди и на шее. Удалось это лишь минут через десять, к этому времени сознание оставило русского. Тяжело хрипя, он лежал на вершине холма навзничь, могучее мускулистое тело выглядело съёженным, сдутым. Иван уже не казался Большим. — Распаковывайте манатки, — велел Рокко. — Сделаем из палатки носилки. Будем тащить но очереди. — На меня не рассчитывай! — заорал на Рокко Стивенс. — Куда тащить!? Ты сбрендил, старик! Он всё равно не жилец, он нас всех угробит. Мы не дойдём. А если дойдём, не хватит сил вернуться. И жратвы — её тоже не хватит. — Ты понесёшь его, — Старый Рокко навёл на Стивенса бластер. Клянусь чем угодно, ты понесёшь. Следующие несколько дней превратились для команды в сплошной кошмар. Иногда Иван приходил в сознание, и тогда, раскачиваясь на импровизированных носилках и сжимая зубы, чтобы подавить стон, глядел в небо налитыми кровью и болью глазами на враз осунувшемся, ставшем остроконечным лице. Потом сознание вновь покидало его, и Стивенс, богохульствуя, в голос бормотал молитву, чтобы русский поскорее издох. Вечерами и на привалах Дора кормила раненого с ложки, насильно запихивая в него пищу и поддерживая голову, чтобы мог проглотить. Меняла на нём бельё и бинты, отдирая от ран старые, набухшие сукровицей и гноем. Иван, скрипя зубами от боли, терпел и отводил взгляд. На исходе третьего дня Старый Рокко, выбившись из сил, упал лицом вниз на выстеленную мхом болотистую землю. Дора не удержала свой конец носилок, и раненый грянулся о землю. Иван был в сознании, но, как обычно, не издал ни звука, лишь струйка крови из прокушенной губы алым зигзагом расчертила щёку. Через пару минут Рокко пришёл в себя и с трудом перевернулся на спину. — Остался последний переход, — сказал он. — Самый трудный. На карте он обозначен как Адова помойка. Красная грязь сразу за ним. Но с раненым мы не пройдём, ни за что не пройдём. Гаррис говорил, что там и здоровым солоно придётся. Кто-то должен остаться здесь, с Иваном. — Меня вычёркивайте! — завизжал Стивенс. — И думать об этом забудь, старик! — Что ж, значит, оставаться мне, — сказал Рокко. — Ты пойдёшь с этим дерьмом, дочка. — Я остаюсь, — Дора с гадливостью посмотрела на Стивенса. Я лучше подохну здесь рядом с мужчиной, чем пойду туда вдвоём с этой мразью. — Хорошо. — Рокко с видимым усилием поднялся на ноги. — Ступай за хворостом, Билли. Мы переночуем у костра, а утром уйдём. Нас не будет два дня, от силы три. Потом мы вернёмся, и я пойду туда снова. С тобой, дочка. И тогда, Билли, тебе придётся остаться по-любому, иначе пристрелю. Но удача ведь к тому времени будет с тобой, ты уже поймаешь её за хвост, поэтому побездельничаешь здесь с радостью, не так ли? Иван впервые встал на ноги на шестой день после того, как они остались с Дорой вдвоём. Постоял, раскачиваясь, сделал пару неверных шагов и рухнул на колени. Превозмогая боль, поднялся вновь. — Шансов, что они вернутся, нет, так? — хрипло спросил он. — Я думаю, никаких, иначе бы давно вернулись, — ответила Дора. — Мне нужна ещё пара дней, чтобы оклематься. Потом мы пойдём туда, вслед за ними. Последний переход оказался ужасен. Они продирались по колено в грязи через топь, то и дело проваливаясь по пояс, из последних сил отмахиваясь от беспощадно жалящих насекомых и распугивая ползучих болотных тварей. Трижды Дора проваливалась по горло. И всякий раз Иван возвращался, вытаскивал, вытягивал её, уже полузадохнувшуюся, полумёртвую, и она не переставала удивляться, откуда он берёт силы. И откуда у него эта надёжность. Уголовник, по слухам убийца. У которого, тоже по слухам, вырезали семью. Жену и сына. Интересно, какой была его жена… К вечеру болото перешло в густой подлесок, потом в непролазный бурелом, и наконец, местность поползла вверх. — Здесь, — прохрипел Иван, когда они, продравшись через бурелом, оказались на опушке. — Должно быть, прямо за этой грядой. Пойдём, надо подниматься. У вершины они наткнулись на то, что осталось от Стивенса. В нескольких футах от груды обглоданных костей, бессильно ткнувшись стволом в землю, лежач игломёт, с которым Билли не расставался. Иван подобрал его, повертел в руках и отбросил в сторону. Затем шагнул вперёд и оказался на вершине. И увидел то, за чем они сюда шли. Лишённый растительности склон спускался в ущелье, к реке. И, понижаясь, менял цвет: с песочно-белого наверху до бледно-розового в середине и кроваво-красного понизу. — Вот она, грязь, — сказал Иван, когда они спустились к реке. Он нагнулся и зачерпнул пригоршню грунта. — Вот она. Ну и смердит же здесь. Он осёкся. Под нависающим над берегом гребнем краснозёма, забитые в расщелину, лежали человеческие останки. Хищное зверьё пощадило Старого Рокко, не добралось до него, не долетело, не доползло. А скорее всего, попросту здесь не водилось. Превозмогая смрад от разлагающихся тканей, Иван опустился перед телом Рокко на колени и рывком перевернул его на спину. Постоял, коленопреклонённый, с минуту, затем поднялся. Разжал кулак, и трёхдюймовая стальная игла, выпав, воткнулась в грунт. — Этот гад замочил его, — сказал Иван. Пристрелил как пса, на месте. Думал, что теперь всё ему нипочём, что поймал свой фарт, словил удачу, и теперь вернётся и заделает меня. Чтобы не тащить. Тебя бы он, конечно, валить не стал. Пилота не стал бы. Не вышло. Хрен тебе! Хрен тебе, гнида, а не удача! Дора погибла при переходе через местность, названную на карте Змеиной тропой. Умерла через полчаса после того, как наступила на обитательницу тропы. Большой Иван, сходу полоснув ножом по ране, лихорадочно отсасывал кровь и с ужасом смотрел, как на глазах распухает, вздувается и становится бесформенной стройная женская ножка. Дора не кричала, она даже не плакала. — Знаешь, зачем я летела сюда? — прошептала Дора, когда Иван, застонав от бессилия, ткнулся лицом в грану. — Зачем? — Иван рывком поднялся и сунулся к Доре. — Ну же!? Ответить она не успела. — Я узнаю, — сказал Большой Иван. — Клянусь, я узнаю. — И что было дальше, деда? — Дальше… Дальше я добрался до корабля. Жрал, я хотел сказать, питался местными плодами, едва не сдох. Дождался следующей экспедиции. Вернулся, занял у барыг деньги и пошёл в казино. Поставил всё разом в рулетку, на номер. Старый Иван замолчат. — Ну, дальше же, деда, дальше! Я сорвал куш. Вышел оттуда миллионером. Нанял сыскарей, и… Они нашли твою маму. Ей было тогда двенадцать лет, она умирала. Я заплатил лучшим врачам. — Деда, а почему же тогда бабушке не повезло? — Я не знаю, — Старый Иван притянул внука к себе. — Думаю, что пофартило-таки нам обоим. Она получила то, за чем шла. И я получил. — Ты не сказал, за чем шёл ты, деда. — Разве? У меня когда-то был пацанёнок. Я шёл за ним. За таким, как ты. Я шёл за тобой. ТМ Валерий Гвоздей ПЕРВЫЙ «НЕУД» 5'2012 Очередное поветрие — встраивать гаджеты в собственное тело — оказалось заразным. Даже не эпидемия — настоящая всеохватная пандемия. Как всегда, студенческий молодняк в первых рядах, хотя не у всех есть деньги на это. Выкручивались, подрабатывали, экономили, в чём-то себе отказывали. Преподавательской работы коснулось непосредственно. Многие с горькой слезой вспоминали золотое время шпаргалок на бумаге, на юном теле, на элементах верхней одежды, вспоминали sms-ки на сотовый… Не то сейчас. Попробуй-ка уследить за ходячими арсеналами компьютерных хитростей. Знаешь точно: списал, негодяй, всё списал! И не можешь доказать. Не пойман — не вор. Чего уж там. Вечный конфликт поколений. Война миров. Живой легендой на факультете был студент третьего курса Лапин, румяный детина. В течение семестра он спал на занятиях, пропускал лекции, практические. Не открывал книгу месяцами. В Интернет выходил только ради фильмов, игр, переписки с друзьями. Ситуацию, однако, бдительно контролировал. И, чувствуя грядущий не допуск к сессии, быстренько набирал минимальное число баллов, необходимое для выхода на сессию. Экзамены сдавал успешно. Все были уверены — сдаёт благодаря встроенным гаджетам, на которые загрузил нужную информацию. Где они, гаджеты? Как Лапин сумел воспользоваться ими, когда? На горячем никто его не застукал. Но справедливость должна восторжествовать. Ей просто нужно чуть-чуть помочь. * * * Вот пришёл, наконец, мой экзамен. Лапин явился под занавес — с утра, наверное, «шпоры» готовил, загружал в гаджеты. Скромно улыбаясь, выбрал билет, сел к столу. Пара листов бумаги со штампом, в руке — шариковая ручка. Никакой техники. С виду — невинная овечка, перед законом чист, как младенец. Он был спокоен, уверен в себе. Думал, что обведёт наивного препода вокруг пальца. Ведь обводил всегда. Посмотрим, чья возьмёт. У меня кое-что припасено. Обычный сотовый на моём столе, безобидный. Встроена лазерная указка. Маломощное устройство, на пять-шесть метров, от силы. Плюс некоторая модификация, некоторое совмещение функций. Выслушивая ответ предпоследнего студента, я послал невидимый лучик в сторону живой легенды, а вместе с лучиком — сюрприз. «Червь» хитрый. Чует активированные компьютерные системы, находит. Прикидывается родной программой и подгружается в информационные потоки. Внедряется. И делает то, для чего создан. «Червячок» не подвёл. Лапин оторопело теребил гаджеты. Безрезультатно, конечно же. Растерянно смотрел на меня… Так студент Лапин, живая легенда факультета, получил свой первый «неуд». Справедливость восторжествовала. На мой взгляд, дурной тон — использовать для списывания встроенные гаджеты. А тем более на экзамене по информатике. ТМ Валерий Гвоздей ЗВЕЗДНАЯ КОЛЫБЕЛЬ 6'2012 Земля — крохотный островок жизни в безжизненном космическом пространстве. Одно время, как все, покидающие Землю по долгу службы, я мечтал отыскать внеземную жизнь. На других планетах нашей системы возможны лишь её микробиологические формы. Да и те ещё надо суметь найти. Что уж говорить про иные звёздные миры, в глубинах космоса. Теперь я не ищу внеземную жизнь. Исследовательская задача моей экспедиции скромнее. И грандиознее. Летя к туманности, которую называют Звёздной колыбелью, мы изучали тонкости звездообразования. Аппаратура фиксировала процесс на разных стадиях, в разных фазах. Тут есть секреты. Горячее вещество само не сжимается, напротив — оно всячески норовит разлететься по космосу в разные стороны. Как ни странно, для формирования звёзд необходим эффективный механизм охлаждения. Такой имеется в плотных облаках, в которые собирается молекулярный водород. Облака насыщены пылью. Это хорошо, поскольку лишь твёрдые частички излучают в пространство энергию, что позволяет облаку водорода охлаждаться, постепенно сжимаясь всё больше. Вот наглядное взаимодействие микро- и макропроцессов. Картина масштабная, охватывающая многие световые годы. Мы на расстоянии, позволяющем рассмотреть нюансы, орбитальным земным телескопам недоступные. Отчётливо была видна структура пылевых коконов. Сквозь их стенки просвечивали тела будущих звёзд. Развившись, они в клочья разорвут коконы. У меня глаза разбегались. Но радость астрофизика спугнул зуммер тревоги. Замигали красные аварийные лампы. Ткнув пальцем в сенсор интеркома, не отрывая взгляда от кокона, я спросил дежурного: — Что происходит? — Кто-то выключил двигатель. Мы теряем энергию. Вам нужно покинуть обсерваторию — возможны перебои в искусственной гравитации. Обесточьте приборы. — Чёрт!.. Я с сожалением посмотрел на экраны, заполненные фрагментами «колыбели», в цвете. С ещё большим сожалением, вздохнув, обесточил приборы. * * * Двигатель был не просто выключен. Двигатель был серьёзно повреждён. Намеренно. Человек, совершивший преступление, уже находился в палате, крепко спал, усыплённый дозой снотворного. Его руки и ноги мягко сжимали надёжные захваты. У начальника экспедиции бывают не очень приятные обязанности. Не в силах прийти в себя от случившегося, я разговаривал с корабельным врачом. Мы с ним сидели на стульях в помещении, соседствующем с палатой. За дверью лежал преступник. Или больной. Выяснить предстояло врачу, Антону Рыкову. — Не понимаю, как Воронов мог совершить такое, — признался я. Рыков, в бледно-зелёном врачебном одеянии, потёр лоб и сказал: — В двигательном отсеке чудовищные электромагнитные поля. Воздействие магнитных ёмкостей на человека небезопасно. — Там ведь защита. — Силовое ноле не экранирует магнитного. А мощные электромагнитные поля вызывают повышение синоптической активности мозга и возбуждают ассоциативные зоны, порождают галлюцинации, помрачение сознания… Доза в миллионы гауссов приведёт к полному распаду личности. — Он выглядит нормальным. — Тем не менее вывел из строя двигатель. Благо, что не взорвал корабль. Надо провести исследование. Биохимия крови, биопсия, томография. Лишь потом я скажу вам что-то более определённое. — Сколько это займёт времени? — Сутки. Чините пока двигатель. — Его чинят. Я зайду к вам завтра. Выйдя из медицинского отсека в коридор, я немного постоял, отдышался. Решительной походкой направился на мостик. Там меня ожидал разговор с капитаном, полагавшим — я слишком мало внимания уделяю воспитанию своих людей. Я начальник всего коллектива. А капитан начальник всего лётного экипажа. Предпосылки двоевластия. Формально капитан подчиняется начальнику экспедиции, мне. Ему такое положение дел не нравится. И сейчас он начнёт меня критиковать. Хотя Николай Воронов — его человек. Инженер входит в лётный экипаж. * * * Голос врача доносился из палаты Воронова. Дверь была чуть приоткрыта. Я слышал их вялую, ни к чему не обязывающую беседу. Голос Николая: — Мардук убил Змею, чьё имя Тиамат, рассёк на части и сотворил из них Вселенную. Мы в ней живём. Голос врача: — Большое спасибо господину Мардуку. Змее тоже спасибо… Ни о чём не беспокойся. Тебе нельзя волноваться. — Я ни о чём не беспокоюсь. Ни о чём не волнуюсь. — Отдыхай, Коля. Отворив дверь, Антон вышел ко мне, кивнул приветственно. Закрыл дверь. Сел на стул. — Ну, что он? — спросил я тихо. Рассуждает о космогонии. Шумерской, по-моему… Каковы наши перспективы? — Капитан ни в чём не уверен. Даже бортовой компьютер не в состоянии помочь… Вы не спрашивали, зачем Воронов сделал это? — Нет. Я просто его лечу… Всё так плохо? — Он специалист, он сумел основательно повредить главный двигатель. Можно войти? — Нежелательно. — Считаете. Воронов болен? Врач помолчал, раздумывая. Свой ответ произнёс ровным и, казалось, безнадёжным тоном: — Мы все предпочли бы какое-то простое объяснение. Сумасшествие, например… Я тоже предпочёл бы, несмотря на то, что медик и по роду своих занятий обязан выбирать здоровье. Но Воронов не безумен. Нервное истощение, только. Я не обнаружил никакой патологии. — Тогда у него есть мотивы. Необходимо с ним поговорить. Воронов лучший двигателист на корабле. Возможно, он знает, как нам устранить поломку. От Воронова зависит, вернёмся мы домой или нет. Вы понимаете? * * * Я ступил в палату, наполненную сложнейшей медицинской техникой. Воронов лежал в кровати. Был спокоен. Лицо расслабленное, взгляд умиротворённый. Да и с чего ему суетиться… На бледных щеках отросла щетина, местами седая. — Как самочувствие? — Улыбнувшись, должно быть фальшиво, я сел на стул у постели. — Антон мне сказал, вам лучше. — Да, намного лучше. — Вы помните, что произошло в двигательном отсеке, перед тем, как вы попали сюда? Я тщательно подбирал слова, и поэтому говорил медленно. — Очень хорошо помню. — Зачем вы лишили корабль двигателя? Инженер прикрыл веки: — Да будет вам известно — я вырос в семье космолётчиков. Они ходили на энергетические станции Меркурия, отец, мать, два старших брата — семейный экипаж. Корональный выброс солнечной массы убил всех… Жуткая несправедливость!.. Углерод в нашей плоти, кальций в костях, железо в крови… Это родилось в недрах звёзд. Мы их дети. Почему звёзды убивают своих детей? — Когда вы потеряли семью? — Двадцать лет назад. Я тогда учился в Академии. С тех пор один. Никогда не прощу. — Звёзды не мыслят. Естественный, природный феномен. Тут неприменимы человеческие моральные критерии… Но вы — человек. Поступки совершаете осознанно. — Да, осознанно. — Так зачем, Николай? Я не торопился обвинить. Хотел вызвать раскаяние, пробудить стремление исправить то, что им совершено. Если можно исправить. — Зло должно быть наказано, вот зачем, — сказал он. — Неужели вы пошли в космический флот, чтобы искать мщения? — Конечно же, нет. Когда увидел коконы — меня охватила ненависть. Отвернувшись в сторону, я вздохнул. Критерии нормальности, очевидно, могут варьироваться, в довольно широких пределах. Хотя мне думалось, что слова Рыкова о здравом рассудке инженера поспешны. * * * Я пригляделся к бледному лицу. Не сумел ничего разобрать. — Но причём тут звёзды, ещё не вышедшие из коконов? — продолжил я тихо. — Одна компания. И связаны друг с другом, через сотни, тысячи, миллионы и миллиарды световых лет. Я слышу голоса… Когда умрут звёздные детёныши — это заденет все звёзды и причинит им боль. Солнцу тоже. Хочу причинить им боль. — Человек не в силах убить звезду, пусть и не достигшую зрелости. — А кто-то пробовал? — Вас постигнет разочарование. Поверьте, Николай. — Разочарование — закономерный итог любой деятельности. И жизни в целом. Я сделаю, что задумал. А там посмотрим. Видно будет. — Разве отключение двигателя причинит вред звёздам? Оно причинит вред людям, вашим товарищам. Люди погибнут. И вы погибнете. — Работа главного двигателя мешала настроиться на волну. Теперь ничто не мешает. Я вышел из палаты. Конечно же, я был уверен, что Воронов пребывает в мире иллюзии. Наверное, всё дело в воздействии мощных электромагнитных полей на его мозг. Как там говорил Антон? Повышение синоптической активности, возбуждение ассоциативных зон, галлюцинации, помрачение сознания… Мы чинили двигатель, вернее, бились в поисках решения проблемы. Ничего не получалось. Я заходил в медицинский отсек дважды, не без надежды получить какую-то полезную информацию. Но инженеру становилось хуже. Из больного уходила жизненная сила, несмотря на интенсивное лечение. Рыков недоумевал. Сам побледнел, осунулся. Врач он хороший и глубоко знающий дело — иначе не попал бы в состав экспедиции. Тем не менее… * * * Однажды, посреди очередного, прямо скажем, нервного совещания, Рыков вызвал меня в коридор. Был едва ли не бледно-зелёный, в том своим профессиональным одеждам. — Воронов умер, — сказал врач. — Как… — Внезапно. Казалось, что состояние всё же стабилизируется… Мы вдвоём пошли в медицинский отсек. Воронов, с бородкой, усами, лежал, изогнувшись. Бледное лицо было искажено, словно перед смертью больной испытал сильнейшую боль. — Ничего не предвещало, — вздохнул Рыков. — Вижу такое впервые. — Что именно? — В коре мозга есть доля. Называют эпифиз. Кто-то полагает, эпифиз делает возможными экстрасенсорику, телепатию. Не берусь судить. Эпифиз Николай утратил полностью. На всех снимках недельной давности эпифиз на месте. Сейчас его нет. С точки зрения физиологии невозможно. Я проведу вскрытие, но вряд ли узнаю что-то новое. — Странно, — пробормотал я, глядя на лицо инженера, с застывшей гримасой мгновенной, острой муки. — Ещё бы не странно… Места себе не нахожу. — Уверен, вы сделали всё, что могли. Врач нервно полез в карман: — Он продиктовал записку… Наверное, почувствовал, что конец близок… Через минуту я вошёл, сделать инъекцию. Воронов был уже мёртв… В записке я нашёл перечень операций технического характера по реанимации двигателя. * * * Не сразу, постепенно, работа на корабле вернулась в нормальное русло. Я занимался «колыбелью». К моему удивлению, там произошли изменения. Пылевые коконы стали заметно плотнее. Словно молодые звёзды нужно было защитить, спасти от какой-то опасности. Взгляд невольно обращался к взрослым звёздам, окружавшим «колыбель». Теряясь в догадках, я чуть ли не сутками торчал в обсерватории. Теперь, когда улеглось потрясение от странного поступка инженера, от странной гибели, я пытался обдумать случившееся. Вспоминал слова: «Когда умрут звёздные детёныши — это заденет все звёзды и причинит им боль». Как Воронов собирался реализовать замысел? Чисто мысленным усилием?.. На космических расстояниях?.. Чувствовать боль способно только живое. Умереть способно только живое. Стены коконов уплотнились. Неужели это реакция на действия инженера? Неужели Воронову — ответили, послав смерть? Волосам шевелиться впору от подобных размышлении… Да, я не искал внеземную жизнь. Но вдруг — нашёл? Совсем не похожую на ту, что известна людям, совсем не похожую на ту, что мы склонны предполагать. В таком случае, она готова защищать своих детёнышей, как принято у животных. ТМ Владимир Поляков ИГРА 6'2012 Полковник был не в духе. — Сурков! — бушевал он. — Мы — секретная организация по борьбе с терроризмом, которой официально НЕ СУ-ЩЕСТ-ВУ-ЕТ! Над нами стоит только президент, да и то он сомневается в том, что мы есть. А ПОЧЕМУ?! Не потому, что мы сильно законспирированы, а потому, что ни нас, ни работы нашей НЕ ВИДНО! Ты посмотри, что творится кругом. Терроризм — это чума XXI века, зародыши которой мы даже не в силах отследить. Не говоря уже о том, чтобы искоренить и уничтожить. Кадры нам нужны. Сурков, кадры. Но где их взять?! Где, по-твоему, мы должны набирать людей?! Нам нужны гениальные головы. Сейчас ценятся не стальные бицепсы, что в принципе-то дело наживное и для нас не проблема, а острота ума и нестандартность мышления. Вот только где взять эти гениальные головы? Мы же не можем развесить объявления по школам и институтам. Да что же ты молчишь, как сурок, лейтенант?! Я тебя спрашиваю! Сидящий напротив молодой человек тяжело вздохнул и неохотно произнёс: — Да перестаньте вы, наконец, распаляться, Пат Палыч. Так можно и инфаркт заработать. Я уже думал над этой проблемой и даже кое-что предпринял. Если вы прекратите сотрясать воздух, то я посвящу нас в детали моего проекта. Только сначала мне надо сделать один короткий звонок. И не дожидаясь разрешения полковника, лейтенант достал из кармана мобильник и набрал номер. * * * Двери лифта раскрылись, Марианна с трудом подняла продуктовые сумки и, слегка качнувшись, сделала решительный шаг вперёд, по тут вдруг увидела стодолларовую купюру, лежащую прямо перед выходом на лестничной площадке, и остановилась. Деньги были бы как нельзя кстати. Особенно после того как она только что потратила львиную долю аванса, выданного ей утром за ещё ненаписанную книгу. Правда, на следующей неделе должны были выплатить гонорары за статьи, но это ещё только на следующей неделе, а сто долларов были здесь и сейчас и лежачи прямо под ногами. Поэтому Марианна быстро вышла из лифта, поставила свои тяжеленные сумки и, довольно улыбаясь, подняла купюру, всё ещё не веря своей удаче. Удача отвернулась от неё ровно секундой позже. Сто долларов оказались фальшивыми. Точнее, это были вовсе не его долларов, а рекламный листок. Вместо Президента Франклина в центре был изображён Эйнштейн, показывающий язык, а на обратной стороне красовалась большая яркая надпись: «Конкурс Фонда Возрождения Отечества: Учёба и развлечение». Ниже стоял интернетовский адрес. Больше на рекламе ничего не было. Марианна недовольно фыркнула, скомкала листовку и уже собиралась выбросить сё в мусоропровод, как вдруг зазвонил мобильник, и она машинально сунула рекламу в карман. * * * Звонил Максим. Сказал, что через час сдаёт дежурство и потом сразу едет к ней. Одним словом, будет, самое позднее, через два часа. Марианна чмокнула мобильник и открыла дверь в квартиру. Всё складывалось как нельзя лучше. Продукты она купила, время до прихода Максима ещё есть. Сегодня исполнялся ровно месяц с того момента, как они познакомились и начали встречаться, и он обещал прийти к ней первый раз в гости. А как говорится, путь к сердцу мужчины лежит не просто через желудок, а через хорошую и вкусную кухню. Поэтому именно на кухню Марианна и отправилась. Примерно через час карп из супермаркета напротив дома был помыт и почищен. Его филе, посоленное и хорошо проперченное, а также сдобренное мускатным орехом, лимонным соком и залитое соусом бешамель, лежало в глубоком противне и ждало лишь появления виновника торжества, чтобы затем отправиться в духовку. А сама Марианна пошла в спальню, переодеться. * * * Выбор платья был тоже не лёгкой задачей. С одной стороны, оно должно быть не чересчур торжественным, а с другой, не очень легкомысленным. После некоторых раздумий решено было надеть тёмно-синее облегающее платье с не очень глубоким, но достаточно эффектным вырезом. Марианна сбросила футболку, затем бюстгальтер и принялась за джинсы, но тут вдруг снова зазвонил мобильник. Опять звонил Максим. Сначала он долго извинялся, что задерживается. Потом начал объяснять, что в конце его дежурства поступил срочный вызов. Какая-то потасовка в коммуналке. Ничего серьёзного, но напарника он уже отпустил, а новая смена ещё не приняла дежурство. Так что придётся ехать самому. Максим ещё что-то пробормотал, что он, как пуля, и самое позднее часа через два будет у Марианны, и повесил трубку. Марианна подумала, что «самое позднее часа через два» уже было около двух часов назад, но вслух ничего не сказала. Сама виновата, что влюбилась в оперуполномоченного. В ярости она была готова поубивать всех преступников, задерживающих её любимого на работе. В итоге досталось джинсам. Марианна так их рванула, что пуговицы на гульфике полетели в разные стороны, а из кармана выпада какая-то скомканная бумажка. Марианна подняла её и развернула. Хитрый Эйнштейн всё также показывал язык с рекламного листка. Показав ему язык в ответ, она набросила домашнюю футболку на голое тело и, как была в одних трусиках, направилась к компьютеру проверять электронную почту. * * * Писем не было. Даже спам отсутствовал. Марианна сидела нахмурившись. Стол был уже накрыт, а до предполагаемого прихода Максима было ещё больше часа. В голове снова всплыл Эйнштейн, показывающий язык, и Марианна решительно набрала в браузере интернетовский адрес с рекламы. Страница загрузилась быстро. Простота дизайна, вернее, его отсутствие, резало глаз. На пустом, как тетрадный лист, поле была одна единственная надпись: «Конкурс Фонда Возрождения Отечества: Учёба и развлечение. Проверь свой IQ и выиграй приз». Ниже были кнопки «Войти» и «Зарегистрироваться», а ещё ниже перечислялись возможные призы. Марианна уже хотела закрыть браузер, поскольку терпеть не могла всевозможные тесты и викторины, но, увидев, что за первое место в конкурсе полагается нетбук, остановилась. Нетбук она хотела уже давно, но желания не всегда совпадают с финансовыми возможностями. Когда теперь прилёт Максим — неизвестно. Да и вообще, она — свободная девушка, что хочет, то и делает. Хочет — карпа готовит, а хочет — на компьютере играет. Никакого нетбука наверняка и в помине нет, но только все так заманчиво звучит, а выключить компьютер она всегда успеет. Настроение всё равно паршивое, делать ничего не хочется, а тут, чем чёрт не шутит, вдруг ей всё-таки действительно удастся выиграть нетбук. Ну, в крайнем случае узнает, какой у неё IQ. И с этими мыслями Марианна начала регистрироваться для участия. На всё про всё ушло около пяти минут. Получив подтверждение о регистрации, она ввела пароль и вошла в систему. Дизайн страницы стад ещё проще: в центре была лишь кнопка «Старт». Марианна посмотрела на часы, вновь мысленно показала Эйнштейну язык и принялась за тест. * * * Первый же вопрос показался Марианне идиотским. Нужно было спасать известных политических деятелей родной страны, но не было сказано — каких. Они были зашифрованы как Почтальон Печкин и Проненосец Потёмкин. В нравом нижнем углу монитора бежал секундомер, напоминая, что на ответ отводится всего лишь одна минута, и Марианна стала напряжённо думать. Проненосец пишется через «Б», вероятно, ошибка сделана намеренно, а значит, тогда всё решает буква «П». Это полный п-п-пред какой-то, а не вопрос. Хотя, всё выходит очень просто. Спасать надо премьер-министра и президента, даже, если их фамилии не начинаются на «П». Она написала для потехи «премьер-министр и бредизент» в поле для ответа и нажала на ввод. — Вы имели в виду «президент»? — поправила её программа. Секундомер внизу продолжал бежать, показывая, что осталось менее десяти секунд. Марианна трясущимися руками исправила ответ и снова нажала на ввод в тот самый момент, когда на часах высветились нули. Возникла небольшая пауза, программа задумалась на некоторое время, а затем написала, что она поздравляет её с правильным ответом, но в следующий раз за неправильное написание слов будут сниматься очки. Марианна с облегчением вздохнула, решив больше не шутить, вытерла со лба пот и перешла ко второму вопросу. На её взгляд, второй вопрос был ещё более нелепым, чем первый. Террорист захватил заложника и пытается уйти, прикрываясь заложником как щитом. Необходимо обезвредить террориста и спасти заложника. Марианна рефлеклорно посмотрела в правый нижний угол экрана — секундомер не спал, и времени на раздумье почти не было. Она вдруг вспомнила фильм «Скорость» и быстро написала: «выстрелить в заложника». — Стрельба на поражение? — спросила программа. — Ранить, — лаконично ответила Марианна. — Ответ принят. Поздравляю. А теперь внимание — следующий вопрос, — продолжила программа. Вопросы были необычными и сыпались, как из рога изобилия. Как ни странно, все они были так или иначе связаны с предотвращением террористических актов, освобождением заложников, захватом государственной власти и свержением марионеточного правительства. Одним словом, странный конкурс, думала Марианна, всё более и более входя в азарт. Она улыбалась, радуясь своей сообразительности, но тут вдруг компьютер выдал, что тест закончен, и сейчас будут подведены итоги. Сердце Марианны забилось часто-часто, а сама она затаила дыхание в ожидании результатов. — Примите сердечные поздравления, — появилось на экране, — на данный момент у Вас наилучший результат среди всех участников. Конкурс заканчивается сегодня в полночь, и Вы очень близки к тому, чтобы стать полноправным обладателем нетбука. Марианна сидела, не шелохнувшись, с трудом веря тому, что она только что прочитала на экране, как вдруг в соседней комнате опять запищал мобильник. * * * На этот раз звонил не Максим. Звонивший представился представителем Фонда Возрождения Отечества. Он долго поздравлял Марианну с успешно пройденным тестом, что, по его мнению, необычно для девушки с такой сексапильной внешностью, а затем поинтересовался, что она думает но поводу вопросов, на которые ей пришлось отвечать. В ответ Марианна поинтересовалась, почему это он решил, что у неё сексапильная внешность? Говорящий замолчат, возникла неловкая пауза, и постепенно страшные подозрения начали закрадываться Марианне в душу. Она вернулась к компьютеру и посмотрела на свою вебкамеру для чата, установленную на мониторе. На камере горела красная лампочка, сигнализирующая о том, что камера включена и ведётся съёмка. Марианна выдернула провод камеры из компьютера, а в телефонной трубке раздался короткий смешок. — Вы действительно быстро соображаете. Я полагаю, что отвечать на вопрос, касающийся Вашей внешности, больше нет смысла. Это сэкономит мне немного времени. — Да пошёл ты! — хотелось крикнуть Марианне, но она промолчала. Сама виновата, дура безмозглая. Надо было давно обновить антнвирусник, а то, наверное, закачали ей троян, который включает камеру, а может быть, ещё и микрофон в придачу. Хорошо, хоть голышом перед монитором не сидела. Интересно только, с какого момента она под наблюдением? И что же это за подозрительный фонд? — Фонд Возрождения Отечества, — словно читая её мысли, снова заговорили в трубке, является секретной правительственной организацией, которая была создана несколько лет тому назад для борьбы с терроризмом. Мы также занимаемся поиском молодых многосторонних талантов, способных плодотворно работать для блага и развития нашего государства. Отбор кандидатов проводится на основании анонимного тестирования, например в виде конкурса «Учёба и развлечение». Так что можете не переживать — нетбук Вам обеспечен. Ну, а если вступите в ряды нашей организации, то и светлое будущее тоже. — То есть, ваши теоретические вопросы из конкурса мне придётся применять на практике? — не выдержала Марианна. — Совершенно верно. — И террористические акты проводить? — Я же Вам уже сказал, что мы не устраиваем террористических актов, а боремся с ними. Познать методы террористов, конечно, должны. Между прочим, Ваш Максим является одним из наших самых лучших и талантливых сотрудников. Тут Марианна не выдержала этой откровенной вербовки, выключила мобильник и в сердцах швырнула его на компьютерный стол. То, что Максим оказался одним из членов этой секретной организации (неважно, как её называют), подкосило сё окончательно. Думала, нормальный интеллигентный парень, а оказалось… А что, собственно говоря, оказалось? Да ничего особенного. Она только что прошла отборочный конкурс туда, куда абы кого с улицы не берут. А почему бы, собственно говоря, и нет? Она ещё в детстве мечтала, как будет работать в разведке и разоблачать вражеских шпионов. И вот, пожалуйста, ей предоставляется полноценный шанс. Марианна сидела, всё ещё слегка обиженно поджав губы, молча глядя перед собой и мысленно представляя себя эдаким секретным агентом в шикарном вечернем платье с кобурой на бедре. Взгляд её снова упал на веб-камеру для чата, установленную на мониторе. — Интересно было бы посмотреть за ними самими, — подумала она. — А ещё лучше посмотреть, подслушать и как-нибудь разыграть. И что они сейчас там делают? Может быть, меня обсуждают? С этими мыслями Марианна встала, довольно улыбнулась, словно что-то придумав, надела джинсы и пошла к соседу-программисту, жившему в квартире напротив. * * * — В принципе, это для меня не ново, — сказал Вовчик, сосед Марианны по лестничной клетке, уставившись в монитор её компьютера и что-то бойко набирая вслепую на клавиатуре. — Я слышал, что существуют трояны, способные включить на компьютере и веб-камеру, и микрофон, но на практике я вижу это впервые. А ты, значит, хочешь отследить, кто за тобой наблюдал. Интересно, интересно. И зачем тебе это всё надо? Ты что, в разведчики записалась? Марианна слегка вздрогнула. — Кто много знает, тот мало живёт — гласит народная колумбийская поговорка, съязвила Марианна. — Ты, Кулибин, меньше болтай, а лучше скажи, можешь сделать, что я тебя попросила или нет? Если нет, то хватит строить из себя крутого хакера, и выметайся из квартиры. Ко мне скоро придёт в гости молодой человек, поэтому твоё пребывание здесь крайне нежелательно и может быть неправильно истолковано. В этот момент Вовчик эффектно щёлкнул указательным пальцем по клавиатуре, и тот же момент в браузере появились настройки какой-то веб-камеры. — Вуаля! Прошу любить и жаловать. Мой компьютерный гений снова оказался на высоте. Впрочем, тебе повезло, что на компьютере, с которого за тобой наблюдали, тоже есть веб-камера. И вот сейчас перед тобой её настройки. Нажмёшь на «Пуск», — она включится, нажмёшь на «Стоп», — она выключится. А теперь… — А теперь, Вовчик, идти-ка ты домой, потому что… — Потому, что к тебе скоро придёт в гости молодой человек, и моё пребывание здесь может быть неправильно истолковано, кисло проговорил сосед и поднялся со стула. * * * Полковник положил трубку, усмехнулся и повернулся к молодому человеку, стоящему рядом. — Ну, что, Максим, — сказал он, — должен признать, что твоя идея с конкурсом просто гениальна. Завтра пошлёшь людей, чтобы распространили небольшую партию листовок по школам и ВУЗам. Если удастся найти толковых ребят благодаря этой лабуде, то майора ты себе обеспечил. А что касается Марианны, хорошая девка. Одобряю твой выбор. И рожа есть, и мозги на месте. Одним словом, то, что тебе и нам надо. А что трубку бросила — ерунда. Молодая ещё — образумится. Только прежде, чем играть свадьбу, ещё раз её проверишь. Теперь уже на практике. — Ну, Пал Палыч… — начал было возражать Максим. — Отставить! — рявкнул полковник, не замечая, как у него за спиной на веб-камере, установленной на мониторе, зажглась красная лампочка. Максим вытянулся по стойке смирно и тоже не замечал включившейся камеры, а полковник продолжил: — Тебе, как мне помнится, ещё зачёт сдавать по проведению несчастных случаев. Вот и потренируешься на своей подружке. Заодно посмотрим, как она действует в подобных ситуациях. Если она так же умна, как показали результаты теоретического теста, то должна выкрутиться, а ты — провалить зачёт. Одним словом, прошу тебя действовать без излишних увечий и летального исхода. Ограничься потерей сознания или сотрясением мозга. Схема для зачёта стандартная: объект поскальзывается на банановой корке. Времени на подготовку 12 часов. Всё ясно? — Так точно, — чётко, но без большого энтузиазма в голосе, ответил Максим. — Выполняй. * * * Было ещё раннее утро, когда где-то среди груды вещей, валяющихся перед кроватью, запищал мобильник. Максим аккуратно высвободил плечо из-под головы Марианны, сладко спящей рядом, и начал разыскивать телефон. Мобильник он нашёл не сразу, координация движений оставляла желать лучшего — сказывалась бурная ночь примирения с девушкой, но как только он приложил трубку к уху, сон как рукой сняло. Звонил адъютант полковника. — Максим, извини, что беспокою тебя так рано. У нас проблема, — с ходу начал он. — Рассказывай. — Паи Палыч в больнице, — тихо произнёс адъютант. — Что?! — зашипел в трубку лейтенант, — каким образом?! Что случилось?! — Идиотский несчастный случай. Выносил мусор, поскользнулся на банановой корке и упал, сильно ударившись затылком и потеряв сознание. Так его и нашли соседи: в домашней одежде на лестничной площадке у мусоропровода. Теперь с сотрясением мозга лежит на больничной койке. Максим удивлённо вскинул брони и посмотрел на Марианну. Девушка лежала рядом и нежно улыбалась во сне. — Да уж, — подумал Максим, — моя идея с конкурсом была действительно гениальна, а возможности Марианны полковник явно недооценил. Надо будет его как можно скорее с ней познакомить, — и, тяжело вздохнув, сказал адъютанту, — через пять минут выезжаю. ТМ Константин Чихунов ВОДА И СЛЕЗЫ 6'2012 Чак родился и вырос в воде, как и все его многочисленные родственники, Собственно больше ему появиться на свет было и негде, так как всю его родную планету покрывал бескрайний океан. Впрочем, это обстоятельство нисколько не тяготило Чака. Тёплые воды кипели разнообразной жизни, и корма было в изобилии. Он любил подниматься к поверхности, где ласковое солнце прогревало океан и часами там носился со сверстниками. В свободное от еды и развлечений время Чак в уединении предавался философским размышлениям. Особенно он любил вечерние часы, когда над океаном вспыхивали огромные звёзды в быстро темнеющем небе. Он думал об устройстве мира, в котором живёт, о возможности существования других миров, о смысле своей жизни. Мудрые рассказывали, что когда-то очень давно их предки жили на суше. Потом вода начала наступать, и все, кто хотел выжить, вынуждены были приспосабливаться к новой среде обитания. Хотя, по правде говоря, Чак не очень себе представлял, как можно жить на суше, да и что это такое вообще. Беда случилась неожиданно, В один из солнечных дней, когда он резвился на поверхности, неведомая сила выдернула его из воды. Он очутился в тесном замкнутом пространстве, где едва-едва можно было плавать горизонтально. И время для Чака остановилось. Иногда в его тюрьме загорался тусклый свет, и откуда-то сыпались безвкусные шарики, которые приходилось есть, чтобы не умереть с голоду. После кормёжки свет гас, и он опять погружался в темноту. Казалось, этой пытке не будет конца. Мало-помалу в Чаке начала закипать злость. «По какому праву меня лишили свободы, — думал он. Да и кто они вообще, эти трусы, которые даже не показываются мне на глаза». Он твёрдо решил, что непременно поквитается со своими обидчиками, как только представится такая возможность. Время тянулось бесконечно, а ненависть Чака росла. И вот однажды содержимое его тюрьмы вместе с ним выплеснулось наружу. Поначалу он просто ослеп от яркого света, льющегося со всех сторон. А когда немного пришёл в себя, то обнаружил, что находится в каком-то мелком водоёме. И тут он увидел их. Они были огромны. Но он вытерпел слишком много, чтобы спасовать сейчас, и смело бросился на своих обидчиков. И… наткнулся на невидимую стену. — Как странно ведёт себя эта рыбка, — сказал профессор. Можно подумать, что она хочет броситься на нас. — Многие наши коллеги всерьёз полагают, что на родине этого экземпляра когда-то существовала высокоразвитая цивилизация, — заметил второй учёный. — Я не склонен разделять эту точку зрения. Хотя кто знает, что в будущем ждёт нас самих. И два учёных с мировыми именами склонились над маленькой рыбкой, мечущейся в тесном аквариуме. ТМ Валерий Гвоздей ДРУЗЬЯ ЧЕЛОВЕКА 7'2012 На край открытого бассейна легла фиолетово-чёрная голова с хитрыми глазами. Раскрыла пасть в специфической улыбке, заверещала. Я тоже улыбнулся: — Доброе утро, Вася. Как настроение? Вася разевал пасть, намекал, что настроение — позавтракать. Для хорошего дельфина рыбы не жалко. Хоть он неземной. Достал из ведра гладкую рыбину, сунул. Потом ещё несколько. Позавтракав, Вася нарезал пару кругов в бассейне и снова лёг на край. Готов работать. Присев, я закрепил на его голове резиновые ленты с видеокамерой и радиобуем. Сигнальный колпачок надел Васе на кончик носа. Если в ходе осмотра сетей заметит прореху — сорвёт колпачок. И радиобуй всплывёт над местом разрыва. Показал дельфину квадрат, нарисованный жирной синей линией на куске белой жести. Вася теперь знает, какой сектор нужно осмотреть. Деловито нырнул. Я, в свою очередь, нажат кнопку на пульте, открывая работнику выход. И пошёл к другим работникам, желающим позавтракать… Группа занималась океанской фауной Герды, планеты земного типа. Другие экзобиологи, прежде всего те, что изучали фауну в зоне высоких широт, слегка нам завидовали. Мы жили на побережье океана, в курортных условиях, ходили в шортах и майках. Я специализировался на китообразных. Из них выделялись местные дельфины. Законы гидродинамики едины — что на Земле, что на далёких планетах, имеющих воду, моря, океаны. Местные дельфины обзавелись столь же стремительными обводами, как земные. И с интеллектом всё оказалось в порядке. Возникла идея приручить — сделать друзьями, сделать помощниками в освоении водных просторов. Земные дельфины, как правило, не перепрыгивают через сети, хотя могут вполне. Так же поступают здешние. С отловом проблем не возникло. Параллелей наблюдалось множество. Едва придя в себя, животные сбивались в плотное стадо носами друг к другу, хвостами наружу. Потом, видя, что опасности нет, самые отчаянные подплывали к людям, спустившимся в бассейн. Довольно быстро успокаивались, брали рыбу из рук. Если в стадо новичков подсадить уже приручённого дельфина, процесс двигался быстрее. Животные различали геометрические фигуры и материалы. Находили потерянные вещи, доставляли небольшие грузы: инструменты, баллоны с дыхательной смесью. Также научились стропить лежащие на дне предметы, готовить для подъёма. Эхолокация позволяет им различать вещества, из которых предметы изготовлены, даже — сплавы, идентичные по составу, не совпадающие лишь в процентном отношении. Прямо скажем, ценное качество. Это всё проделывали и земные собратья. Но местные обучались на удивление легко. Так что программа — оправдывалась. * * * Судя но электронной карте на мониторе, катер уже достиг нужной точки. Я застопорил двигатели. Щёлкнул тумблером, выпуская дельфинов из наполненных водой отсеков в трюме. Они размялись, подплыли к низко расположенной площадке на корме. Дельфинов пара — Стёпа и Кеша. Я вчера с борта уронил запасной гарпун для подводной охоты. Показал оставшийся Кеше. Он нырнул и через десять минут выложил пропажу в руки. Я скормил ему две рыбины в качестве премии. Требовалось взять пробы донных отложений. Тут неглубоко — дельфин мог донырнуть, коснуться дна. Я спустился к дельфинам, погладил. И надел устройства на головы. Дельфины ткнутся в дно своим носом, оснащённым пробником, вот и взята проба. Вскоре они вернулись. Я вынул заполненные капсулы. Кеша, получив неиспользованную капсулу, отправился работать. Когда я собрался вооружить Стёпу новой капсулой, дельфин уклонился. Может, нужен отдых? Стёпа отдыхать не стал, нырнул опять. Что за диво… Послушный Кеша добыл очередную пробу. Кинулся брать следующую. Вернулся блудный Стёпа, вереща от полноты чувств. В его пасти сверкал на солнце — гарпун. Я взял и выпрямился, несколько озадаченный. Голубоватый металл, отверстие близ торца, обрывок шнура. У нас похожие. Стёпа ориентировался на внешнее сходство. Разницу материалов игнорировал, очень хотел премию. На Герде нет разумных аборигенов. Чья вещь? Стёпа заверещал, напоминая о себе. Он претендовал на премию. Находясь в ступоре, я выдал Стёпе рыбу. Кеша нас застукал — вмиг заметил гарпун, сделал выводы. Устремился добывать премию. Оба трудились с энтузиазмом. Теперь они больше ориентировались на материал. Запас рыбы скоро иссяк. Но у моих ног лежали пять странных предметов из голубого металла. Я повернул катер. Вызванный ксенотехнолог провёл тщательный анализ. Вердикт огласил вечером, на общем собрании: Возможно, холодная ковка. Или же обработка металла давлением. Сплав необычный. Как работают с рудой — непонятно. Создают вакуум, создают воздушную среду… — О, господи! — сказал руководитель группы, ероша бороду. — Согласен. Более развёрнутые ответы — на дне океана. — Почему никаких следов активности? — Видимо, живут на больших глубинах. Или присматриваются… О нашем прибытии они знают наверняка. Дельфинов подослали?.. — Не исключаю такой вариант. Связываются, получают информацию… * * * Друзья человека. Слишком быстро схватывали. Им не в новинку. Боюсь, скоро нам свыше прикажут свернуть работы. На Герду пожалует Комиссия… Эй, глубинный разум! Может, договоримся? Например с помощью дельфинов. ТМ Юрий Молчан СТИХОТВОРЕЦ РЕАЛЬНОСТИ 7'2012 Заместитель начальника отдела внешней разведки Пётр Газой вошёл в кабинет шефа, нервно сгибая и разгибая пальцы. — Антон Дмитриевич, — начал он, но потом замолчал, сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. — Что вы хотели мне сообщить? — осведомился генерал Хербурычев, грузный мужчина, которому только-только исполнилось сорок пять. На висках его начата появляться седина. — Афганистан… — Что — Афганистан? Есть новые данные по передвижениям американцев и талибов? — Афганистан — пропал, товарищ генерал. — То есть? — Хербурычев прищурился. Куда пропал? — Наш спутник показывает, что большая часть его территорий погрузилась под воду. — Ты в своём уме, Газой? — Так точно, товарищ генерал! — Но этого не может быть! Всех внутренних и окрестных рек не хватит, чтобы залить ею водой, да и рельеф не позволит! — Так точно, товарищ генерал. Так что же случилось? — Не могу знать, товарищ генерал. — В моменты, когда у шефа случалось нечто, близкое к истерике, Газой находил для себя безопасным переходить на армейскую манеру общения. — Быстро подготовить мне детализированный отчёт, Газой! — Слушаюсь, товарищ генерал! Разрешите идти? Идти генерал разрешил, а сам налил себе воды в стакан из графина и вывел на монитор показания спутника. Всю обитаемую местность Афганистана действительно поглотила непонятно откуда взявшаяся вода. «Чёрт побери, подумал Хербурычев, делая глоток. — День начинается просто чудесно…» Спустя два часа, когда Хербурычев читал с монитора своего ноутбука отчёт по Афганистану в дверь раздался стук. — Разрешите, Антон Дмитриевич? Газой вошёл, закрыв за собой дверь. В руке у него был листок бумаги. — По поводу отчёта, — сказал генерал, — пока мало что ясно. Без предварительных видимых причин по всей территории страны вдруг просела почва, так что города и посёлки ушли под землю, а с гор хлынуло столько воды, сколько там никогда и не было. — Товарищ генерал, я нашёл ещё кое-что интересное. Разумеется, это не больше, чем совпадение, но всё же. Хербурычев поднял на него глаза, вновь посмотрел на листок и требовательно протянул волосатую руку. Газой отдач лист. Взгляд генерала забегал по единственному абзацу и интернет-ссылке. — Где ты это взял? — Я загнал в Гугл несколько ключевых слов но нашей теме. Просто на всякий случай, и велел паре статистиков просмотреть результаты. — Чёрт побери, — произнёс генерал задумчиво-удивлённо, всё ещё глядя в листок бумаги, на котором было распечатано четверостишье: Афганистан — кровавый land Ушёл под землю без следа. Там, где он был, ревёт вода. Плывут над нею облака, Кошмар закончился — the end. — Есть сведения, когда это было выложено в Сеть? — В два часа ночи но Москве. — Вы выяснили, кто автор? — Антон Дмитриевич, это всего лишь корявый стих… — Немедленно выяснить его ай-пи адрес и разыскать. А статистикам своим скажи, чтобы просмотрели другие его стишки. Это понятно? Так точно, товарищ генерал! * * * Двадцатилетний Илья Резник сидел на балконе своей квартиры на двенадцатом этаже с нетбуком на коленях и сочинял очередной стих. Вот что пока у него получалось: Сгорела топь, воняет торф, Весь город в дымку погружён. Все ходят в масках на носах, В заштопанных семь раз носках, И травит дым нам сладкий сон. От последней строчки он не был в восторге, да и причём тут заштопанные носки, он не знал, но так легла рифма. Он решил не останавливаться, а всё целиком поправить потом. И смог торфяный душит нас. Как будто выпустили газ, Которым мы пугаем всех, У русских вызываем смех, У украинцев — стон и вой, И ненависть к стране родной Мы разжигаем без помех. Резник решил, что пора выпить кофе. Второе четверостишье ему не нравилось, да и вместо «торфяный» должно быть «торфяной». Но тут Резник придерживался мнения, что поэзия это особое искусство, не вписывающееся в обычные рамки. Как сказала ему Наташа на первом свидании, когда он начал льнуть к ней после пятой рюмки водки с вполне понятными намерениями, «не лезь со своей алгеброй ко мне в гармонию». Илья решил всё переделать после паузы. Сейчас его мозг требовал чашку крепкого кофе. * * * — Боже ты мой, — изрёк Хербурычев, читая четверостишья Резника про смог, пожары и газ. По распоряжению Газоя айтишники проникли в компьютер рифмоплёта и выудили недавние файлы. Как хорошо, что песню «Гудбай, Америка» «Наутилуса» написал не он. А то от США остались бы одни воспоминания. — Но разве это плохо? Америка наш противник с советских времён. Исчезни она, дышать всем станет легче. — Скорее птицы в космос полетят, — буркнул Хербурычев. — Во-первых, исчезни сейчас Америка, её место займёт хотя бы Китай. А во-вторых, мы с тобой получаем зарплату и всякие… гм… бонусы наличными, пока существует эта самая Америка. Иначе нам останется только ручки-указки в вагонах метро продавать или вышибалами в стриптиз-баре. — Вы правы, товарищ генерал. Боже, храни Америку! Хербурычев поморщился. — Я хочу, чтобы этого Резника доставили мне для беседы. — сказал он. — И попроси Сусанну сварить мне кофе, а то у меня мозги закипают. Эх, взять бы всех этих поэтов да в Соловки. — В Соловках давно нет лагеря, Антон Дмитриевич, там теперь монастырь. — Я об этом и говорю. — кивнул Хербурычев, без женщин и водки хрен бы они что написали… * * * Резник как раз закончил пить кофе и приканчивал третий стакан виски. Ему захотелось продлить отдых, в голове мелькали новые удивительные образы, слоги сами складывались в слова, а те в предложения. Слова рифмовались как-то странно, но всё же Илье это нравилось. В это время кто-то позвонил в дверь. Резник с неохотой пошёл в коридор. Стены вокруг него подрагивали. На пороге стояли трое в шляпах и серых плащах. — Гражданин Резник? — осведомился один, и все трое как по команде покатали удостоверения. — Ммм… Возможно. — Пройдёмте с нами. Илье сделалось холодно. Что он такого мог сделать? Из него неожиданно хлынул поэтический экспромт. Отойдите от меня, демоны! Не заманите меня сладким словом. Не клюну я на льстивые речи, И не купите меня золотом. Оперативники брезгливо переглянулись. — Да он, кажись, бухой. Второй повёл носом. — Точно — от него вискарём разит. Да дорогим вискарём, блин… На Резника тем временем снизошло вдохновение: Призову я с небес Маяковского. И коллегу его — Есенина. От метелят они вас трубами И положат в мавзолей Ленина! — Ну ты, Маяковский, — вперёд выступил широкоплечий оперативник по кличке Гармонь. Я щас достану из широких штанин чуть покороче пожарного шланга, и тебе так не поздоровится, что не только Есенина — товарища Сталина вспомнишь… — Он сделал знак остальным. — Бери его, мужики. Вместе с Резником, оперативники забрали принтер, чтобы поэт не мог распечатывать стихи. * * * Назад Резника привезли в той же машине, но обращались с ним подчёркнуто вежливо. Мозг поэта обрабатывал негласные заказы генерала Хербурычева написать стихотворения о том, как: 1) В Америке наступает лёгкий (не более того) экономический упадок; 2) Арктический шельф целиком отходит России; 3) Генералу Хербурычеву дарят виллу в Испании, и он выигрывает в лотерею два, нет, лучше — десять миллионов долларов. Пётр Газой тоже что-то попросил, но эти мелочи в затуманенном от алкоголя мозгу Резника не удержались. Да и вообще, думал Илья задето — что я вам, золотая рыбка? Этому дала, этому дала… Хватит с меня и списка Хербурычева. Удивления от того, что его стихи воплощаются в реальность, Резник практически не испытал. Он же всегда знал, что поэзия это страшная сила, и что он, чёрт побери, гений, последняя надежда культурной части населения Земли. А ещё ему очень хотелось попробовать себя в прозе. О чём он прямо сказал генералу, но гот попросил с прозой подождать. Пусть сначала напишет то, что ему сказали. В благодарность ему пообещали орден и свободные публикации в любом некоммерческом издательстве. Придя домой, Илья выпил кофе и сразу же сел выполнять заказ. Вот только то, что просил генерал, не очень-то получалось. На экране нетбука появлялись совсем другие строчки. * * * Сидя у себя в кабинете перед монитором, Хербурычев думал, что человек с даром воплощать стихи в реальность очень опасен. Написать можно всё, что красиво срифмуется. И вот какой-нибудь Резник опишет — случайно, конечно, как на Землю падает метеорит, как наступает заново ледниковый период или разыграется ядерная война. «А откуда я мог знать? — спросит горе-поэт, уже потом, когда беда случится, если сам останется жив. Я просто пишу то, что у меня в сердце, откуда, чёрт побери, я мог это знать?» «Пусть только он напишет стихи, которые я попросил, — думал генерал, — а уж потом мы что-нибудь придумаем. Как в старые добрые времена. Он улыбнулся. Как истинный патриот он в своих просьбах Резнику порадел за Отечество, но и себя не забыл. Ему очень хотелось иметь виллу в Испании на берегу лазурного моря и жить там припеваючи на десять миллионов долларов. Хотя, нужно было попросить больше, — подумал Хербурычев с досадой. — Ну ничего, успею». Он вызвал к себе Газоя. — Резник говорил, что хочет писать прозу, — поделился генерал с ним, когда тот вошёл. — Представляешь, что тогда начнётся? — Никак нет, Антон Дмитриевич. — Поэзия, конечно, штука красивая. Но там всё на образах, на ассоциациях, каждый поймёт, как хочет, или придётся догадываться. А в прозе всё чётко, ясно, с крепкой основой. Если он опишет в рассказе, как по России идёт цунами, то разрушения будут раз в пять масштабнее, чем, если он вскользь опишет слёзы о погибших в стихах. — Интересная точка зрения, — сказал Газой. Я об этом как-то не думал. Хербурычева вдруг неприятно осенило: с помощью своего таланта Резник может и избавиться от него самого с его заказами, и от их назойливого внимания, и… от спецслужбы вообще. Просто заставит её исчезнуть. Вот тогда начнётся настоящее «веселье», рядом с которым любое цунами покажется детской игрой. — Пётр, — спросил он, — как продвигается эксперимент с натаскиванием нашего штатного поэта? — Вы про Семёна Ужудога, — уточнил Газой, — над которым наши ставят эксперименты магнитным полем? — Успехи есть? — Насколько мне известно, он уже смог сдвинуть с места спичку с помощью стихов. — Всего лишь спичку? — скривился генерал. — М-да, вот что значит талант не от природы, как у Резника, а попытки его развить. — Думаете, продолжать не стоит? — Нет-нет. Вполне вероятно, что Ужудый нам очень скоро понадобится. Необходимо найти способ ускорить его обучение. — Хорошо, Антон Дмитриевич. * * * Резник написал стихотворение в прозе, и окно снаружи осветила вспышка молнии. В стёкла забарабанил дождь. Он написал другое четверостишье, и спустя несколько минут дождь перестал. Тучи раздвинуло солнце. У него в мозгу вдруг открылся канал, в голову хлынул поток образов, ярких и необычных, простых и повседневных. Он писал о пробках на дорогах, о напрасной смерти на войне, о безруких солдатах, просящих подаяние. О потерявших совесть влиятельных бизнесменах, что стреляют в журналистов или водителей, которые случайно царапают им краску на джипе. О заполнивших экраны ток-шоу «кто с кем переспал» или грязных «журналистских» передачах на тему «кто, как и чем убил моего соседа», о блатных песнях, которые со смаком крутят по радио и которые слушают дети. А потом Илья написал стихотворение о похожем на НЛО облаке, повисшем над Москвой. Пока Резник заваривал кофе, курьер из интернет-магазина доставил ему новый принтер. * * * Хербурычев с тревогой замечал, что время идёт, но ничего не происходит. Отдел аналитики мониторил новости ежечасно, но ничего не сообщалось о лёгком экономическом спаде в Америке, ни слова о том, что Россия получает права на богатства Арктики. Никто не звонил и не дарил генералу долгожданную виллу у моря. Зато появилось сообщение, что в центре Москвы повисло не то облако, не то огромная летающая тарелка. Генерал понял, что всё пропало. Он набрал номер и отдал по телефону необходимые распоряжения. * * * Из автомобиля вышли трое в серых плащах, с помощью магнитной отмычки проникли в подъезд. Один поехал на лифте, двое стали подниматься по лестнице. В квартире тихонько жужжал принтер. Резник заканчивал распечатывать рассказ об идеальном мире — без войн, без террористов и спецслужб. Вскоре открылись и закрылись двери подъехавшего пустого лифта. По лестнице на площадку поднялись двое в серых плащах поверх комбинезонов и позвонили в дверь рядом с квартирой Резинка. Старик-сосед переезжал и вызвал двух грузчиков, чтобы вынести на улицу мебель. * * * В этот самый миг более или менее «натасканный» оперативниками, которые минуту назад превратились в работников рекламного агентства Семён Ужудый поставил точку в своём первом стихотворении «направленного действия». Поэты-кудесники марионетки Хаоса Дурни, глухие слепцы. Да не сможем мы больше влиять на реальность, Как не могли паши предки-отцы. ТМ Ник Средин ДУМАТЬ — НАДО! 7'2012 Камень пытался вырваться из пальцев и взлететь. Признаться, я всегда думал, что удержать антимассу очень сложно, — а получалось булыжник как булыжник, точно так же хочет упасть, только вверх. Закралось подозрение, а не подсунул ли мне Тарас какую-то подделку, чтоб убедить участвовать в сомнительной, но до чёртиков заманчивой экспедиции? Я начал вспоминать свойства антимассы. Отталкивается от «обычной» массы — вроде, было. Обладает отрицательной энергией — это даже в лабораториях со спецоборудованием до сих пор определить не могут, спорят, не забыл ли старик Эйнштейн «надеть» модуль на своё Е-Эм-Це. Ага! Сила равна массе на ускорение, значит, антимасса должна лететь в сторону обратной той, куда её кидают. Это я проверить мог, причём запросто! — Стой! — крикнул Тарас, кряжистый бритоголовый парень, по замаху догадавшись, что я собирался сделать. Тарас махнул руками, пытаясь поймать драгоценный булыжник, но привычка заставила ловить на линии броска, а камешек, больно ударив по пальцам, полетел над моей рукой, как и положено антимассе. По красивой такой параболе полетел, упиравшейся в потолок университета. Про это я как-то не подумал. — Ну и как оттуда доставать будешь, умник? — зло спросил Тарас. Коридоры в университете делали высокие, не поскупились на «храм знаний», хотя на Марсе с кислородным пространством туго. Как можно добыть булыжник из ямы глубиной метра в три? Только спуститься. — Лестницу… — Завянь. — приказал Тарас, схватил меня под локоть и потащил к туалету. Я не пытался вырваться — провинился, чего уж там… — Короче, отдашь из своей доли, неожиданно миролюбиво предложил Тарас. — Сейчас светиться нельзя, чтоб не узнали, где месторождение. Поехали. У меня на носу была зачётная неделя. Первый раз. между прочим, добрался до зимней сессии второго курса. Ну да ладно — доучиться можно будет и потом, а вот Тарас с антимассой ещё раз вряд ли появится. Да и… два раза за одну несдачу не выгоняют! Грузовой корабль Тарас добыл доисторический, зато огромный. — У него хоть защита от радиации есть? — поинтересовался я, разглядывая приборную доску «Калиостро». Ратовало, что многие датчики действительно давали полезную информацию. Правда, непонятных и незнакомых было больше, но ведь не все они предназначались навигатору. Наверное. Тарас не ответил, напряжённо вглядываясь в поверхность, тянувшуюся под нами. Дюны красного песка, монотонный пейзаж. От такого в сои тянет, если приборы не разглядывать. — А как мы на этом динозавре взлетать будем? — спросил я. — Тут движки не рассчитаны… — Завянь, — бросил Тарас. Широко улыбнулся, двинул штурвал от себя, направляя «Калиостро» вниз. Короче, антимассой закинемся но самые «мама, не горюй», он лёгкий станет. Рукой на орбиту закинешь, не то, что движками. Грузовик плавно опустился на поверхность. Я разглядел в иллюминатор небольшой складной домик — такие рекламируют везде, полностью автономные. Жить в них вроде как можно, сам в таком обитал на геологической практике… Та практика меня и убедила, что геология — не моё. — Тарас, это надолго? Он не ответил. Натянул на морду кислородную маску, распахнул шлюз и съехал вниз, не дожидаясь, пока раскроется нормальный трап. Я не торопился. Прикинул массу корабля, которую надо было компенсировать. Учёл, что антимасса залегает небольшими скоплениями, — точнее, крупные месторождения разрабатывать опасно: если снять «крышку», она вся и рванёт в никуда, прихватив с собой старателей. Вышло, что работать предстояло недели, а то и месяцы. А при таких масштабах уже не имеет никакого значения, начинать на час раньше или на два часа позже. Вдруг из домика вышел парень — по возрасту старшекурсник, жилистый, невысокий. — Короче, знакомьтесь! — глухо крикнул Тарас из-под кислородной маски. — Это Макар, старатель, он нашёл и добыл антимассу. Парень кивнул, оттянул маску вверх, чтобы показать, что улыбается. — А это — умник, навигатор. Доставит нас на Землю. Как раз на навигатора я в этот раз и учился, целых полтора года. А в последнее время ещё и активно готовился к наступающей сессии. Так что кое-что я действительно знал. Проблему я обнаружил слишком поздно, только когда вырубили движки — вроде как закончили манёвр разгона. Посмотрел на «спидометры» и решил, что у «Калиостро» возникли проблемы с приборами. На «навигаторском» скорость была почти на четверть меньше, чем на «считалке». Старатель приплыл полюбоваться, как я матерюсь. Тарас набычился, выслушав. что случилось: — Короче, умник, говоришь, что я купил плохой грузовик? — Хороший. Только приборы показывают… — Короче, проверь скорость. — Как? — По звёздам, — дружелюбно предложил старатель. По глазам было видно, что он не издевается, а от чистого сердца повторяет дежурную шутку навигаторов. — До звёзд — световые гады, — буркнул я. — Пока заметим смещение, уже Землю пролетим. А нам не только смещение надо разглядеть, а высчитать скорость. — Правда? — искренне удивился Макар и с интересом посмотрел в иллюминатор. — Похоже на то. Может, тогда маячок выкинем? Замерим, с какой скоростью он удаляться будет! — Он не будет удаляться. У нас замкнутая система: всё, что выбросим, полетит вместе с нами и с той же скоростью. — А как тогда эти… — старатель одним названием ёмко охарактеризовал своё отношение к приборам. — Пашут? — Этот, — я постучал по «навигаторскому». — Должен ловить сигналы маячков на орбитах, как-то там вычислять, то ли смещение положения, то ли разницу во времени сигналов… Только он не работает. — Завянь, умник. Тут всё тип-топ! — А этот считает, сколько топлива и с каким ускорением выброшено, учитывает массу корабля и показывает, какая должна быть скорость. Вот он-то… — в голове зашевелилась смутная догадка. Я перепроверил данные — и зашевелились волосы на голове. Ну да, была простенькая задача: доставить звездолёт массой Эм большое, с начальным количеством топлива, равным Эм нулевое, от планеты А к планете Бэ так, чтобы оставшегося топлива Эм-один хватило на выход на орбиту и ещё немного осталось на манёвры. Семечки. Такое старшеклассники щёлкают на раз-два. Я и написал красивый план полёта, сумел даже высчитать оптимальную траекторию, чтоб добраться побыстрее. Правда, запас топлива получался маленький, но кто и когда берёт рекомендованные Адмиралтейством пятьдесят процентов? Это ж сколько времени терять зазря! Вот и получилось то, что получилось. На старте антимасса почти уравновешивала грузовик, оставались мелочи так что движки справились. «Калиостро» стартовал и помчался к расчётной точке встречи с Землёй. Вот только через какое-то время масса корабля стала равна нулю из-за расхода топлива, а потом ушла в минус. И двигатели вместо того, чтобы разгонять нас, стали тормозить. Про это я как-то не подумал. — Нам не хватает скорости, — сказал я, облизнув пересохшие губы. «Калиостро» — вполне подходящее название для корабля-призрака — Подумаешь, прилетим чуть позже, — пожал плечами старатель. — Было б чего париться. — Мы в космосе. Когда доберёмся до орбиты Земли, планеты там уже не будет. А мы проскочим мимо. — Короче, умник! Пересчитывай! И не говори, что топлива не хватит! — Проблема не в этом. Мы не можем ускориться. Если врубим ДВИЖКИ, только тормозить будем. Тарас матюгнулся. — Это какая-то странная логика, — почесал нос старатель. То есть, чем быстрее мы летим, тем медленнее движемся? Всё наоборот? Я кивнул. Чувство вины росло, как взрыв Новой, поглощая меня целиком и без остатка. Внутри оставался маленький холодный огрызок — белый карлик. — А как обычно тормозят? — спросил старатель. Педаль какая-то есть? — Переворачиваются вперёд дюзами, — машинально ответил я. Понял ход мысли Макара. Попытался представить, как это будет и нес мог. Впрочем, для математических расчётов представлять не обязательно. Комплексное число в реальном мире, например, тоже вообразить сложно, я уж молчу про эн-мерные пространства, при эн больше трёх И ничего — считаем как-то. — Умник, ты уверен? — настороженно спросил Тарас, когда я развернул грузовик носом к Марсу. — Я проверю, — сказал я и дал небольшой импульс. «Считалка» послушно сбавила скорость. «Навигаторский» спидометр не сразу, но увеличил показания приблизительно на те же цифры. — Мне в детстве такой кошмар снился, — старатель шмыгнул носом. Нажимаю на тормоз — а авиакар ускоряется. Давлю на газ — ещё быстрее лечу. У нас такого не будет? На орбиту выйти не получилось. К счастью, я даже не пытался. Вовремя сообразил, ушёл в уныние и уставился в иллюминатор. Земля была довольно крупная. Сквозь облака несмело проглядывали материки. Там жили люди, которым ничего не угрожало. И зачем только человек рвётся в космос? — Короче, умник, вздохнул Тарас. — Опять лажанулся? — У нас слишком много антимассы. Выкинем, — предложил старатель. — Было б чего париться. На Марсе этого добра на сто лет вперёд хватит. — Больше, — машинально поправил я. — Если предположить, что плотность Марса такая же, как у других планет земной группы, то весь «недостаток» массы покрывается именно антимассой. Это где-то… — Я и говорю — на наш век точно хватит, — кивнул старатель. Сколько сбрасывать? — Завянь, — с угрозой сказал Тарас. — Я сейчас умника самого в шлюз… — Тогда придётся ещё килограмм шестьдесят антимассы скидывать, — пожал плечами старатель. — Да чем она вам помешала?! — Корабль держится на орбите за счёт притяжения к Земле, уныло пояснил я. — Движение по кругу создаёт центростремительное ускорение, которое компенсирует силу притяжения, в итоге результирующая сил равняется нулю, и объект движется на постоянной высоте. А нас от Земли отталкивает. Мы просто не выйдем на виток. — Подлетим ближе, — предложил старатель. — Затормозим и станем медленно ползти следом. Сколько там того отталкивания на таком расстоянии? — Земля движется, — я вздохнул. — Когда у тела есть масса, это не имеет значения. Тело попадает в гравитационное поле, и там уже главная проблема — не упасть. Нас гравитационным полем не захватит. — Не понял. — Земля летит по космосу. Если мы просто остановимся, она каждую секунду будет улетать от нас километров на тридцать. Единственный шанс — рассчитать манёвр так ювелирно, чтобы мы зашли Земле в спину со скоростью, равной скорости Земли, плюс учесть ускорение, которое понадобится, чтобы преодолевать отталкивание от планеты, плюс учесть кривизну орбиты Земли. Я так не сумею. Никто не сможет. — Всё равно не до конца понял, — признался старатель. — Не важно, я тебе верю. Значит, если сбросим столько антпмассы, чтоб вернулся нормальный вес, можно будет не заморачиваться? — Не дам! Это почти всё надо выкидывать! — Зато мы — на Земле, — старатель улыбнулся. — Без кредитки в кармане! — Смотри веселее, — посоветовал старатель. Если уж мы на Марсе как-то крутились, то на Земле точно проживём. — Короче, сбрасывайте свои доли, мою не трогайте! — Как скажешь, — пожат плечами старатель. — Начнём с моей. Авось, хватит. — Завянь. Умник виноват, пусть он и платит. — Потом разберёмся, — решил старатель. — Чего это я нашего навигатора без прибыли оставлю? Кстати, как мы узнаем, что масса стала нулевой? — Рассчитаем, — буркнул я. «Нулевая масса» застряла в мозгах. Пробежалась по извилинам, защекотала в затылке. — Подождите! Старатель быстро влетел назад, с любопытством посмотрел на меня. Тарас втянулся следом, запер люк, закрыл своим телом. Я быстро проверил расчёты. Всё сходилось. — Летим в точку Лагранжа. — А что там? — спросил старатель. Тарас странно напрягся. — Это точка в системе Земля-Луна, где взаимное притяжение равно нулю. А поскольку отталкивание равно притяжению, только по знаку противоположно, там и взаимное отталкивание будет равно нулю. — Извини? — сказал старатель. — Земля нас будет отталкивать к Луне, а Луна, с той же силой, — к Земле. В итоге нас зафиксирует в этой точке, и мы сможем летать вокруг Земли сколь угодно долго. Тог же выход на орбиту получится, правда, несколько далековато от поверхности. — Короче, точка Лагранжа говоришь, — сказал Тарас. — Пальцем ткни на карте, умник. — Их несколько, — я уверенно показал приблизительные координаты двух и задумался, сколько ещё остались и где они расположены. — Короче, откуда знаешь, где меня перекупщик ждёт? — Так… — я растерялся. — Там, наверное, все продавцы антимассы тусуются. Удобно там. — А зачем нам перекупщик? — поинтересовался старатель. Лучше напрямую. Этим, которые новый космический лифт строят. Или на судостроительные верфи. Выгоднее ж будет! — Короче, хочешь — возись сам со своей долей. У тебя, может, и документы все на антимассу есть? Может даже, за добычу и продажу уплачены все налоги? Таможенный контроль явился через полчаса после заключения сделки с перекупщиком — только-только успели отгрузить антимассу и забрать деньги. — Кто такие? — равнодушно спрашивал таможенник. — Откуда? Цель визита? На сколько? Есть ли средства для пребывания на Земле в течение указанного периода времени? Приготовили паспорта и по пять кредитов, отмечу въездную визу. Я с готовностью протянул документ. — Загранпаспорт, — вздохнул таможенник. — Внутренний будешь у себя на Марсе показывать. Понятно, что в межпланетный лайнер, например, меня без документов никто бы и на порог не пустил. Но мы-то летели сами. И про загранпаспорт забыли. О нём я как-то не подумал… ТМ Майк Гелприн АНТ И БАРБОСКА 8'2012 1. Ант Автобус стоит, упёршись в тупик, проезжий переулок блокирован. Между автобусом и кордоном сто метров, они пустынны и простреливаются с обеих сторон. — Переговоры зашли в тупик, — говорит Геше индивид в форме. — Время только теряем. Первого заложника они пристрелят через двадцать минут. Геша кивает. Он не спешит. Нас сюда доставили на вертолёте, и двадцать минут в запасе время вполне достаточное. Я в ожидании команды жмусь к Гешиной ноге. Переминаюсь, позёвываю, разве что не чешусь и не задираю у столба лапу. Впрочем, и то, и другое проделать мне ничего не стоит, поведенческий блок отлажен прекрасно и обеспечивает полное внешнее сходство с беспородным псом. — Готов, Ант? — спрашивает Геша. Вопрос традиционный, смысловой нагрузки он не несёт. Во-первых, потому, что ответить я могу разве что тявканьем, а во-вторых, я подключён, и, значит, готов по умолчанию. — Пошёл! — коротко командует Геша. Я отрываюсь от его щиколотки и пылю в подворотню на полпути между автобусом и кордоном. Вываливаюсь в переулок. Опустив морду, лениво его пересекаю. Обнюхиваю лежалую паклю у обшарпанной бетонной стены. Обнюхивание нефункционально: запахов я не обоняю, а лишь даю людям в автобусе ко мне привыкнуть. Собака и собака. Бездомная, дряхлая, ищет, чего бы пожрать. Сажусь на задницу и усиленно ищусь — ну да, ко всему и шелудивая. Поднимаюсь, зеваю во всю пасть, вразвалку ковыляю вдоль стены. — Внимание, операция «плохие парни», — пронзает меня сигналом командный блок. — Обратный отсчёт пошёл. Десять, девять, восемь, семь… Это Геша. Операцию «плохие парни» инициирует он, аналитик отдела «Разряд» при антитеррористической бригаде «Альфа». Антом меня назвал тоже он и объяснил, что имя означает «антитеррор». Так и сказал — имя, а не собачья кличка. — Шесть, пять, четыре, три… Блок идентификации подключён. Аналитический блок запитан. Инфракрас-блок запитан. — Два, один, старт. Идентифицировано шесть целей. Определение дальности до целей. Определение дальности завершено. Определение возможности поражения. Четыре из шести. Отмена. Продолжаю движение. Четыре плохих парня могут быть нейтрализованы без риска для жизней заложников. Ещё два не могут. Лениво тащусь вдоль стены. Смещаюсь влево. Определение дальности завершено. Определение возможности поражения. Три из шести. Отмена. Ещё влево. Обнюхиваю кучку застарелого собачьего дерьма. Зеваю. Определение возможности поражения. Шесть из шести. Совмещение траекторий с целями. Исполнение. Я знаю, как это выглядит — видел, когда Геша прокручивал рапид. Мои глаза вспыхивают огнём. Три мгновенных вспышки в левом, столько же в правом. Точечные лазерные лучи пробивают борта автобуса. Со звоном разлетаются стекла. Идентификация целей. Количество активных целей ноль. Блок идентификации отключён. Аналитический блок обесточен. Инфракрасное видение отключено. Боевой блок обесточен. 2. Барбоска По вечерам Витька ходит в музыкальную школу. От неё до дома полчаса, если быстрым шагом. Раньше Витьку водил отец, потом его перевели по вторую смену, и тогда купили меня. По дешёвке. Что такое дешёвка я не знаю — в информационном блоке понятие отсутствуют. Зато знаю, что являюсь собакой породы восточно-европейский овчар, и мой поведенческий блок позволяет вести себя, как вёл бы он. Передвигаться, гавкать, чесаться и обнюхивать привлекательные для собак предметы. Даже задирать заднюю лапу у столба. На мне кожаный ошейник и намордник, демонстрирующие любопытным, что я собака домашняя, а не какая-нибудь сама по себе. А когда возвращаемся из музыкальной школы и идём через парк, Витька намордник снимает. И тогда ясно, что я — собака не только домашняя, но и зубастая, а значит, потенциально опасная, и дела со мной лучше не иметь. В парке темно и сыро. Витька старательно огибает лужи. Я тащусь в двадцати метрах позади и не огибаю ничего: лужи мне не страшны, потому что корпус у меня из нержавеющего металла. Это объяснил Витькиному отцу индивид, который продал ему меня по дешёвке. Ещё он объяснил, что у меня отличные поведенческий и информационный блоки. Насчёт информационного индивид явно соврал, поскольку в нём не хватает множества понятий. — Эй, пацан, мля, — доносится до меня гнусавый голос. — Деньги есть? Ускоряюсь и сокращаю расстояние между собой и Витькой до десяти метров. — Из-звини, Гусь. Д-денег нет. — Гонишь, падла. Блок идентификации подключён. Сбой программы. В идентификации отказано. Отмена. Коррекция сбоя. Отказ корректирующего модуля. Отмена. — П-правда нет, Гусь. Аналитический блок запитан. Сбой программы. В анализе ситуации отказано. Отмена. Коррекция сбоя. Отказ корректирующего модуля. Отмена. — Щас, мля, проверим, — гнусавит Гусь. Выдвигаюсь вперёд, приседаю на задние лапы, оскаливаюсь. — Это чего? — Гусь шарахается в сторону. — Моя собака, — Витька перестаёт заикаться. — Барбос. — Э-э, мля. Откуда у тебя собака? — Отец подарил. — Предупреждать надо. Отец, мля. Ладно, я потопал. Гусь удаляется. Блок идентификации отключён. Аналитический блок обесточен. 3. Ант Дом стоит на отшибе, к нему через сад ведёт подъездная дорожка. С пригородной платформы, укрываясь за билетными кассами, за домом наблюдают в бинокли люди в пятнистой форме. — Их там трое, — оторвавшись от окуляров, говорит пожилой усатый индивид Геше. — Все под вышаком, терять нечего. У них и раньше крыши подтекали, а сейчас совсем чердаки от дури снесло. Согнали человек двадцать, баб и детишек, держат уже больше суток. Я не знаю, что означает, когда у объектов подтекают крыши и сносит чердаки. Запрос в информационный блок возвращает отказ — оба понятия относятся к жилым сооружениям и к людям неприменимы. — Готов, Ант? Пошёл! Я спрыгиваю с платформы в кусты, укрываясь за ними, передвигаюсь перпендикулярно путям. В ста метрах от дома останавливаюсь, затем медленно, опустив морду к земле и поджав хвост, покидаю укрытие. Вновь останавливаюсь, ложусь на брюхо и принимаюсь вычёсывать блох. — Внимание, операция «плохие парни», — выдаёт командный блок — Обратный отсчёт пошёл. Десять, девять… После операции Геша приводит меня к себе. Порядок в его квартире отсутствует, но Гешу это не смущает. Он усаживается за стол, сдвигает в сторону тарелки с остатками пищи. Извлекает из портфеля бутылку с прозрачной жидкостью, хлеб и нарезанную кругами бледно-розовую колбасу. Жидкостью из бутылки Геша наполняет две конические ёмкости, круг колбасы кладёт на хлеб, другой протягивает мне. Одну из конических ёмкостей ставит передо мной на пол. Я не нуждаюсь в пище. В питье тоже. Однако проглотить не очень крупный предмет и влить в себя некоторое количество жидкости способен. Однажды Геша объяснил, что не потребляет крепкие напитки в одиночку, ему для этого непременно нужна компания, и моя его вполне устраивает. И ещё он сказал, что считает меня своим другом. Запрос в информационный блок: «друзья». Ответ: люди, связанные отношениями взаимной симпатии, уважения, доверия, искренности, имеющие общие интересы и увлечения. Определение мне не подходит. В нём говорится «люди», а я — не человек. — Кем ты себя считаешь. Ант? — Геша опрокидывает в рот содержимое стеклянной конической ёмкости. Вопрос неясен: я не умею считать себя. Поэтому не отвечаю, а в ожидании уточнения смотрю Геше в лицо. Оно у него круглое, с высоким морщинистым лбом, вислым носом и скошенным назад подбородком. Редкая поросль седых волос обрамляет обширную лысину. Геше сорок семь лет, он живёт один, потому что жена и дети погибли от рук террористов. Подробностями Геша не делится даже со мной. — Ты думаешь о себе, как о собаке? — уточняет вопрос Геша. — Как о боевом роботе? Или… — он делает паузу, — как о человеке? Аналитический блок запитан. Запрос: определить собственную сущность. Ответ: электронно-механическое устройство, предназначенное для боевых действий в особо опасных условиях. Аналитический блок обесточен. Итак, я устройство. Гавкаю четыре раза. Это означает, что ответ на каждый из трёх поставленных вопросов отрицательный. — Значит, ни то, ни другое, ни третье, — Геша вновь наполняет коническую ёмкость жидкостью. — Тогда скажи мне, дружище, что ты ощущаешь, когда… Когда ты… Во время исполнения. Я молчу. Вопрос, как и предыдущий, требует уточнения. — Ничего не ощущаешь? — уточняет Геша. — Радость? Осознание выполненного долга? Гнев? Или, может быть, ненависть? Аналитический блок запитан. Запрос: определить реакцию на исполнение. Ответ: определить невозможно. Не знаю, какой блок заставляет меня гавкнуть три раза. — Осознание выполненного долга, — медленно произносит Геша. — Я, собственно, так и думал. Аналитический блок обесточен. 4. Барбоска Позавчера Витьке исполнилось шестнадцать. А за два дня до этого он отказался меня утилизировать. — Ты уже взрослый, сынок, — сказал тогда Витькин отец. — Время игрушек прошло. А Барбос, хотя и большая, но всё-таки игрушка. Я лежал в прихожей на собачьем коврике и слышал эти слова. Пет, я не подслушивал — встроенный в меня акустический ресивер достаточно чувствителен для того, чтобы распознавать звуки, изданные в отделённом стеной помещении. — Барбос не игрушка, папа, — сказал Витька. — Он мне друг. — Ты просто привык к нему, как привыкают к старым вещам, сынок. Был бы Барбос настоящей собакой, дело одно. А так — он только вещь, похожая на живую собаку так же, как заводные куклы похожи на людей. Мы поговорили с мамой, сынок. Ты всегда хотел собаку. Раньше мы не могли, ты знаешь. Но сейчас решили — на шестнадцатилетие ты её получишь. Не очень большую, недорогую собаку. А Барбоса придётся утилизировать, я отвезу его на городскую свалку — туда же, откуда взял. — Как на свалку?! — отчаянно закричал Витька. — Я купил Барбоса на свалке, сынок. Задёшево, у нас с мамой тогда было очень туго с деньгами. — Барбос останется здесь, — сказал Витька твёрдо. — Он не вещь. И — не надо мне никакой другой собаки. 5. Ант Площадь перед зданием банка усеяна осколками от витрин. Тело мужчины ничком, в пяти шагах от него — женщины, навзничь, руки раскинуты. Перевёрнутая детская коляска, завалившийся на бок велосипед, больше на площади ничего нет. если не считать замаравших её багровых пятен. — Шансы крайне малы, — говорит Гейт грузному седому индивиду в штатском. — Информацию долго удавалось хранить в секрете, но шила в мешке не утаишь. Там, в банке, не новички. Они почти наверняка знают, что может значить появившийся в контролируемой ими зоне бездомный пёс. — Малые шансы, говорите? — цедит штатский. — А у моих ребят, выходит, большие? Знаете, сколько из них не добегут? Я уже не говорю о заложниках, там, внутри, их больше дюжины. — Шансов почти нет! — Геша срывается на крик. — Анта уничтожат! Сразу, стоит ему появиться в пределах видимости. — Довольно, — штатский твердеет лицом. — Готовьте вашего пса. Это приказ. Выполняйте! Геша отводит меня в сторону. Внезапно он становится на колени и тыкается носом мне в морду. — Надо идти, дружище, другого выхода нет, — говорит он. — Обратный отсчёт я отменяю. Маскировочные действия отменяю. Будешь действовать сразу, Ант, без подготовки, на скорости, тогда появятся шансы. Геша встаёт. С минуту мы молчим. — Ты прости меня, дружите, — наконец говорит он. Готов? Операция «плохие парни». Пошёл! Я стартую и, увеличивая скорость, несусь по переулку к площади. Блок идентификации подключён. Аналитический блок запитан. Инфракрасное видение задействовано. Боевой блок запитан. Вымахиваю на площадь, мчусь по ней прыжками, пересекая по диагонали. Идентифицировано четыре цели. Определение дальности до целей. Определение дальности завершено. Определение возможности поражения. Две из четырёх. Отмена. Определение дальности до целей. Определение дальности завершено. Определение возможности поражения. Три из четырёх. Отме… Автоматная очередь. Пули перечёркивают меня сверху вниз, опрокидывают на землю, я качусь по витринным осколкам. Определение дальности до целей. Сбой программы. В определении дальности отказано. Коррекция сбоя. Отказ корректирующего модуля. Отмена. Определение дальности до целей. Сбой про… Взрыв гранаты подбрасывает меня в воздух и швыряет плашмя на асфальт. Отказ блока идентификации. Отказ командного блока. Отказ аналитического блока. Отказ… Отказ… Осознание выполненного долга. Осознание… Не знаю, Геша ли включает аварийную цепь дистанционно или её задействует то, что осталось от меня и во мне. Аварийная цепь инициирована. Командный блок отключён. Блок идентификации отключён. Аналитический блок обесточен. Боевой блок запитан напрямую. Совмещение траекторий с целями. Осознание выполненного долга. Совмещение траекторий с целями. Осознание выполненного долга. Совмещение траекторий завершено. Осознание выполненного долга. Исполнение. Осо… 6. Барбоска Сегодня Витька купил букетик фиалок и подарил его индивиду женского пола но имени Оля. У Оли длинные рыжие волосы, очки в тонкой оправе и россыпь пигментных пятен на лице, называемых веснушками. Витька провожает Олю домой, они неспешно бредут но переулку, я, отставая на сотню метров, тащусь следом. Круглолицый индивид с высоким морщинистым лбом, вислым носом и скошенным назад подбородком движется нам навстречу. Он минует Витьку с Олей, оборачивается и смотрит им вслед. Быстрым шагом направляется ко мне, опускается на корточки. — Ант, — говорит круглолицый индивид. — Ты узнаёшь меня, Ант? Блок идентификации подключён. Сбой программы. В идентификации отказано. Отмена. Коррекция сбоя. Отказ корректирующего модуля. Отмена. — Не узнаёшь, — круглолицый встаёт. — Что ж, я так и думал. Глупо надеяться, что у таких, как ты, бывают дежа вю. Запрос в информационный блок: «дежа вю». Отказ: смысл понятия несовместим с функциональностью. — Простите, — Витька, держа Олю за руку, приближается к круглолицему. — Ваш пёс? — Мой. Его зовут Барбоска. — Когда-то его звали по-другому. — С чего вы взяли? — возмущается Витька. И что значит «когда-то»? — Неважно. Меня зовут Геннадий Павлович. Раньше ваш пёс принадлежат мне. Я звал его Литом. Впрочем, возможно, это другой пёс, а барыги со свалки мне соврали. А скорее всего, не соврали, но у него полная потеря прежней индивидуальности. Извините. Геннадий Павлович, пошатываясь, бредёт прочь. — Он здорово пьян, говорит Витька. — Забавный дядька. 7. Ант Я лежу на брюхе на ровной металлической поверхности. Задних лап я не чувствую, передние зафиксированы дугообразными металлическими зажимами. — Непростое устройство, — доносится до меня скрипучий голос. — Похоже на модель с узкой специализацией. Ого, тут ещё аналоговый преобразователь. А это что такое? Хм-м… Машинка вполне современная. Эко его разворотило, однако. Нижняя часть корпуса деформирована, но всей видимости, необратимо. Верхняя в относительном порядке. Так, это что ещё? Интересно, надо же, какая неординарная схема. Довольно сложная и… — Выводы! — прерывает другой голос, отрывистый и резкий. — Нижнюю половину корпуса можно отделить, верхнюю совместить со стандартной моделью. Лишние цепи закоротить, основные блоки оставить, прочие ликвидировать или заглушить на входах. Память стереть. Возможно, в результате это устройство удастся реализовать. Незадорого, конечно. — Приступайте. 8. Барбоска Геннадий Павлович. Забавный дядька. Когда-то ваш нёс принадлежал мне. Звали Актом. Потеря индивидуальности. Дежа вю у таких, как ты. Геннадий Павлович. Дядька. Принадлежал мне. Звали Антом. Потеря индивидуальности. Дежа вю. Антом. Потеря… У меня проблемы с памятью. Одни и те же слова настойчиво всплывают из неё, вытесняя прочие. Наряду с ними всплывает и ещё одно слово, до сих пор незнакомое: «Геша». Запрос в информационный блок: «Геша». Ответ: уменьшительное от имени «Геннадий». Запрос в блок идентификации. Идентифицировать «Геша» и «Геннадий Павлович». Сбой программы. В идентификации отказано. Отмена. Коррекция сбоя. Отказ корректирующего модуля. Отмена. В парке темно и ветрено. Витька с Олей, взявшись за руки, бредут по аллее. Их тени меняются в размерах в тусклом свете редких фонарей. Я тащусь сзади на расстоянии сотни метров. — Гля, какая тёлка, — доносится до меня гнусавый голос. — Рыжая-бес-стыжая. А ну, поди сюда, рыжая. Чего, мля? Чего ты сказала? Ускоряюсь и сокращаю расстояние между собой и голосами до двадцати метров. — Отстань от неё, Гусь! — кричит Витька. Блок идентификации подключён. Сбой программы. В идентификации отказано. Отмена. Коррекция сбоя. Отказ корректирующего модуля. Отмена. — Пшёл отсюда, дохляк. Телку мы забираем. Сокращаю расстояние до десяти метров. Насчитываю шесть теней. Голос принадлежит обладателю самой длинной. Аналитический блок запитан. Сбой программы. В анализе ситуации отказано. Отмена. Коррекция сбоя. Отказ корректирующего модуля. Отмена. Тени мечутся в свете ближайшего фонаря. До меня доносятся звуки ударов, сдавленный крик. Снова звуки ударов. — Барбос! — отчаянно кричит Витька. — Барбо-о-о-ос! — Атас! Тут собака. — Какая, мля, собака, — гнусавит Гусь. — Это железная кукла, старая ржавая рухлядь. Вломить ей раза по жбану, и всё. — Телку держи! В идентификации отказано. В анализе ситуации отказано. Отказ корректирующего модуля. Отказ… Отказ… Отказ… Геша. Забавный дядька Геннадий Павлович. Геша… Всплывающие из памяти знакомые слова внезапно сменяются новыми. Крепкие напитки в одиночку. Прости меня, дружище. Операция «плохие парни». Осознание выполненного долга. Напитки в одиночку. Дружище. Плохие парни. Выполненного долга. Готов, Ант? 9. Ант Пошёл! Геша. Осознание выполненного долга. Геша. Выполненного долга. Геша. Долга… Долга… Долга… Аварийная цепь инициирована. Блок идентификации отключён. Командный блок отключён. Аналитический блок обесточен. Боевой блок запитан напрямую. Совмещение траекторий с целями. Осознание выполненного долга. Совмещение траекторий с целями. Осознание выполненного долга. Совмещение траекторий завершено. Осознание выполненного долга. Исполнение. Мои глаза вспыхивают огнём. ТМ Фатима Эркенова НЕДОЛЬМАН 8'2012 Удачный день или нет, Недольман теперь измерял своими походами в магазин. Сегодня был неудачный. До «Копейки» он добрался почти без происшествий. Два ставших привычными автобуса спецслужб он не считал. Протопал мимо них, как всегда якобы скрываясь, отвернулся, миновал киоск с подставным продавцом — на самом деле журналистом. Тот как раз читал газету, где очередная статья про него, Недольмана, живописала про то, что он отказался от миллиарда, который присудило ему монгольское правительства, и про то, не свернёт ли «ненормальный физик», — то бишь Недольман, Вселенную. Он так привык к ним ко всем, что, наверное, даже заволновался бы, если бы их не оказалось на месте. В магазине всё по обычному порядку сыр, хлеб дело же не в продуктах. Продукты, которые они обычно ели, покупала мама на рынке, куда она выбиралась по пятницам. На обратной дороге он сегодня был рассеян. Думал про Наденьку — с ней недавно он познакомился у тёти — маминой сестры. Маме она понравилась. Это хорошо. Полновата, ну не до безобразия. Хорошая девушка. И грудь большая. А голова маленькая, правда. Зато дядя Евсей сказал, что у её семьи крепкое здоровье. Детей можно будет иметь. Зачем они ему нужны Сева никогда не думал, зато знал, что мама будет довольна. Да, из-за этих мыслей он не сразу заметил очередного проныру. Поздно почувствовал — тот успел «просочиться» за ним в подъезд. Под нос чертыхнулся, когда услышал за спиной: «Всеволод Иосифович, ответьте, пожалуйста, на пару вопросов». Он не стал оборачиваться — знал, что тут же ослепит его фотовспышка. Вместо этого быстрым движением сунул руку в карман и, подобно агенту 007, даже не вытаскивая, без раздумий повернул прибор назад и нажал кнопку. «Не только буддийские монахи распадаются на молекулы, ещё назойливые журналисты. Интересно, а куда их души деваются?» Мысль показалась интересной для исследования — надо бы разобраться. Фотоаппарат грохнулся на пол, застучал вниз по ступенькам. Чёрт, опять придётся ехать в другой конец города — выкидывать. Вернувшись домой, пообедал. «Чай попью в кабинете» — маме это не очень нравилось, только обычно после того как он кого-нибудь аннигилировал, почему-то чувствовал себя самостоятельнее и иногда немножко, самую малость, нарушал мамины правила. Пошёл к себе, уютно шаркая тапочками. — Ха, — ухмылялся Недольман. — Пытаются пробраться ко мне домой. Олухи эти журналисты. Боятся, что я сверну Вселенную в точку. Что я, дурак что ли, сворачивать Вселенную, в которой сам живу?! Подошёл к шкафу, открыл дверцу. Там на подставках рядами стояли, светились, словно ночные лампы туманные шары из полупрозрачного газа. — Идиоты, так я вам и рассказал про все свои открытия. Трясутся за свою Вселенную. Да нужна она мне? У меня их вон сколько! Ткнул пальцем в одну, отчего по всей её поверхности пошли микроскопические красные взрывы. Какое-то время было видно колыхание газа вокруг, потом всё утихло и пришло в равновесие. — То-то! Недольман откусил бутерброд и зашаркал вглубь комнаты. А с Наденькой надо бы встретиться. ТМ Валерий Гвоздей СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ 8'2012 На сканерах дальнего обнаружения появились странные, асимметричные корабли. Углом выстроились на фоне звезд. Явно шли на перехват «Дюка». Пилот Вика поёжилась. — Это харэм, — тихо сказала она. — Дипломатических отношений с ними у Федерации нет. — А Конвенция о перемещениях и торговле? — спросил я. — Харэм не присоединились к ней. Три корабля. Несомненно — боевые. Наш «Дюк» классифицируется в документах как вооружённый грузовик. Но всё оружие на «Дюке» слабое, не для военных действий в космосе. Ходовые качества тоже не позволяют тягаться на равных с боевыми судами. Даже если сбросим груз — не уйти. Впрочем, уйти без груза — тоже не выход. Неустойка съест все доходы, прошлые, настоящие и будущие. Не расплатиться и за пять жизней. К тому же никто больше не пожелает с таким перевозчиком дело иметь. — Чего они хотят? — Мой голос дрогнул. Вика раздраженно хмыкнула: вопрос глупый. В чужие зоны харэм не вторгаются. Однако собственные границы блюдут строго — не тратя время на переговоры с нахалом, открывают прицельный огонь на поражение. У харэм сильны традиционные ценности. Они высоко чтут семью, род. Все их законы стоят на этом фундаменте. Жизненное пространство семьи, рода и расы в целом — святое. Молчать не было сил. Навигационная ошибка — моя ошибка. Разумеется, хотелось оправдаться: — Мы в их зоне?.. Я правильно рассчитал скачок. Хочешь — проверь. — Сейчас какой смысл? Действительно. Пилот Вика побывала замужем, давно в разводе, сама воспитывает сына. Занялась она дальнобойным космическим извозом, чтобы не трястись над копейками. И не тряслась. Хотя судно купить всё же не могла — «Дюк» арендован. — Надеюсь, у тебя в порядке завещание, — пробормотала Вика, улыбаясь через силу. Конечно, думала о сыне, который мог сиротой остаться. Папаша тот ещё тип, сын его не интересует. Восемь лет уже не кажет носа, мотается где-то. Исполнительный лист на алименты никто ему вручить не сумел. Дедушка с бабушкой вырастят мальчика, но хорошего образования ребёнок не получит. И как ему жить без родной матери? Вика пилот, командир экипажа. Решение принимать ей. Мне, штурману-стрелку, нанятому всего на один рейс, — выполнять. — Смотри. — Она тронула за рукав. — Активируют системы вооружения. Защитные экраны кораблей засветились. Харэм готовились к бою. Вика лихорадочно искала варианты. Посмотрим, что преподнесёт женская логика. — Есть космические тела поблизости? — спросила Вика. — Надо спрятаться. И дать понять, что мы испугались до судорог, что больше не сунемся к ним. Я полистал атлас в своем компьютере: — Планетная система, необитаемая. Свернём? Чревато перегрузками. — Рассчитай поворот. В темпе. И Вика запустила эволюционные двигатели. * * * Войдя по дуге в систему, она повела грузовик к внешней планете, газовому исполину. Дальше велела мне рассчитать посадку, на луну средней величины — их болталось вокруг гиганта несколько десятков. Я стал работать над заданием. — Ты говорил, система необитаема!.. — раздражённо бросила Вика. — Так написано в атласе, при чём тут я… Что, появились сомнения? — Да, появились. Вон то сомнение движется к нам, и на всех парах. Вскинув голову, я разглядел на экране корабль. Не харэм. Будто нас подстерегал, зная, что мы захотим укрыться в планетной системе. Он приближался. Я разглядел линии сварных швов на его броне. — Что за тип? Вика не дремала: — Вот скан. Взгляни. По виду — свой… Харэм используют корабли Федерации?.. По всем параметрам тяжёлый фрегат, боевая специализация — огневое подавление. Оружия полно. Двигатели мощные, современный гиперконтур. Ни эмблем, ни регистрационных номеров. По сути, корабль вне закона. И любое вооружённое судно Федерации при встрече с ним вправе стрелять. Только решится ли кто на стрельбу? Разве тот, кому жизнь не дорога. Ждать нашей стрельбы чужак не стал: выпустил целый ворох самонаводящихся ракет по «Дюку». Что за невезение!.. От харэм едва спаслись, а тут… Я задействовал корабельную защиту. Часть ракет была уничтожена, часть прорвалась. И по корпусу волной прокатила дрожь. Чужак не унимался. Пока его ракетная установка перезаряжалась, он чуть подработал коррекционными, занял более удобную позицию. — Возгорание двигателя, — сухо доложил речевой информатор. В автоматическом режиме сработал огнетушитель. По агрессор выдал нам вторую порцию. «Дюк» застонал. Послышались взрывы. где-то в районе ходовой части. Замигал свет. Начались перебои с энергоснабжением, с корабельной гравитацией. Конец «Дюку». Выдернув из гнезда информационный картридж, Вика первой кинулась в ангар. Спасательный бот на четверых. Нас двое. Разместились, пристегнулись. Вика дала старт. На фоне частых взрывов и летящих в стороны обломков наш бот, должно быть, не заметили. Я смотрел на тыловой экран. Бедняга «Дюк» умирал. Кое-где в пробоины видны искореженные шпангоуты. Был у Вики бизнес, да — вышел. Она посадила юркий бот на теневой стороне луны, в кратере. Мы затаились, наблюдая за происходящим в небе, среди звезд. К грузовику подошёл чужак, мерцая огнями. Гравитационными захватами стабилизировал положение. Три-четыре автономных механизма ловко перебрались на борт «Дюка». И вскрыли трюм, используя пробоины. Тем временем в брюхе чужака разошлись створки. Задвигались трюмные манипуляторы, освобождая место, готовясь принимать груз. Один за другим, на тросе, потянулись контейнеры с товаром. Вскоре это всё появится на чёрном рынке. Никаких сомнений. Грабил «Дюка» выходец из Федерации. * * * Верхушка одинокой скалы вспыхнула, когда её коснулись первые лучи пока невидимого солнца. До восхода, наверное, полчаса, хотя звёзды уже погасли. Кратер лежал в глубокой тени. Вика тем временем оглядывала местность. Что надеялась высмотреть? — Это похоже на силовую подстанцию, — сказала она через минуту. — Л вон там — вход и шлюз. По-моему, жилой блок. Я семь пядей во лбу не имел, но сразу понял, у кого мы в гостях. А деваться некуда. Бот — не полноценный корабль, до Федерации не доберёшься. Вскоре на луну опустился фрегат. Нас, конечно, отыскали, доставили на базу. Ввели под конвоем в кабинет предводителя, сидевшего за рабочим столом. Увидев главного пирата, Вика остолбенела: — Гарик, собственной персоной… Вот не ждала, вот не гадала… Надо сказать, и предводитель на мгновение оторопел. На всякий случай отослал конвой, поскольку Вика могла наговорить ему гадостей, при низших чинах. Зачем ронять авторитет. И смех — и грех. Предводитель шайки — Викин бывший. — Садитесь, — небрежно махнул кистью руки вальяжный Гарик. Мы сели на стулья. — Как поживаешь? — спросила Вика, сдерживая злость. Пират задрал нос. — Очень неплохо! Вне своих границ харэм не атакуют. Ну а нам-то — какая разница? Мы шустрим в буферной зоне. Тут неподалёку выход из гипера — сюда многих заносит. Людей отпускаем, но денежки оседают в наших карманах!.. — Гарик хохотнул. — С грузовика добра — таскать не перетаскать! Считать замучились!.. — А зачем вам считать? — Я встал и протянул документ. — Вот, смотрите. Вика остолбенела вторично. Уставилась, открыв рот, на верного штурмана. Гарик взял документ: явно полагал, что я предъявил декларацию на груз. Пробежал наскоро и тоже — вытаращил глаза. — Исполнительный лист, — сказал я. — Факт вручения — зафиксирован на видео. Которое отправлено в эфир. Моя верхняя пуговица оборудована камерой. Так что придётся выплатить алименты за восемь лет. Не хочешь сам воспитывать сына — плати. — Неужели? — фыркнул Гарик, придя в себя. — Тут законы Федерации не действуют! Он собрался ехидно пошутить, видимо, насчёт того — как намерен использовать грозный документ. Но когда на связь вышли харэм — Гарику стало не до шуток. Харэм, с их культом семьи и рода, были в ярости. Просто не могли вынести подобное, в двух шагах от своих границ. В общем, Гарик приплыл. Не учёл культурную специфику… Через неделю мы с Викой продолжили наш рейс на заново отремонтированном «Дюке» — с прежним грузом. Из графика мы, конечно, выбились, тем не менее груз довезём, хоть и с опозданием. Вика долго молчала. Только временами косилась. Потом не выдержала: — Ты, наконец, объяснишь, что произошло? — Стечение обстоятельств. — скромно потупился я. — Как-то слишком удачно стеклись обстоятельства, — пробормотала Вика, с подозрением глядя на меня. — Ты судебный исполнитель по совместительству? Или наоборот, штурман по совместительству? — Хороший судебный исполнитель много чего умеет… Рейс доработаю. А дальше… Я-то нанимался только на один. Найдёшь другого штурмана, если ты вообще хочешь заниматься этим бизнесом. Вика получила кучу денег с бывшего супруга, вожак пиратов нехило зарабатывал. На грузовик теперь хватит. На всё хватит. Кроме того, харэм строго обязали Гарика платить в дальнейшем без задержек. Пират не пират — алименты вынь да положь. Не отвертеться, харэм переговоров не ведут. Короче, мои расчеты оправдались. Начальник подразделения ворчит, мол — действую рискованно. Зато я всегда имею нужный результат. Привходящие элементы — гарнирчик, приправа. Надо же как-то развлекаться. Ведь, если честно, работа судебных исполнителей — довольно скучная. ТМ Валерий Гвоздей В НАРУШЕНИЕ ПРАВИЛ 9'2012 Мерцающее цветными огнями колесо, унизанное множеством антенн, разных типов. Оно висело в звёздном пространстве, неспешно поворачиваясь вокруг своей центральной оси. Цилиндрический обод, составленный из сегментов, и такие же, но чуть тоньше, спицы. Это станция «Линия-7», пункт назначения. Волин, одетый в скафандр, запросил у станционного компьютера стыковочный вектор. И бот сориентировался днищем к стыковочному узлу, сигналы вспыхнули на торце оси, быстро замедляющей движение относительно сегментов. Экран показал, что массивная центральная часть колеса уже не вращалась. Привычные, хотя и неприятные ощущения при вхождении в чужое гравитационное ноле. Стыковка традиционная, в автоматическом режиме. Донеслись скрежет и лязг металла. Вздрогнул бот. Внешний облик станции, работа автоматики — в норме. Тревожного пока ничего. Может, и нет проблем, всё примерещилось кому-то. Выровнялось давление. В полу раскрылся люк бота. Люк шлюза был распахнут. Там сейчас невесомость, как на боте. Дмитрий сунулся в отверстие, хватаясь за ручки, перебрался в шлюз. Приходилось контролировать положение сумки, висящей у него через плечо. Люк закрылся. Осевая часть тронулась, начала вращаться, порождая искусственную гравитацию и давая чувство тяжести. Потянуло к вогнутой стене, которая вот-вот станет полом, непонятно где. Он встал на ноги, поправил сумку, чувствуя, как растёт её вес. Зашипел нагнетаемый воздух, и струи поначалу напоминали пар. Когда угловые скорости шлюза и станции уравнялись, сам отворился люк, на «потолке». И гость сместился на три шага влево, добиваясь правильной ориентации. Сила тяжести немного превышала ту, что на Луне. Позволяла управлять движениями. На ободе вес больше, обеспечивает нормальную жизнедеятельность, предотвращает возможную атрофию. Невольно вспомнив «Солярис», пилот ступил в коридор, почти цилиндрический. Нет, здесь ничего не искрило, не потрескивало, не пугало запустением. Порядок образцовый. Нормальное освещение. Кроме того, пилота встречали Дмитрий увидел начальника станции Брэда Ханнигана и заместителя начальника Виктора Ливанова. Первые лица научного подразделения. Какое внимание оказано пилоту. Волин отжал крепления, чуть повернул шлем на шейном ободе, снял. Медленно вдохнул теплый воздух, как всегда на станциях, немного отдающий химией, — неизбежное следствие замкнутой регенеративной системы. Учёные приветливо улыбались, поёживаясь в своих куртках и свитерах. Наверно, им холодно. Дмитрий, в лёгком скафандре, холода не чувствовал. Да и был озабочен тем, как себя вести с Виктором. Захочет Виктор узнать друга или не захочет? Был риск, что не захочет. — Приветствую! — заговорил гость на принятом здесь английском. Широко улыбнулся хозяевам. — С прибытием! Ханниган, крупный мужчина с лысиной в полголовы, протянул руку. Прошу вас, коллега, возьмите у нашего гостя сумку. Ливанов, склонный к полноте шатен, покачнулся, намереваясь выполнить распоряжение. Впрочем, не подавал виду, что узнал. Держался нейтрально. Благожелательный, воспитанный человек, не более того. — Нет, что вы, спасибо, я сам!.. — Волин стиснул ремень сумки, висящей на плече, слегка опасаясь, что звякнут бутылки внутри герметичного контейнера с постоянным давлением. — Насколько я понимаю, вылет через сутки… Начальник сделал приглашающий жест. — Вам приготовлена комната, в ней вы сможете хорошо отдохнуть. Через полчаса — ужин. — Поесть не мешает. Начальник станции был само радушие. В дверях пропустил гостя вперёд. Для пилота — королевские почести. Затворники соскучились по новым людям? Уже перегрызлись тут между собой? — Я вас представлю коллективу за ужином, — сказал по дороге Ханииган. Тоже любезность. На английском, в американском варианте, Ханииган изъяснялся бойко и чисто. Ливанов молчал, но прежде, как было известно Дмитрию, говорил с заметным акцентом. Может, на станции немного язык подтянул… Волина проводили до комнаты, приготовленной для него, пожелали спокойного, уютного пребывания. Войдя в комнату, обнаружив в ней идеальный порядок, гость усмехнулся. Кажется, Брэд Ханииган очень хочет прослыть душкой. Осмотревшись, не увидев холодильника, свою тяжёлую сумку Дмитрий сунул в шкаф — хотя бы с глаз долой. Не подумал заранее о портативном холодильнике, сам виноват. Ужин прошёл в такой же светлой, приятной атмосфере. Блюда, конечно, приготовлены автоповаром, но их набор явно праздничный. Коллектив учёных казался дружной семьёй, в которой нет секретов и нет зависти. У всех душа нараспашку. Все проявляли искреннюю, тёплую заинтересованность друг в друге. Если подтрунивали, то беззлобно, совсем не обидно. Тишь да гладь на станции «Линия-7». Бывший друг смотрел в глаза Волину чистым, незамутнённым взглядом, без какого бы то ни было смущения. Что и смущало. Виктор никогда не блистал актёрским мастерством. Собираясь на станцию, Волин планировал осмотр доступных помещений. Теперь же представлялось, что осмотр не обязателен. Гораздо важнее поговорить с Виктором. После ужина, в коридоре, гость подошёл к Ливанову, обратился по-русски: — Уделишь мне час времени? Давай посидим у тебя, вспомним старое… Или забыл всё? — Я?.. Забыл?.. — Искренний взгляд затуманился на мгновение, словно мелькнули шторки фотоаппарата. Нет, конечно. Приходи, я буду рад. — Кое-что захвачу, твоё любимое. По — молчок… Я мигом. — Хорошо. * * * В комнате Ливанова холодильника тоже не было. На станциях питание строго централизованное — под контролем систем, установленных в столовой. Увидев бутылки, вынутые гостем из сумки, Виктор засуетился. Пиво классическое, в классических бутылках и с классическими же крышечками. Волин, не без лихости, сковырнул две крышечки специальной открывалкой. Думал, Ливанов вцепится и припадёт. Ливанов поставил на стол два стакана. И сам, на правах хозяина, быстро наполнил их. Пиво, разумеется, вспенилось, полилось через край. Виктор смутился. Вскочив, достал из встроенного шкафа чистую серую майку, стал вытирать лужицу. Это выглядело как-то… Волин поднял стакан, хлебнул. Теплое, гадость. В шкафу работает нагреватель. И сумка возле него оказалась. Делать нечего. Бегать, холодильник искать, нарушать конспирацию не будем. Интересно, как на тёплое пиво отреагирует хозяин комнаты? Хозяин тоже поднял стакан, хлебнул. Расплылся в довольной улыбке: — Да, моё любимое… Вкус — неповторимый… Кивнув. Дмитрий понимающе осклабился в ответ. Над столом висела фотография, знакомая Волину. Дома у него такая на столе. Но есть некоторые отличия. На домашней изображены трое: Виктор и Дмитрий, между ними — Вика. Здесь же только Виктор и Вика. Дмитрия нет, вместо него — стена бревенчатой избушки: снимались в тайге. Фото обработано компьютером, изображение Дмитрия вычищено. И должно быть, Волин исчез со всех снимков в личном фотоархиве Ливанова. Навсегда. В памяти всплыл разговоре шефом. Задание казалось не соответствующим профилю: забрать с дальней космической станции пожилого учёного Брэда Ханнигана, её начальника. — Только забрать? — спросил Волин, ожидая, что у задания будет второе дно или какой-то профильный довесок. Шеф коснулся рукой своих редких пегих волос, пригладил их: — Все, кто находится вблизи Рубежа, твердят о скрытом приближении «соседей» к нашей зоне Пространства. Есть признаки. А на «Линии-7» тишь да гладь. — Там есть наш человек? — Разумеется. Но в его рапортах картина столь же благостная. Ослепли, что ли? А может, в их секторе правда спокойно? В общем, надо посмотреть. Инспекцию посылать хлопотно. И людей ни к чему лишний раз дёргать… У Ханнигана вышел срок контракта, о продлении он не заикался… Прибудешь в сектор на патрульном крейсере. С эвак-ботом, в качестве пилота, явишься на станцию. Покинешь станцию вместе с Ханниганом. Доставишь на борт крейсера. Времени у тебя сутки, чтобы сделать выводы. Сведения о «Линии-7», о коллективе найдёшь в папке. — Никого не смутит, что используется бот, а не беспилотная капсула? — Ну, заслуженный учёный… Можно уважение проявить. — Тот самый Ханинган? — Да, консультант Совета обороны. Вернувшись, он будет участвовать в работе Совета. У всех на «Линии-7» истекает срок. И скоро все окажутся на Земле. А станцию укомплектуют новыми кадрами. Это будут кадры, подобранные с учётом нынешней обстановки, подумал Волин. Не лучше ли заменить коллектив сразу полностью? Вздохнув, шеф приоткрыл закрома: — Наш человек на станции Клод Ренье. Дезавуировать не рекомендуется. Лишь в крайнем случае. — Когда вылет? — Завтра утром. Собственно — через двенадцать часов. Ещё вопросы? — Нет. Дмитрий изучил файл. Главный объект внимания станции «Лииия-7» астрономия, некоторые частные разделы астрофизики. Хотя и было ясно, что на станции готовится материал для звёздных карт, лоций неосвоенной зоны космоса, в черновом, предварительном виде. Список работников невелик, пять человек. Тем не менее список преподнёс сюрприз. Заместитель начальника станции — Виктор Ливанов. Сокурсник. А пару лет — друг. Пока дружбу не разбила старая как мир история. Вика, девушка с зелёными глазами, очень нравилась обоим. Девушке пришлось выбирать. Девушка выбрала. Стала женой Волина. Тогда Виктор замкнулся, отдалился. Потом вовсе исчез с горизонта. И вот нашёлся, обиженный друг. Чем не повод для примирения? Десять лет прошло с тех пор. Виктор любил классическое светлое пиво, разлитое в классические бутылки. Надо привезти в подарок. За пивом разговор двух мужчин наладится быстрее. На станциях даже лёгкое спиртное под запретом. Но иногда на запрет можно взглянуть и сквозь пальцы… Но почему шеф не предупредил о Викторе? Неужели забыл? Стареет… * * * В комнате жарковато. Вообще на станции жарковато. Много оборудования, техники. Без вопросов. Это всё нагревается и нагревает атмосферу станции. Только можно ведь сбрасывать излишки тепла за борт. А в шкафах работают встроенные для комфорта нагреватели, одежду греют. Включаются они централизованно. Хозяева очень любят тепло. Очень. Виктор, как только что Волин, сковырнул крышечку с бутылки, разлил по стаканам. Отхлебнул, закрыл блаженно глаза: — Моё любимое… Да, послали Дмитрия на станцию «Линия-7» — не зря. Какие-то сомнения ещё могли оставаться. Но когда мужчина, вроде бы истосковавшийся но пиву, не припадает к горлышку, а разливает бутылочное светлое по стаканам и пьёт его — тёплым и нахваливает… Что-то произошло с этим мужчиной, что-то не то произошло. «Вспоминать старое» Волину расхотелось. Он, посидев три минуты, откланялся. Навестил Ханнигана, с тёплым пивом. Навестил Ренье, сухопарого блондина. Оба не выразили удивления, как будто всё в порядке вещей. И на пиво реагировали — так же, в точности: «Моё любимое…». Словно всем по душе именно светлое, причём — тёплое. Чушь. К другим пилот не пошёл. Да и пить светлое тёплое — надоело. В своей комнате и через свой коммуникатор подключился к третьему «чёрному ящику», надёжно скрытому от всех, с автономным питанием, и с безобидной, липовой сигнатурой. О нём и Клод не знает. Материалы «ящиков» номер один, номер два порой фальсифицировали. Материалы «ящика» номер три — никогда. Исключено по определению. Волин пролистал записи. Вот. Продолжительное отключение всех систем, извне, дистанционное. Подход и причаливание корабля. Стыковка принудительная. Затем — несанкционированное проникновение. Это могло означать только одно — «соседи» пожаловали на станцию. Виртуозы маскировки. Неизвестно, как выглядят. Неизвестно, что могут ещё. Все сведения косвенного характера. Подавили сознание учёных? Подселили в их тела своих агентов, сохранив исходную базу данных? В этом случае уцелела бы также «оперативная память» человека. Теплое пиво сразу вызвало бы соответствующую реакцию. Копирование молекулярной структуры? Овладение культурологической информацией на основании документальных источников, всех тех, что оказались в распоряжении? Вероятно. Стоп. Техногенное копирование молекулярной структуры вряд ли удалось бы осуществить, не оставив следов в «черном ящике» номер три. Не пластическая хирургия, не какой-то вид мимикрии. Дико прозвучит, но, похоже, они — метаморфы. Они принимают облик жертвы. Получается — на «Линии-7» уже нет людей. Кроме Волина. Абсолютный протеизм. Очень скверно. Контрразведка с таким пока не сталкивалась. Жаль Виктора, жаль других учёных… Противник серьёзный. Да и задумано хитро. «Сосед» в обличий доктора Ханнигана попадёт на Землю. Станет участвовать в работе Совета обороны. Раскроет немало земных секретов. Вскоре ещё четверо внедрятся в людское общество, начнут агентурную деятельность. Способны обрести внешнее сходство с кем угодно, хоть с главой Совета, предварительно уничтожив копируемый оригинал. Наверняка у них тщательно разработан план. Вероятно, «соседи» хотят прибрать к рукам несколько станций, вблизи Рубежа. А потом — небольшие колонии. Оборот специалистов в колониях больше. На два-три порядка. Создание агентурной сети ускорится. Но всё учесть трудно. «Соседи» выяснили критерии человеческих стандартов. При этом слабо ориентируются в отклонениях от статистической или заявляемой нормы. К примеру, на станции пива не было, как его пьют люди — «соседям» невдомёк. Тёплое? Может, так принято. Вот и прокол. У Виктора в личном фотоархиве нет лица Дмитрия, вот нынешний, мнимый Виктор и не узнал разлучника. Прокол. Да и микроклимат в коллективе. Сахару переложили в микроклимат. Конечно, в экипажи станций набирают людей с учётом психологической совместимости, уживчивости… Но если группа находится долгое время в замкнутом пространстве — неизбежно, как уж тут ни крути, накапливаются обиды, противоречия. Усталость, раздражение, дурной характер, мало ли что. Скрывают от постороннего, только всё равно проявится фальшь. Прокол. Они привыкли к более высоким температурам. Наверное, материнская, родная планета — весьма горяча. Или же, для поддержания чужого облика, требуется гораздо больше энергии, больше тепла. Стоят в шкафах обогреватели, надо их включить… На станции жарко. Прокол. Судя по всему, это первая и поэтому не вполне совершенная попытка «соседей» попасть на Землю, внедриться. Языковых проблем нет. С английского на русский мнимый Ливанов переключился легко, без напряжения, говорил свободно, вполне сходил за носителя языка. То же и с другими работниками станции. Мысли читают вряд ли. Давно прикончили бы. Разбираться в деталях — не время. А то засекут его неуместное любопытство, с помощью техники. Дмитрий скачал на коммуникатор нужные куски — с момента отключения систем. Перед тем как лечь, установил в дверях нанодатчики сигнализации, компактную ловушку. Ночь прошла спокойно. Пилота не тронули. Он был нужен чистенький. Ведь с ним связывали надежды на успешное внедрение. Тем лучше. Ханниган не должен попасть на Землю в добром здравии. У «соседей» метаболизм сходный с людским, по крайней мере — в облике человека. Разве что немного ускорен. Дышат воздухом. Полчаса Волин повозился в боте и подготовил его к полёту с важным пассажиром. * * * Когда стартовали, Ханниган вышел на связь — захотел дать какие-то наставления своему заместителю. А на самом деле сигнализировал, что первый этап внедрения идёт нормально. Волин ожидал чего-либо в этом роде. И поэтому в скафандр Ханнигана, подключённый к бортовой системе жизнеобеспечения бота, пустил усыпляющий газ — за несколько секунд до стыковки. Ханниган впал в забытьё, не успев ничего предпринять. Хотя и в беспамятстве он сохранял облик человека, доктора Ханнигана. Протеизм высшего уровня. Для столь важных пассажиров на крейсере есть прочная камера. Сбежать из неё — просто невозможно. Охрану камеры ужесточили. Комплекс следящей аппаратуры был задействован в полном объёме. Кроме того, Ханнигану время от времени добавляли снотворного, чтоб крепче спал. На Земле доктора взяли в оборот. Вдоль и поперёк исследуют, с применением лучшей техники, Душеспасительные беседы с ним ведёт шеф, лично. У шефа талант. Всех раскалывает — и людей, и нелюдей. Угадывает психологию и точно струны перебирает чувства. Направляет клиента в нужную сторону. Потом руководство найдёт способ уверить «соседей», что внедрение прошло успешно. Ханнигана вынудят сотрудничать с земной контрразведкой. Начнётся игра с дальним прицелом… До Волина постепенно дошло: о Викторе шеф умолчал намеренно. Если бы заговорил — подчинённый тогда не решился бы, в нарушение правил, тащить на станцию пиво. Неизвестно, чем бы всё обернулось. Выходит, шеф и Дмитрия направил в нужную сторону. Шеф знал, кого послать на станцию «Линия-7». Шеф мудр, как змей. ТМ Владимир Марышев ФЛУКТУАЦИЯ 9'2012 Профессор Болотов и младший научный сотрудник Спицын сидели с удочки на берегу реки. Клёва не было. — А ведь мы, Паша, сюда не рыбу ловить приехали, — сказал профессор. — Есть причина поважнее. Мэнээс перестал гипнотизировать взглядом неподвижный поплавок и удивлённо посмотрел на Болотова. — Не понимаю, Сергей Аверьянович. — Видишь ли, Паша… — Профессор положил удочку на траву и принялся с хрустом разминать пальцы. — Мы с тобой пытаемся изучать паранормальные явления. Но в действительности только накапливаем факты, а объяснить их бессильны. Вот скажи: полтергейст, Несси, снежный человек, летающие тарелки, телекинез, левитация — как они согласуются с наукой? — Да никак! — не задумываясь, ответил Спицын. — С точки зрения строгой науки — полный бред, нелепость, бессмыслица. Но, Сергей Аверьянович, ведь все эти невозможные штуки много раз наблюдались, есть серьёзные очевидцы, масса документов… Бывает, и рад бы отмахнуться, да не получается! — То-то и оно. Не могут быть, но существуют — каково, а? Выдающиеся умы не смогли разрешить этот парадокс. И знаешь, почему? Слишком прямолинейно мыслили, без сумасшедшинки. А ведь ещё Нильс Бор утверждал: если теория недостаточно безумна — она не может быть истинной. Так вот, я не осмелился оспаривать гения и разработав достаточно безумную теорию. Которую намерен подтвердить экспериментально. Немедленно, здесь и сейчас. Ты ведь знаешь, Паша, что такое флуктуация? — Ну, если простыми словами… Это игра случая, когда какой-то параметр сильно отклоняется от нормы. — Именно! Что-то крайне необычное, из ряда вон выходящее, не поддающееся логике. Курица начинает петь петухом, подброшенный камень не надает на землю, чайник закипает в холодильнике, железный прут плавает на поверхности воды… Всё это хрестоматийные примеры. А теперь излагаю свою теорию. Я считаю, Паша, что рассекающая небеса посуда, снежные люди, заблудившиеся во времени динозавры и прочие аномалии появляются не абы где, а только в местах явных флуктуаций. Там, где творится нечто, противоречащее здравому смыслу. То есть один абсурд автоматически порождает другой. Понимаешь? Паша молча помотал головой. Он уже начал жалеть, что поддался на уговоры и составил профессору компанию. Сергей Аверьянович не искал в науке проторённых путей и часто поражал оппонентов экстравагантностью суждений. Но выдавать за откровение полную ересь?.. Поневоле задумаешься, не заехали ли у него шарики за ролики! — Хорошо, поясню. Если на тебя сейчас нападёт хулиган, изобьет, отберёт деньга — это можно назвать невероятным событием? — Да нет, что тут невероятного? На то он и хулиган… — А если знаменитый профессор, светило, почётный член десятка академий? — Не шутите так, Сергей Аверьянович… — Паша попытался улыбнуться, но только жалко скривил губы. — Я нисколько не шучу. Болотов взял мэнээса за левую руку, снял с неё часы и с размаху хрястнул их о валун. Потом отобрал удочку, переломил о колено и швырнул обе половинки в реку. Затем точно так же поступил со своей. После чего принялся выкрикивать какую-то околесицу, скакать по берегу и швырять в воду булыжники. — Сергей Аверьянович! — заламывая руки, взывал к спятившему профессору Сницып. — Что с вами? Пожалуйста утихомирьтесь! — А-а-а! — заревел в ответ Болотов, остервенело выдирая с корнями ивовый куст. — У-у-у! Не жда-ал? Я тебе покажу флуктуацию! Век будешь помнить! — Господи, да что же это такое? — причитал Паша. — Сергей Аверьянович, остыньте, прошу вас! — Экспер-р-рнмепт! — рычал профессор. — Тр-р-репещи, я пар-р-ранор-р-рмален! Он подскочил к Спицыну, схватил его за воротник, а потом со всей дури заехал кулаком в лицо. Силёнок профессору было не занимать, и несчастный мэнээс лёг, где стоял. Когда он очнулся, солнце уже клонилось к закал у. Скула болела лак, словно безумный экспериментатор свернул её набок. Паша с трудом поднялся и подошёл к воде. Оттуда на него глянула жуткая опухшая физиономия, украшенная здоровенным багровым пятном. Болотова нигде не было видно. — Сергей Аверьянович… — на всякий случай позвал Спицын и чуть не всхлипнул от жалости к себе. Никто не отозвался. Кривясь от боли, Паша ополоснул лицо, затем побрёл вдоль берега. Шагов через пятьдесят он наткнулся на рубашку и брюки профессора. Одежда была безжалостно распорота по швам и походила на кучку тряпья. А от этой кучки уходили к кустам глубоко вдавленные в песок следы огромных босых ступней. ТМ Елена Красносельская ЧТО В ИМЕНИ ТВОЕМ 9'2012 Прямой эфир давался ему с трудом. Глупая улыбка приклеенным ярлыком морщилась на лице. Он метнул взгляд на часы — 20 минут до конца этой пытки. Ведущий не давал расслабиться ни на миг: — Ещё один звонок от телезрителя. Здравствуйте. — Добрый день. У меня вопрос к Зелён… к Икару Валентовичу. Как вы считаете, если бы цветоэнергетику кожи не запретили, какими могли бы стать ваши дети, внуки? Он кивнул. Ответил сразу: — Я часто задумывался над тем, как повёл бы себя человеческий организм, продолжай мы и дальше подвергаться влиянию космоса. Может быть, мы получили бы совершенно новые возможности — шанс покинуть Землю и жить в открытом пространстве вселенной, считая его своим домом? Может быть. Камера переключилась на ведущего. Наклонив голову, словно нашкодивший ребёнок, он проворковал. — Напомню, с вами в прямом эфире Луче Пронум. Я сумел отыскать уникальные кадры первых минут жизни нашего гостя, Икара Валентовича. Всем интересно будет увидеть… один из штрих-маркеров клиники сохранил эти… Он вздрогнул, увидев на экране своего отца… …отец, молодой, загорелый, ещё с конной непослушных волос на голове, с волнением делает шаг навстречу доктору. Тот улыбается: — У вас родился сын, поздравляю! Сейчас сестра вынесет показать вам малыша, да вот и она. Осторожненько, не трогайте руками… — Дайте посмотреть… — новоиспечённый отец замолкает на полуслове. Невольно отступает назад. Ни кровинки в лице, сознание уплывает, и молодой человек медленно сползает но стене. — Сестра! — зовёт доктор. — Господи, ещё и этого в сознание приводить, там мать откачивают! — тучная медсестра ловко выхватывает из кармана небольшой пластиковый квадратик, надавливает на чуть заметную кнопку, и над пострадавшим разворачивается светозонтик. Цветные струйки касаются головы, текут по плечам, спине, наконец, парень приходит в себя. Испуганный взгляд, понимание неизбежного — и он снова жмурится, прячась от действительности. - Ну что, ты с нами? — улыбается медсестра. — Доктор! Он… он станет нормальным? Или это… навсегда? — Малыш совершенно здоров, вес — зри шестьсот, рост — пятьдесят три, ручки, ножки, как у всех. Ну, а зелёный цвет кожи… м-м-м… так он не первый, в течение полугола уже родились два оранжевых, сиреневый и один… э-э… — Перламутровый, — подсказывает сестра. — Да. перламутровый. Эх, молодёжь, — ворчит доктор, — и куда мир катится? Отдаёте дань моде — космический загар, цветоэнергетика кожи. Думаете только о себе! — Это из-за загара? Но ведь он исчезает. Да, я был зелёным какое-то время, но посмотрите, я нормальный! — отец показывает кисти рук, трогает лицо. — Мутации произошли на уровне ДНК, разве вас не предупреждали об этом? Космические пляжи собираются закрывать. Лично я — только за! Готов подписаться. Кстати, где вы загорали? — Мы провели отпуск под лучами Фомальгаута, в созвездии Южной Рыбы, бормочет отец. — Я бывал в тех краях, красивые виды! Сам не загораю, прячусь за светофильтрами, а дочь — да. Надеюсь, скоро цветобум пройдёт — как-то не хочется иметь фиолетовых внуков. Космический загар сейчас в моде, у меня в отделении медсёстры меняют цвет кожи чаще, чем делают маникюр. Цветные люди, это так… по-космически! доктор развернулся и пошёл по коридору, — и дайте ребёнку имя, не называйте его Зелёный! — Имя… — пересохшими губами шепчет отец, — и как… — Икар? — не расслышана медсестра, — ему идёт. Икар!.. Ведущий перехватил инициативу: — Каждому человеку даётся имя при рождении. Малыш не выбирает его сам — имя находит его. Из тысячи имён именно это нашло вас — Икар. Прокомментируете? — камера наехала на гостя. — Да. Икар. Это значит, полёт. — Оглядываясь назад, он понимал, что, так или иначе, его судьба была предопределена уже в первые минуты жизни. Он улыбнулся в камеру. — Чему быть, того не миновать. — Может быть расскажете что-нибудь о своём детстве? Из детства? Его сердце сжалось в комок. Нечего вспоминать. Но память услужливо предлагает эпизод… …тринадцатилетний мальчишка смотрит в вечернее небо. Кто-то заботливо зажигает звёзды-свечи. Одну, вторую, третью. Притягивает взгляд звёздное пламя, завораживает, не отпускает. — Эй, Зелёный! Мальчуган вздрагивает. Сверстники зовут в компанию, гитара стонет где-то в темноте. Никто, кроме него самого, не мог до конца попять всех поступков, которые он совершал. Сочувственные взгляды, вздохи — ну что же поделаешь, он иной! Зелёный. Закусив губу, он достаёт из кармана сложенный вчетверо листок, истерзанный на сгибах. Вспыхивает в руке фонарик, выхватывает жёлтым пятном рисунок, затёртый в некоторых местах до дыр, — эскиз многократно менял свой облик. Щурясь, вглядывается в причудливые формы, видя в них что-то особенное, понятное только ему. — Что там у тебя, Зелёный? — Кто-то из мальчишек выхватывает лист. — Смотрите все, ха-ха-ха! Зеле рисует монстров! С листа смотрит удивительное, фантастических форм существо то ли животное, то ли птица. Трудно сказать. Горбатый крылан-рогач. Мальчишки сминают рисунок и с гоготом убегают в ночь. Его внутренний мир разлетелся на осколки и сложился заново в тот момент — он понял, что полетит вопреки всему. Постепенно мечта обретала формы в виде эскизов и чертежей, затем точный расчёт и поиск средств и материалов. Долгие часы, дни, недели, годы напряжённой работы в собственном ангаре-мастерской, и, наконец, как награда, первое испытание… — Что-нибудь, из детства… — свет в глаза. Натянутая улыбка ведущего, как его там, Луче Пронума. Надо что-то сказать, и он отвечает: — Были сны. Снились далёкие миры — карусели из звёзд — газовые, ледяные и кипящие, мерцающие очаги жизни. …В них он вырывался на простор космоса, парил в потоках дикого солнечного ветра. Сам, диким ветром, летел к звёздам… А ведущий, переориентировав общий тон передачи на доверительный, уже давал пояснения: — Пять человек. Их было всего пять. Особенности зрения… …Особенности зрения таких людей позволяли видеть звёзды даже днём, при свете солнца. Они могли обходиться без дыхания, заменяя его энергодрафтом — особенности строения кожи позволяли улавливать энергию космоса, питать ею тело и разум. Вакуум, невесомость, перепад температур, электрические и магнитные поля, излучение — их организм легко приспосабливался к любым изменениям. Они могли многое… они были другими. Луче Пронум не мог знать всего, он не мог описать это тянущее, щемящее чувство, зовущее в космические дали, он не мог знать ответы на сотни вопросов. Кому ведомо, где находится эта граница, между «сильным» и «всемогущим»? Что стоит между желанием вырваться и самой свободой? Они могли, они хотели и рвались, но кто-то решил, что готовность к Переходу должна быть зрелой. И страх породил осторожность в умах. Этот страх обрубил человечеству крылья, запретив развивать эти возможности дальше, в собственных детях. Если бы не это решение… Словно следя за мыслями гостя, Луче Пронум вывел на экран текст документа: Решение № 134 от 20.052090 г. Сессии Общеземного Совета об организации мест отдыха населения. Учитывая заключение № 59 от 30.042090 г… руководствуясь законом Земли «О безопасности эксплуатации космических пляжей» и законом об организации мест отдыха населения за пределами Земли… Совет постановил: 1. Запретить эксплуатацию космических пляжей (приложение № 1.5). 2. Организовать комплекс медицинских мероприятий по устранению патологий рождаемости (приложение № 1.8). — Прокомментируете? — камера наехала, словно штормовая волна. Он молчит решая, говорить ли все, что он об этом думает, или уйти от ответа. Решил говорить правду: — Страх перед неведомым породил это решение. Затолкал джинна вглубь лампы. Но я знаю — если бы все были осторожны, никто и никогда бы не поднялся в небо, не вырвался бы за пределы планеты и не увидел бы звёзды так близко, как я увижу их сейчас. Он поднялся с кресла и хотя до конца эфира оставалось ещё время, ведущий не стал его удерживать. — Что ж, нам остаётся только пожелать Икару Валентовичу счастливого полёта! Оставайтесь с нами, и вы станете свидетелями первого в мире независимого полёта человека в космическое… Икар уже не слышал назойливого голоса ведущего, он шёл к месту, с которого должен был шагнуть вверх. Ему помогли надеть странного вида приспособление для полёта, и полчаса спустя он устремился в небо. Стирались внизу чёткие, словно под линеечку прочерченные линии полей, истончались в просторе нити закатившихся за горизонт речных клубков. Таяли земные силуэты. А в лицо, обжигая, дышала космическая свобода. Вырвавшись из земных объятий, он устремился вперёд. К звёздам. Сверкает впереди великий космос. Тысячи песен звучат в его сияющем просторе. Незащищённое тело вздрогнуло от встречи с бездной, постепенно нащупывая жизненное равновесие, но страха нет — у него свои представления о мире, о возможностях человека. Сны сбываются — он летит среди звёзд. Распахнув свою душу космосу. Без скафандра и защитных лат парит в потоке солнечного ветра, легко перебирая крылонами. Весь мир лежит перед ним, как на ладони. Он чувствует слабые магнитные поля далёких галактик, и видит сложную игру света бесчисленных звёзд. Его окутывают флюиды чего-то большего, может, движения пространства, времени, самой действительности? Портативный ракетный двигатель за спиной выполнен в виде спиралевидной раковины, что придаёт ему сходство с улиткой. Хвостовая часть конструкции своим пластинчатым расслоением напоминает хвост обычной креветки, именно такая форма позволяет легко маневрировать в безвоздушном пространстве. На руках — крылоны, разделённые на сегменты, с миллионами мельчайших фоточешуек «оперения» — он может улавливать энергию звёзд и парить в космосе длительное время. Элементы ориентации на лобовой части шлема похожи на короткие рожки косули — с узловатыми бугорками у основания и характерными антеннами-отростками. Своим внешним видом он напоминает горбатого крылана-рогача, и если сейчас какой-нибудь космический путешественник случайно выглянет в иллюминатор… Но это он — первый человек, отправившийся самостоятельно в космический полёт. Он знал, что имеет на руках билет только в одни конец, слишком несовершенна была конструкция крыльев. Возвращение было сложным. Атмосфера встретила его ударом наотмашь, скрутила, перематывая каркас приспособления. Сначала сорвало и откинуло правый крылон, почти сразу отлетел и левый. Двигатель распался на куски, один из которых ещё долго летел следом. Последние минуты полёта он провёл без сознания. Лишь перед ударом пришёл в себя и устремил взгляд в небо. Обнимает Землю великий космос… тысячи песен звучат в его сияющем просторе… «Спустя три месяца после первой неудачной попытки свободного выхода человека в околоземное пространство было принято решение отменить действие запрета на развитие космических пляжей и, как следствие, цветоэнергетики. Следующее столетие будет посвящено изучению влияния космического загара на организм человека, в частности явлению энергодрафта. И как знать, может быть будут устраивать воскресные пикники на Луне, где-нибудь возле кратера Тихо, или на берегу моря Спокойствия, не заботясь о запасе кислорода и надёжности скафандров? А у каждого жителя Земли будет собственная пара крылонов для космических прогулок…» Из интервью Луче Пронума газете «Хронос». ТМ Валерий Гвоздей НЕ ТОТ ПРОФИЛЬ 10'2012 Надо быть гибким, все говорят. Надо правильно реагировать на те возможности, которые предоставляет жизнь, пусть некоторые из них выходят за рамки ожидаемою. Стараюсь быть на уровне. Мой нынешний контракт выходил за рамки ожидаемою, причём далеко, и в прямом, и в переносном смыслах. Корабль, часто меняя курс, летел сюда больше двух недель. Оказался в заштатной планетной системе, где, согласно картам, не должно быть людей. Нашей целью, кажется, была вон та планета, светло-голубая, крупнее Земли. В иллюминатор каюты разглядел грозный орбитальный форт, освещённый солнцем. Пролетели так близко, что были видны следы микрометеоритных ударов на его бортах. Я полагал, судно готовят к сходу в атмосферу планеты. Но спиральный вход в атмосферу не планировался. Корабль вышел на орбиту средней из трёх лун. Погасил скорость. Заработали двигатели малой тяга. Сквозь их гул я различил шум сервомоторов. Выдвинулись посадочные опоры. Садились мы явно вручную. Большая редкость сегодня. Проблемы тут серьёзные, выходит. Как, собственно, и предполагалось, думал я, привычно облачаясь в скафандр. Кто-то из корабельного экипажа, тоже в скафандре, проводил к шлюзу. Поинтересовался, через переговорное устройство: — Помощь требуется? — Не беспокойтесь, — сказал я. — Не впервой. Шлюзование завершилось. Над дверью камеры вспыхнул зелёный сигнал. Открылся выходной люк. Я, вслед за пятью членами экипажа, спустился по трапу. Гравитация в пределах одной десятой g, почти как на Европе. Там я был, опыт приобрёл. Старался идти, не делая резких движений, чтобы не взлететь. При каждом шаге тонкая пыль, словно дым, окутывала ноги, потом очень медленно оседала. Кроме нашего корабля других судов на космодроме не видно. Хотя их могли опустить в заглублённые ангары, вниз. Казалось, все предметы на поле, скалы вокруг испускали холодноватое голубое свечение, из-за планеты, висящей над головой. Тончайшая лунная атмосфера почти не искажала звёздный свет. Даже поднятая кораблём пыль не могла затмить небесный узор. На колёсном модуле, автоматическом, похожем на цистерну, доставили к шлюзу. Мы ступили внутрь Базы. Огромная выработка, с тусклым освещением. По её периметру силовые эмиттеры. Контрольно-следовая полоса, «колючка» под током, что казалось отчасти лишним. В центре — укреплённый лагерь, обнесённый стеной из бетона. За ней возвышался купол с атмосферой, пригодной для нормального дыхания, с нормальным давлением. Может, даже — с приемлемой искусственной гравитацией. Ворота. На входе стоял двойной караул, в лёгких скафандрах. Нас пропустили. Ещё ворота. Система шлюзов. Выход, уже в купол. Да, в куполе дополнительная гравитация, в сумме она составляла зреть земной. Экипаж разом отключил подачу дыхательной смеси и снял шлемы. Я поступил так же. Ангары. Вытянутые, приземистые казармы. Склады. Жилые дома в два-три этажа. Бары, отели, магазины, рестораны, бордели. Яркие, мерцающие цветными огнями, вывески. Слышалась танцевальная музыка. Дороги и тротуары с твёрдым покрытием. Улицы, переулки. Фонари. По улицам двигались транспортные средства на электричестве. Колобродили местные, в основном мужчины. Женщин меньше. Люди постарались как-то устроиться. Думают всем этим пользоваться долго. Но по ряду едва заметных признаков я понял, что город живёт на слабеньком аварийном сервере. В дверь постучали, когда я размещал скафандр в специальном шкафу прихожей. Я впустил крепкого парня в крикливой одежде свободного кроя. Цветущий брюнет, длинноволосый. Глаза тёмные, весёлые, плутоватые. Нос крючком. — Рад приветствовать, — широко улыбнулся гость, не переставая что-то жевать. — Я Мик. Темные глаза быстро окинули комнату, заглянули в углы. — Ты готов к встрече с клиентом? — спросил он. — Всегда. Это мой девиз. — Без вещей?.. — Я сюда ненадолго. Сделаю работу — и назад. Пошли. — Уверен, что сумеешь выбраться?.. — Провожатый ухмыльнулся. — Вдруг грохнут, после того как ты сделаешь работу? — Кто же восстановит систему в следующий раз? — Компьютерщиков много. — Таких специалистов, как я, больше нет. Он пренебрежительно фыркнул: — Компьютерщики сдвинуты на своей исключительности. Все думают о себе, что гении. — Их проблемы. Только вот я, в самом деле, гений. Я — лучший аналитик. Хватит болтать. Работа ждёт. На электромобиле говорливый Мик доставил на место. Офис располагался на краю городка, в трёхэтажном здании. У входа охрана, в цивильном, с оружием в скрытых кобурах. Небольшим ручным сканером проверили гостя на предмет чего лишнего. В сопровождении Мика и начальника охраны меня отвели на второй этаж, в приёмную. Кашлянув в кулак, начальник охраны заглянул в кабинет. Сказал в приоткрытую дверь: — Прибыл специалист по защите сетей. Роскошный кабинет чёрной кожи. В кресле у стола — важный субъект, причём с перстнями на всех пальцах. Несколько секунд босс внимательно изучал меня — сверху вниз и в обратном порядке. Не представился. Начал говорить, властно, громко: — У нас сбой в системе, инициированный кем-то извне — через удалённый доступ. Нужно в кратчайшие сроки восстановить. Найти источник враждебных действий. Поставить защиту. Понял? С чего начнёшь? — Проверю все протоколы доступа, вот так и найду информационный след в контрольных системах. Найду гада. — Я хочу быть уверен, что инцидент не повторится. — У вас будет защита высшего уровня. Ключ не подберут. — Даже автор?.. — скептически усмехнулся босс. — Кто он, кстати? Вдруг он продаст ключ моим врагам? — Я сам автор. Ключ не продам — иначе потеряю клиентуру. Я в этом не заинтересован. — Если что — я достану везде. — Охотно верю. — Отведите в бункер. Те же двое повели вниз. Лифт был, но он не функционировал — как многое другое, на что не хватало мощности аварийного сервера. Я знал, что это не сбой. У них упал главный сервер. Полностью обрушена система. На электрокаре поехали коридором, уходящим за пределы купола. Скоро прибыли, вышли. Тут, в бункере, состоящем из множества залов, был размещён суперкомпьютер. Модель, судя по внешней конфигурации, предпоследняя. У такого производительность — триста йоттафлопов. Состоит из тысячи стоек, на которых — два миллиона девятьсот пятьдесят тысяч процессоров с квантовыми элементами. С потолка над стойками висели толстые хоботы вытяжек для охлаждения, вентиляции. Худой системный администратор, с хвостом на затылке, начал мне что-то объяснять. Сев к терминалу, я пробежался небрежно по клавишам, глядя на секционные мониторы. Стандарт. Распределённая система интерфейсов, широко интегрированная в здания, а также во многие другие объекты, в кибернетические устройства, макро и нано. Космодром управлялся тоже отсюда. Сейчас на космодром не хватает мощности. Корабли заперты. Наружу можно вывести, но морока та ещё. — Мик, — не оборачиваясь, позвал я. Выгони отсюда всех. — Но… — Всех, — повторил я. Программер с хвостом осёкся на полуслове, обиженно засопел. — Вечно у гениев капризы, — усмехнулся Мик. Я слышал, как за моей спиной, вероятно — подчиняясь выразительным жестам, взглядам, затопали ногами оскорбленные системщики. — Но ты учти, гений, я не уйду, — заявил Мик, когда последний из программеров хлопнул дверью. — Начальник охраны тоже не уйдёт. — Чёрт с вами. Только помалкивайте… Жуёшь чего? — Плоды растения маракуйя, названного так за его попытки стать мыслящим. Надо полагать, юмор. Ха-ха * * * Через полчаса я решил почесать язык. — Что у вас за шарага? — спросил я, глянув искоса на клюющего носом Мика. Он встрепенулся: — Компания. Осуществляем сервис. — Какие услуги предоставляете? — Вооружённое сопровождение, защита. — Вы конвойники? Дела идут хорошо? — Перевозчики довольны. Счета пополняются. Как же, довольны… Как же, конвойники, в необитаемой зоне… Ребята занимаются насильственным перераспределением ценностей. А здесь прячутся. В годы войны состоятельные вольные стрелки покупали каперские лицензии. Ну и брали на абордаж грузовые суда противника. Война закончилась. Каперы для вида учредили частные охранные предприятия. Кого-то сопровождают, кого-то охраняют при транспортировке значительных партий груза. А сами втихую пиратствуют. Наживают огромные состояния. У Федерации долго руки не доходили. Мик что-то нёс о культурном пространстве, о том, что все мы одна семья. Ходил, разглагольствовал. Его босс лишь для вида сказал, что везде сможет достать меня. Выпускать не собирается. Узнает, что система восстановлена, и — привет, гений, лучший аналитик. Поминайте как звали. Для начала сменим коды. Под контроль все базы данных возьмём. Информацию прошерстим как следует. Босс, с перстнями на каждом пальце, — явная ширма. Другой начальник у конвойников-пиратов. Он в тени. Застенчивый маньяк. До него бы добраться… Но тут вдруг явился программер, с хвостом и надменным выражением лица, призванным замаскировать обиду. Встал за плечом и проскрипел ехидно: — Босс велел узнать, готово или нет? Сам глазами рыскал по экранам. Чёрт, его не обманешь. Ведь что-то он всё-таки смыслит в компьютерах. — Готово, почти, — сказал я. — Немного осталось. — Защита надёжная? — Абсолютно. Взломать нельзя. Плавающий алгоритм. Программер сел к соседнему терминалу, застучал по клавишам. Все концы я подчистил, но скрыть, что система восстановлена, я не мог. — Работа окончена! — злорадно объявил программер. — Точно? — Мик требовательно смотрел на меня. Я кивнул, вставая. О том, что надо бы найти гада, никто и не вспомнил. У ребят нервы на пределе. Начальник охраны взял за плечо: — Идём. Повели ещё ниже. Открыв дверь, Мик отступил в сторону, пропуская вперёд. Комната, хорошо обставленная. Впрочем, нет — целый жилой блок. У стены — роботизированный экзоскелет с электроприводом, с навесным оружием. — Не тот профиль. — Я недовольно скривил губы. — Для обычного механика дело. — Погоди… — смутился начальник охраны. — Взгляни сюда. На столе что-то лежало. Или — кто-то лежал, накрытый простынёй. — Что у вас там? — спросил я. — Робот-андроид. — И в чём проблема с ним? — Кажется, повреждён сервомоторный узел. Мик снял простыню, осторожно, благоговейно, словно извиняясь перед роботом, одетым как состоятельный человек. Их лица, их взгляды сказали мне всё. Н-да, занятно. Вот кто настоящий босс. Скорее всего, было так. Предводитель серьёзно пострадал в сражении. Человеческое тело пришло в негодность. Мозг и часть нервной системы удалось сохранить. Люди умеют соединять микрочипы и нейроны. Вожак стал роботом, с нервной системой человека. В чём-то выиграл. Поскольку, в противовес живым тканям, механическое тело можно чинить. Ага. Не в сервомоторном узле дело. Андроид-то был интегрирован в систему — на основе беспроводной связи. Он держал под контролем происходящее на Базе. А после хакерской атаки вышел из строя. Ближайшее окружение данный факт замалчивает. Если представители верхушки не махнули на вожака рукой, если не стали драться между собой за власть, значит, вожак авторитетный, генератор преступных идей, несущих прибыль. — Ты можешь его… реанимировать? — с надеждой спросил начальник охраны. Походив вокруг стола, я сказал: — Надо подумать. Сейчас продиктую список оборудования, которое понадобится. * * * У меня тоже встроена пара чипов, они подключены к глазным нервам, обрабатывают всю зрительную информацию. Без них я бы не справлялся — больно велики объёмы. Там же хранятся мои личные программные файлы. Выявить чипы сложно, потому что органика. Ни одна проверка не выявила. Сколько их было — даже не вспомнить. Опасная работа, не стану отрицать… Надо восстановить связь андроида с главным сервером. Дальше — посмотрим. Я кое-что им вшил, намертво. И замаскировал. Хвостатый программер не обнаружит. Таймер щёлкает. В назначенный момент вшитая инфомина сработает. И парализует системы управления. Вырубит или заглушит электронику. Погасит аварийный сервер. Даже оружие перестанет работать, оно ведь тоже набито электроникой. Вот как покинуть логово пиратов — вопрос отдельный. Сюда попасть трудно, а выйти — ещё трудней. Я должен суметь. Всегда уходил. Как вода, просачивался, в малейшую лазейку, сквозь пальцы. Ну а не сумею, коллеги вздохнут: мир его праху, отчаянный был, совсем безбашенный… Отстучал, распечатал на листе код соединения, повернулся к церберам: — Кто-то из вас должен пойти к хвостатому. Надо ввести последовательность. — Разве нельзя по коммуникатору продиктовать? — возразил Мик. — С ума сошёл?.. — Я покрутил указательным пальцем у виска. — Это власть над роботом. Если перехватят? Не исключена вероятность. Сам знаешь, не маленький. Оскорбительный жест Мик стерпел, но, судя но взгляду, мысленно обещал припомнить. — Линия защищённая, — сказал начальник охраны. Церберы не хотели ослаблять контроль. — Вам решать. — Я положил лист на край стола. Они переглядывались, давили молча друг на друга. Сдался начальник охраны: — Сходить недолго… Взял распечатку, вышел. Получается, улыбчивый Мик — доверенное лицо босса. Высокий статус. Через минуту главный сервер отозвался. По стоящему на столе монитору заструились потоки цифр. — Андроид прошёл тесты… — бросил я Мику и потянулся, разминая спину. — Иди сюда — надо придержать его. Может дёрнуться, упасть. Нам это ни к чему, верно? Мик с готовностью подскочил, взял босса, вернее — приобнял за талию. Босс дёрнулся, правда, не сильно. Глаза-объективы засветились рубиновым отсветом. Продолжая обнимать робота за талию, Мик расплылся, уставился в объективы: — Как вы, босс? Не скрывал ничего. Плохой знак. Робот сначала поднял корпус, сел. Оглядел меня. — Это компьютерщик, — сообщил Мик. — Он починил главный сервер — за полчаса. — Хорошая работа, — заскрипел андроид. — Но слишком быстрая. — Голосовой синтезатор у вас отрегулирован так себе, — деловито заметил я. — Хотите — настрою, мигом. — А ты нахал, парень. Андроид встал. Подвигал руками, шеей покрутил, несколько раз сжал пальцы. — Ну, всё нормально? — допытывался Мик. — Да. Расплатись с ним. Должно быть, условная фраза. Улыбаясь, сияя радостью, Мик вынул из-под куртки бластер. Как роботизированный босс на расправу скор. — Это ведь ты провёл хакерскую атаку. — Робот не спрашивал, говорил с уверенностью. — Выходит, пустили козла в огород?.. — догадался Мик. — За козла ответишь, — буркнул я. Придётся форсировать события. Поворачиваясь на вертящемся кресле, я, будто невзначай, коснулся нужной клавиши. Андроид шагнул ко мне и — повалился как столб, с грохотом. Мина сработала. Вспыхнув, зарябили экраны. Система окончательно сдохла. Мик здорово подготовлен. Реакция мгновенная. Отшвырнул бластер, кинулся на меня. Только оперативников лучше готовят. Улетев в угол, Мик застыл в неловкой позе. Их босс головастый, он себе на уме. Должен был что-то предусмотреть на крайний случай. Я метался, обыскивая жилой блок, комнату за комнатой. Услышал топот ног. — Ищите гада!.. — кричал начальник охраны. В общем, началась игра в прятки на выживание. * * * Бронированный люк за ширмой. Открыв защитную крышку панели, я рванул единственный рычаг. И люк ушёл вбок. Так. Корабль на одного. Пусковая шахта. Вверху пластик. Всё действует на автоматике, в режиме экстренного старта. Я рухнул в кресло, пристегнулся. Двигатели взревели… Придя в себя от перегрузки, я посмотрел на тыловой экран. Серп луны удалялся. Ну вот. Моя работа завершена. Группировка на подходе. Заявление для прессы делать не будем. Не тот профиль. ТМ Тимур Алиев ЧИПСЫ 10'2012 Супермаркет как супермаркет. Стандартные стеллажи, товары вроде бы привычных брендов, кассы перед выходом. Я сделал уже второй круг по недавно открывшемуся магазину и пока не увидел никакого принципиального его отличия от любого другого аналогичного супермаркета. Какого чёрта тогда нужна была столь агрессивная реклама о принципиально новом подходе к торговле? Объявления по радио, полосы в газетах, бигборды на улицах. Естественно, я не мог не купиться — заехал после работы. И теперь был разочарован… Вдруг впереди замаячила знакомая сутулая спина. Стасик! Мой сосед с первого этажа, вечный подросток. Из тех, кого даже в сорок, вместо того чтобы величать по имени-отчеству, продолжают называть даже не Станиславом, а именно Стасиком. Я неслышно подкрался к нему и, что есть сил хлопнув по плечу, рявкнул: — Гражданин! Вы арестованы! Эффект оказался даже сильнее, чем я предполагал. Стасик одновременно ойкнул, споткнулся, согнулся в коленях и выронил несколько коробок, что нёс в руках. Однако, увидев меня, облегчённо выдохнул. — А… это ты? Я кивнул на груду коробок под ногами Стасика: — К войне готовишься? Что там? Соль, спички, сахар? Стасик смущённо улыбнулся: — Да нет… Чипсы. Я поднял одну из обронённых Стасиком коробок. «Чипсы «Звёздные»!.. На тёмно-синем фоне серебрились звёздочки, а между ними зависли в пространстве летающие тарелочки жёлтого цвета с заворачивающимися краями. Нетрудно было догадаться, что под видом НЛО дизайнер изобразил чипсы. Руки бы оторвать за такой примитив! Как бывший пиарщик говорю… Впрочем, для любителей космоопер сойдёт. И как раз для моего соседа. — Чего так много? — поинтересовался я. — Любишь чипсы?.. — Ну да, — кивнул Стасик, почему-то слегка смущаясь и даже краснея. — Эх, Стасик, Стасик, не умеешь ты врать! — Я покачал головой, при этом насмешливо смотря на соседа. Этот приём работал с нашего общего детства, так почему бы не воспользоваться им и сейчас? — Давай, колись! — Ладно тебе… — наконец сдался Стасик. — Там акция объявлена Найди десять моделей звездолёта и стань властелином мира… Ёлки-палки, и как этот придурок мог купиться на детскую замануху! Не мальчик ведь, давно за тридцать, как-никак… Мне даже стало жаль соседа, но и сдержаться я уже не мог. Слишком мало тонкошеий Стасик в вытертом на локтях пиджаке походил на Дарта Вейдера. — Хочешь Землю-матушку покорить? — грозно спросил я. Стасик побледнел до предобморочного состояния. — Нет, нет, ты что?! Не в том дело. Нет… Ты только никому… ладно? Это было уже слишком. Он действительно не шутил. Я, конечно, всего ожидал от соседа, помешанного на фантастике и компьютерных играх, но, кажется, у него просто ехала крыша. — Стас, ну ты чё! Китайцы что угодно придумают, чтобы всякую дрянь нам втюхать… На упаковке, небось, по пять ошибок в каждом слове! — Нет-нет! — громко зашептал Стасик, оглядываясь по сторонам. — Там всё честно. Есть и ещё призы. Десять аннигиляторов. И два звездолёта… Нет, он был безнадёжен. Фанатов «Звёздных войн» бесполезно разубеждать в том, что учителя Йоды не существует… Я повертел коробку в руках, пытаясь по штрихкоду распознать страну-производителя. Какие-то сплошные нули, звёздочки, полоски. ООО «Сириус»… Кстати, написано было и вправду без ошибок… Я вернул упаковку Стасику: — Ладно, сосед! Удачи! Денег-то хватит? — Хватит! Я квартиру продал! — просветлённо улыбнулся Стасик. — Уже три магазина прошёл, всё скупил. То-то он в гараже крутится последнее время… Идиот! — Так ты лучше у оптовиков закупался бы, — посоветовал я. — Там дешевле… Или через Интернет. — Точно! — расцвёл Стасик и смущённо посмотрел на меня. — Когда стану властелином мира, сделаю тебя советником. — Ловлю на слове! — широко улыбнулся я и поскорее выскочил из магазина, чтобы вволю нахохотаться. * * * «Внимание! Специальный репортаж!» Надпись, что возникла на экране прямо во время матча английской премьер-лиги, меня совсем не обрадовала. Ну какие спецновости в воскресный день! Однако первые кадры репортажа заставили меня подскочить на диване. Событие и впрямь было удивительным. Звёздный флот с Сириуса осадил Солнечную систему, угрожая применить секретное оружие и уничтожить Землю, если только население планеты не признает своим правителем Станислава Петровича Топорко. С целью демонстрации возможностей инопланетяне уже взорвали Нептун. «Мы — честные бизнесмены и выполняем свои финансовые обязательства» — этой строчкой завершался их ультиматум. Видео взрывающейся в космосе планеты действительно было весьма эффектным. Судя по репортажу, той же точки зрения придерживались и представители государств-участников спешно созванной Генеральной Ассамблеи ООН. Голос за кадром склонялся к мысли, что, скорее всего, требование инопланетян будет в итоге удовлетворено. А в конце спецрепортажа было ещё одно видео от сириусян. На экране зеленоватые гуманоиды вручали радостно улыбающемуся человеку символы его новой власти — кнопку от секретного оружия и корону для чтения мыслей. У меня отвисла челюсть… Чёрт! Чёрт! Чёрт! Это же наш Стасик! Я вскочил с дивана, роняя пиво и чипсы, и ринулся в супермаркет. Навстречу мне спешили довольные люди с сине-серебристыми коробками. — Чипсы остались? — заорал я, влетая в магазин. Стоящая за прилавком тётечка в белых кудряшках флегматично отозвалась: — Чипсы… Что сегодня все с ума посходили?.. Возьмите лучше новый йогурт. Он тоже рекламный, — продавщица мотнула головой в сторону растяжки на весь магазин, предлагавшей «найти под крышечкой и собрать все кольца власти», чтобы в итоге «получить Кольцо Всевластья». — Чьё, чьё производство? — вскричал я. — Не Сириус, нет?! Кассир равнодушно пожала плечами и взяла в руки упаковку, внимательно разглядывая надпись на ней: — Сейчас гляну… Так… Нет, не Сириус… ЗАО Хоб-бит. Сре-ди-зе-мь-е, — прочитала она по слогам и посмотрела на меня. — Это где ж такое место? В Греции что ли… Брать будете-то?.. ТМ Александр Камышов Наталья Кияченко (Колпакова) О ПРЕВОСХОДСТВЕ ВЫСОКИХ ТЕХНОЛОГИЙ 10'2012 Мальчишка-рассыльный с натугой приоткрыл дверь и ввинтился в комнату. — Там шеф рвёт и мечет, комп у него зависает! Грозит всех перевешать. Дяденька-админ, пусти поиграть, а? Сумрачные спецы с неудовольствием обернулись к поганцу. — Ну, сразу-то, конечно, не повесит… — рассудил старший администратор, почёсывая кудри в вырезе парчовой рубахи. — Хотя поди знай! Слышь, сходи-ка, посмотри. Чувствительный толчок вынудил младшего подняться. — Небось, опять процессор тормозит. Пойду разгоню. — Давай. Поосторожнее там, не как в прошлый раз! — Ну, дяденька-админ! Раздосадованный младший мимоходом отоварил приставалу подзатыльником и выбрался в узкий, как в тюрьме, коридор. Собственно, админская и располагалась в бывшем малом застенке. Но это временно, новая почти готова. Колонны инкрустируют, бассейн мрамором выкладывают… Младший админ стукнул по кнопке вызова лифта. И десяти минут не прошло, как полированные двери раздвинулись перед ним. На втором ярусе кабина подобрала поварёнка с подносом, уставленным яствами. — Куда? — осведомился админ, подхватывая с блюда нечто ароматное. — Доктору, в тест-отдел, — важно пробасил поварёнок, стараясь отодвинуться. Наглость админов давно вошла в поговорку. Похититель аккуратно вернул лакомство на прежнее место. С доктором ссориться не с руки! На нижнем ярусе поварёнок вывернулся из кабины и понёсся по широкому — колесница проедет — коридору. Админ кивнул вытянувшимся при его появлении стражникам и, незамеченный, остановился в арочном проёме. Всё как будто в порядке. Три ряда вычислителей дружно щёлкают счётами. Между ними энергично снуют сигналы — подбегут, запишут в блокнот результат и несутся с ним к вычислителю, ответственному за следующую операцию. Конечный результат отправляется к Системе на огромный, заваленный бумагами стол. Ага, всё ясно! Над столом порхали три руки. Четвёртой сиамский близнец попытался спрятать от начальственного ока бутылку. Двое топчущихся у стола Сигналов нервно пихали в карманы походные стопки. Бац! Бац! Тяжёлый сапог младшего админа по очереди врезался в обтянутые форменными штанами зады. Замахнулся было по мордам, но, памятуя о прошлом разгоне, окончившемся сломанной челюстью, сдержался. Зато ещё раз от души добавил каждому по пенделю. Шеф, увлечённо лупивший по клавишам в кабинете бельэтажа, сразу оценил плоды админской воспитательной работы. Вот это быстродействие! Можно и государственными делами заняться. Клавиатурный стол проседал и постанывал, когда широкая ладонь государя падала на очередную кнопку. Хлоп! Обитый войлоком деревянный стержень опускается на одну из 60 голов, торчащих, словно уложенные в четыре ряда яйца, из тесных ячеек на первом этаже. Что значит прогресс! В старой-то модели, с бронзовыми стержнями, удар куда как чувствительнее выходил — хотя и теперь приятного мало. — Ууу! — что есть мочи орёт в рупор активированный элемент управления. Хлоп! — K…KK… — Ааа! — Ззз… Шеф оторвался от клавиатуры, взглянул на монитор. «Указ». Вот и славненько! Так, что у нас дальше? «Сим повелеваю…» Ладони шефа вновь бодро застучали по кнопкам. — Ссс… Иии! — неслось над площадью. На обратном пути младший админ наткнулся на группу карликов в сопровождении стражника. — Что натворили-то? — А ничего пока не натворили, — отмахнулся стражник. — На работу прибыли. У механика спроси. Будем, говорит, разрешение монитора повышать. Админ придирчиво оглядел сырьё, одного даже повертел так и сяк, прикидывая соотношение размеров. Действительно, если вместо двоих людей трех карликов поставить, пиксельность и вырастет. Ну, изобретательны железячники! Предполагалось-то площадь перед дворцом расширять. Свернув за угол, он едва не столкнулся с доктором, тащившим на плече полуживого хлюпика. Голова бессильно свешивалась, в ручонках болтался бумажный пакет. — О! Тебе, помнится, пожрать несли. Пригласишь? Хлюпик отреагировал на разговор о еде быстрее доктора: — Бхэ-ээээ… — и ткнулся головой в пакет. Доктор выразительно закатил глаза и мотнул головой в сторону двери. — Заходи, не жалко. В кабинете он бесцеремонно свалил ношу на заморский атласный диван. — Пусть полежит… …полчасика — подхватил младший админ. — Может, водички дать? Несчастный на диване — бледно-зелёный, под цвет обивки. — негодующе замычал. Любое упоминание о приёме чего-либо внутрь вызывало у него нехорошие ассоциации. Личность эта была отлично известна админу, известна и причина столь плачевного состояния: вчерашние обильные возлияния. Гудели-то втроём! Но если на богатыре-докторе загул никак не отразился, а ему самому с утра удалось и выспаться, и подлечиться, то служба в секторе постоянной памяти была нехороша даже для трезвой головы. Админ как-то посидел с часик перед вращающимся винчестером — впечатлений хватило надолго. Громадный диск, разделённый перегородками, занимает целый зал вроде пещеры, чтоб звук лучше разносился. Под полом, говорят ещё один такой же, потому как привод у диска-платформы — истинное чудо механики, а механика, она места требует. Между перегородок теснятся стеллажи с картотеками, при каждом свой расчёт: носятся, скачут. Контроллер всего этого хозяйства восседает за просторным пустым столом и орёт в бронзовый рупор, чего ему надобно. И тут уж прислуга у стеллажей не зевай. Хватай лестницы, карабкайся, выуживай требуемое из картотеки. Диск секунды промедления копуше не подарит. Всё ближе контроллерский стол, всё грознее блеск в начальственных очах. Есть! Сектор проплывает мимо, расторопный служка выкладывает на мраморную столешницу запрошенный документ и мчится догонять своих. Младший админ представил, что с похмелья созерцает непрерывно вращающийся диск… Брр! Да для такой работы недюжинное здоровье требуется. А вообще это мелочь, сыто философствовал он, возвращаясь к месту службы. Вот недавно вирус занесли, да не куда-нибудь — в систему! Казалось бы, ерунда — инфлюэнца, но, когда половина вычислителей чихает, расчёты вкривь и вкось идут. В библиотеке он притормозил у просторного ящика, пощёлкал ногтем по хрустальной перегородке. Размеренный хруст смолк, и жирный червь в локоть длиной нервно заизвивался среди изжёванной бумаги. — Жри-жри, — подбодрил любимца младший админ. Сетевой червь (теперь, впрочем, книжный) вернулся к еде. Посмотреть — милейшее существо, а сколько хлопот с ним было! Четверть архива сожрал, как на грех, финансового. Его величество рвал и метал, тем паче что взломщика, запустившего червя, так и не поймали. Хотя, по мнению обоих админов, чего там было ловить? Кому выгодно? То-то и оно. Но вешать министра финансов без явных доказательств в нынешнее просвещённое правление не принято… Отличная штука — высокие технологии! Это только со стороны кажется, что у королей не жизнь, а мёд. На самом-то деле королевские будни — сплошные хлопоты: там указ подпиши (ещё и прочитай сперва!), тут с министра отчёт стребуй, здесь послов прими. А уж в выходные… Балы там всякие, пиры. Кормишь-поишь толпу халявщиков, после которых уборки на десять золотых и кубков парадных недосчитаться. Родственники, не будь дураки, норовят понаехать, клопов и то проще вывести. А вообще с бумаг всё началось. Точнее, с того, что пожелал его величество узнать, сколько потребно людишек на ремонт дороги от столицы до Западных гор, кои отделяют нашу благословенную державу от моря. Ну и дальше там, по мелочам: туннель укрепить, порт отремонтировать. А то перед купцами стыдно — в таможне крыша течёт и стены все облупились. Вот и решили таможню перекрыть-покрасить, а дорогу подправить. Одна беда — министр финансов, тот самый, с пол года тому назад вконец проворовался. Оно, конечно, министрам по статусу положено. Да только этот, будь он неладен, попался. Профнепригодность проявил. А кадровый голод нешуточный, больно многих при короле-батюшке казнили! Пришлось его величеству самому за сметы приниматься… Уф! Ладонь его величества в последний раз хлопнула по клавиатуре, внизу десятки глоток лихо гаркнули: «Всё!!!», а на мониторе — он отлично видел в подзорную трубу — текст завершился точкой. Можно и поиграть. Король выбрал диск и уронил его в прорезь в столешнице. Бронзовый кругляш звякнул где-то внизу. Тут же гаркнул лакей в переговорную трубу: «Героев магии и меча его величеству!» И площадь под окном королевского кабинета пришла в движение. Могучие слуги потащили макеты дворцов. А ещё ведь кучи земляные сыпать, рельеф выводить. Небыстро карта грузится. Его величество вновь запыхтел над клавиатурой. Через несколько минут в нижнем ярусе дворца мелодично застучало. Бывший каторжник Шпиндель, освобождённый до срока, споро колотил нефритовым молоточком по хрустальному шару. Шпиндель за долгие годы во всевозможных застенках в совершенстве овладел искусством перестука через стены, и теперь его виртуозность впервые стала на службу власти. От выставленных перед ним в ряд шаров убегали по туннелям тонкие хрустальные же трубы — к замкам вассалов и даже к двоим из соседей-королей. Его величество одним из первых оценил самоновейшую инвенцию — «аська» называется. В первой версии слышимость была никудышная, и Шпиндель, простонародье малограмотное, вечно переспрашивал: «Ась? Ась?» Так название и закрепилось. «Сыграем партейку?» «Почту за честь, ваше величество!» — ответ герцога пришёл буквально через пять минут. С «аськой» общение необычайно упростилось. Его величество терпеливо дожидался загрузки карты. Это ничего, что медленная, зато игрушка какая азартная! Куда приятнее той же «Дюны», после которой, помнится, разнесённый ветром песок ещё дня три похрустывал на зубах. Готово? Отлично! Король взялся за рукоять, управляющую через сложную паутину блоков и тросов огромным зеркалом, установленным на дворцовой башне. Солнечный зайчик — если можно назвать «зайчиком» пятно света диаметром в полсажени — пополз через площадь, а следом за ним покорно двинулся сэр Галард, прославленный рыцарь, изображающий сегодня Кристиана. ТМ Владимир Благов ПО АСТЕРОИДУ — ПЛИ! 11'2012 Мы с Василием — дальнобойщики, братья Кулибины. Мотаемся по Солнечной системе, перевозим разные грузы. Раз в два года летаем на ВеССА — Венерианские станции слежения за астероидами, — доставляем наблюдателям годовой запас продовольствия. На орбите Земли к нашему грузовику подцепляют сорок тонн полезного груза: целую бакалейную лавку. Тут тебе и соль, и сахар, и мука, и крупы — всего понемногу. На Венере шестьдесят человек работают. Посчитайте на досуге, сколько им на год продуктов требуется. Одного сахара они за год тонну съедают. ВеССА — это система орбитальных станций вокруг Венеры. На этих станциях живут и работают астрономы и физики. Они наблюдают за всеми объектами, летящими в сторону Земли, рассчитывают параметры орбит и вероятность столкновения с нашей планетой. О наиболее опасных астероидах докладывают на Землю. Раньше об астероидах, летящих со стороны Солнца и потому невидимых, Земля узнавала в самый последний момент. Сейчас ВеССА заранее извещает нас об опасности. А как говорится, кто предупреждён, тот вооружён. Способов борьбы с астероидами придумано множество, но до сих пор ни один из них нам, слава богу, не понадобился… Теперь, пожалуй, самое время рассказать вам о нашем грузовике. Наш космический сухогруз собран на орбите и для посадки на планеты не предназначен: уж больно он громоздкий и тяжёлый. Состоит из жилого отсека, десяти стыковочных модулей и разгонного блока. К каждому модулю на орбите пристыковывают по четыре грузовых контейнера. Так что грузовик становится похож на увешанную игрушками новогоднюю ёлку. Курсирует он между Землёй и Венерой: туда — с грузом, обратно — порожняком. Ну, бывает, прихватим с собой на Землю одного-двух пассажиров. А вообще-то людей нам возить не положено. На Венере встаем под разгрузку. Все сорок тонн разгружаем сами. В каждом модуле имеется пульт дистанционного управления. С этого пульта мы можем управлять любым из четырёх контейнеров. Контейнеры с грузом — это беспилотные корабли. Их нужно отстыковать от грузовика, довести до причала ВеССА и там пристыковать. На разгрузку обычно уходит от двух до трёх недель. Приключение, о котором хочу рассказать, случилось с нами три года назад, как раз по пути на Венеру. Мы с Василием летели уже вторую неделю. Скучали, конечно, ужасно. Сеансы связи с Землёй — дважды в сутки. Делать особо нечего. Сиди и смотри в иллюминатор на разноцветные звёзды. Ну, мы, по привычке, книжки читали, чайком баловались. Ничто не предвещало беды, как вдруг компьютер перехватил краткое донесение. ВеССА сообщала Земле следующее: «Вчера орбиту Венеры пересёк потенциально опасный астероид 2041-MN1. Его скорость восемнадцать километров в секунду. Вероятность столкновения с Землёй — 99,9 %. Примите срочные меры. До катастрофы остаётся ровно месяц». Услышал я это и от ужаса онемел. «Что будет с нашей планетой?! — подумал я. — Что будет с моими родными и близкими? А мы с Васей? А другие космонавты? Сможем ли мы вернуться на Землю? И будет ли вообще куда возвращаться?» Я срочно запросил связи с Венерой. Венера ответила. — Есть ли новые данные по астероиду? — спросил я оператора. Спросил, а сам жду. В космосе такие расстояния, что ответа по радио приходится ждать долго. — Новости есть и очень плохие, — минут через семь ответил оператор. — Вам скажу, но знайте: эта информация не для всех. Через месяц астероид 2041-MN1 упадёт на территории России. — Вы можете прислать нам параметры его орбиты? — спросил я. — Минут через десять пришлю, — ответил оператор и отключился. Информация пришла ровно через десять минут. Загрузил я её в компьютер и попросил его сравнить траекторию астероида с траекторией нашего грузовика. Компьютер выдал ответ почти мгновенно: через неделю наш грузовик пролетит совсем близко от астероида. Я задумался. Получается, мы летим навстречу астероиду, который должен погубить нашу планету. И во всём пространстве от Земли до Венеры, кроме нашего, нет ни одного корабля. Так неужели мы спокойно пролетим мимо и не попытаемся хоть как-то предотвратить катастрофу?! Первое, что пришло мне на ум — пожертвовать нашими жизнями. Совершить подвиг: на полной скорости врезаться в астероид и таким образом хоть чуточку его притормозить. Но Василий ответил, что моё предложение смехотворно. Масса астероида в миллион раз больше массы грузовика. Это всё равно, что комару на полной скорости врезаться в танк. Геройства много, а толку нет. — Умнее ничего не придумал? — спросил Василий. — Придумал, — ответил я. — Мы можем полететь параллельным курсом и обстреливать астероид контейнерами с грузом. Это тоже малоэффективно, но… Удар будет не в лоб, а сбоку. Да и сорок щелчков в одно место — это всё-таки кое-что. — Сейчас посчитаем, будет ли эффект от такого обстрела, — сказал Василий, принимаясь за вычисления. — Ерунда! Мы сможем подвинуть астероид в сторону всего на три миллиметра, — объявил он через минуту. — О! — обрадовался я. — Это уже кое-что! Жалкие три миллиметра, на которые мы подвинем астероид, через месяц могут обратиться в сотни километров. Астероид промчится между Землёй и Луной, а это уже — спасение! Лишь бы грузовику хватило топлива на манёвр по сближению с астероидом. — Если мы обстреляем астероид грузом, лететь на Венеру будет бессмысленно, — сказал Василий. — Придётся возвращаться. А на Венере, по нашей милости, может начаться голод. — Попросим Землю срочно отправить второй грузовик с бакалеей, — ответил я. — Он прибудет на Венеру всего на месяц позже срока, и тогда голода удастся избежать. — Хочешь неприятностей? — спросил Василий. — Валяй, проси… Я связался с Центром Управления, изложил свой план атаки астероида и стал ждать ответа. Видимо, на Земле долго совещались, прежде чем ответить. Сообщение Центра я получил только через час: — Кулибины, приказываем вам продолжать полёт на Венеру. Продовольствие должно быть доставлено в срок. За Землю будьте спокойны. Мы готовы к отражению космической угрозы. «Ну, что ж, — подумал я. — Приказ есть приказ. Будем продолжать полёт. И дай бог, чтобы они справились». Однако прошёл день, и Центр заговорил иначе: — Кулибины, повторите, пожалуйста, что вы можете сделать для спасения Земли? Я повторил, а сам думаю: «Что-то у них там не заладилось, если вспомнили о нашем предложении». Центр ответил через два часа: — Кулибины, ваше предложение одобрено. В деле спасения Земли необходимо использовать все возможные варианты. Действуйте! На Венеру готовим другой грузовик. Удачи! И вот, когда нам разрешили действовать самостоятельно, одолело меня сомнение: не ошиблись ли мы в наших расчётах? Сможем ли выполнить всё, что задумали? И будет ли толк от нашей стрельбы по астероиду? До встречи с астероидом оставалась целая неделя. Мы с Васей облазили весь грузовик, проверили работоспособность каждого стыковочного узла, научились быстро перемещаться по всему кораблю. Я пробовал искать астероид в телескоп — не видно. Солнце ослепляет, и ничего ты с ним не поделаешь. «Ну, — думаю, — пока мимо не проскочит, мы его не увидим». Так оно и случилось. Ровно через неделю мы включили носовые двигатели — сбросили скорость. Потом развернули корабль на сто восемьдесят градусов — носом к Земле — и легли в дрейф. Стали ждать. Вдруг приборы ожили: стрелки на циферблатах заплясали, световые панели вспыхнули всеми цветами радуги, а зуммер зазвенел. Мимо нас — всего в десяти тысячах километров — пролетела большая каменная глыба, и приборы почувствовали её близость. Вы скажете, десять тысяч километров — это очень далеко, и я с вами соглашусь. Да, на Земле это — огромное расстояние. А в космосе — дело другое. В космосе десять тысяч километров — это рукой подать. Наш грузовик запросто мог столкнуться с этим астероидом. Ну, так вот. Как только астероид пролетел мимо, мы включили кормовые двигатели — начали разгон. А потом — на несколько секунд, поочерёдно — стали включать маневровые двигатели: надо было выровнять траекторию и приблизиться к астероиду. Теперь мы могли наблюдать его в телескоп. Астероид 2041-MN1 медленно поворачивался вокруг продольной оси. Вблизи он был похож на чёрный рваный башмак, слетевший с ноги великана. Целые сутки грузовик гнался за астероидом. Приблизился к нему на довольно опасное расстояние — всего двести метров. Я стал выбирать мишень — подходящее место, куда можно было бы сбросить всю нашу бакалею, все сорок тонн. А «башмак» выглядит неприступной крепостью: кругом скалы и пропасти. Только там, где у него подошва, — ровное место. Решил я в эту подошву и целиться. Вася развернул грузовик левым бортом к астероиду, ну совсем как парусный бриг в фильме про пиратов. А потом мне скомандовал: — Бакалеей по астероиду. Пли! Прицелился я, как следует, и выстрелил по «башмаку» десятью контейнерами. Корабли — один за другим — отчалили от грузовика и понеслись к цели. Израсходовав запас топлива, двигательные установки отстрелились от груза, чтобы придать ему дополнительный импульс. Из десяти кораблей только восемь достигли поверхности астероида. Два пролетели мимо и растворились в глубинах вселенной. «Ну, и мазила же ты, Ваня! — сам себя отругал я. — Этак можно половину груза мимо цели пустить! Надо целиться лучше!». В это время астероид стал поворачиваться ко мне другой своей стороной. А я попросил Васю развернуть грузовик таким образом, чтобы подготовить к запуску следующую десятку контейнеров. Короче, за два часа стрельб выпустил я все сорок контейнеров с бакалеей. Промазал только три раза. Все остальные контейнеры ударили почти в центр подошвы «башмака». Получилось ли у нас сдвинуть астероид хотя бы на три миллиметра, гадать было рано. Доложил я на Землю о наших «подвигах». А Венеру попросил посчитать, изменится ли траектория астероида, и если да, то насколько. Время летело стрелой. Астероид 2041-MN1 мчался к Земле. А наш грузовик летел рядом с ним, как приклеенный. Только через двое суток получили мы ответ с Венеры. — Траектория изменилась незначительно. Астероид по-прежнему угрожает Земле. Только теперь он упадёт на пять часов позже, и не в России, а в Америке. «Вот тебе раз! — подумал я. — Старались, старались, и всё коту под хвост! Какая, собственно, разница, где упадёт астероид — в России или в Америке? Всё равно последствия будут катастрофическими». От досады я места себе не находил. Ничего делать не мог, ни о чём думать не мог. Думал, сгорю со стыда. А Земля уже выговор нам прислала: — Что, Кулибины, наделали дел?! И Земле не помогли, и Венеру без продовольствия оставили! Летите домой, вы уволены из космонавтов! — Слушаемся, — ответили мы с Васей. А что ещё оставалось делать? Два часа мы с Василием не разговаривали: дулись друг на друга. И вдруг Васю осенило: — Ваня, а что, если половину астероида сделать белой? — спросил он меня. Я посмотрел в иллюминатор. На чёрной подошве астероида в беспорядке лежали разбившиеся контейнеры с грузом, а вокруг них виднелись белые пятна просыпавшейся бакалеи. — Ну, Вася, ты гений! — воскликнул я и побежал готовить грузовик к швартовке. В это мгновение я совсем забыл, что нам приказали возвращаться на Землю и даже заранее уволили из космонавтов. — Как же я сам об этом не вспомнил, олух я этакий! Половина астероида — чёрная, другая половина — белая! Эффект Ярковского! Теперь, чувствую, надо подробно рассказать вам об этом эффекте. Жил в XIX веке в России замечательный инженер и учёный Иван Осипович Ярковский, ныне несправедливо забытый. Много он чего интересного изобрёл. Но, главное, за семьдесят лет до полёта Гагарина он придумал, как изменять траектории астероидов. Ярковский советовал покрывать половину астероида слоем какой-нибудь краски. Если астероид весь белый, нужно покрасить одну его сторону чёрной краской. Если астероид весь чёрный — покрасить одну сторону белой. Как следует из теории, чёрно-белый астероид нагревается Солнцем неравномерно. Из-за этого с чёрной — более нагретой — стороны начинают активно испаряться газы. Они создают реактивный момент и сталкивают астероид с его траектории. Всё это я знал, и давно. Но если бы не Вася, не знаю, вспомнил ли бы я об этом… Краски никакой у нас на корабле, конечно, не было, да она и не потребовалась. Груз у нас — бакалея. Все продукты белого или жёлтого цвета: мука, крахмал, сахарный песок, соль, сухое молоко, яичный порошок, рис, перловка, манка, пшено. Если всё это высыпать из мешков, то подошва астероида станет жёлто-белого цвета. Ничего лучше не придумаешь. И даже красить не надо. Посадить грузовик на астероид мы не могли. Но сблизиться с ним на минимальное расстояние и пришвартоваться, можно было запросто. Мы сделали это, а потом по одному из швартовочных тросов перебрались на астероид. Высадились на подошву «башмака» и часа три поработали грузчиками: вручную рассыпали по ней содержимое мешков. Половина астероида стала белой, словно покрылась снегом. Сделали мы то, что хотели, вернулись на корабль, и я снова засомневался. Эффект Ярковского — это теория. Никто на практике его не проверял. В этом деле мы с Васей были первопроходцами. Вдруг у нас ничего не получится? Подумал я так и решил — до поры до времени ничего Земле не сообщать. Там видно будет. А Венеру попросил сделать новые расчёты траектории нашего астероида. Заварили мы с Васей чайку и сели радио слушать, а в эфире — переполох. Пока мы на астероиде сеяли рис да просо, на Земле из-за нас чуть международный конфликт не вспыхнул. В Американском космическом агентстве как узнали, что астероид летит прямо к ним, всполошились, решили запустить в нашу сторону ракету с ядерной боеголовкой, чтобы размолоть «башмак», да и нас вместе с ним, в мелкую шелуху. — Астероид нужно расстрелять! — так прямо и заявили. А наш Центр управления против: — Не позволим! — говорят. — У нас на астероиде космонавты! — Для спасения человечества вашими космонавтами придётся пожертвовать! — отвечает Космическое агентство. — Как хотите, а у нас каждый человек — на вес золота, и даже дороже. — Ну так уберите своих золотых с астероида. Что они там делают? — В данный момент они выполняют спецзадание по изменению орбиты астероида, — заявил Центр. Мне, когда я это услышал, уж так приятно стало. Хоть уволили нас с Васей из космонавтов, а в обиду Космическому агентству не дают. Хоть мы с Васей и обычные дальнобойщики, а Центр управления нами жертвовать не желает. И ценит на вес золота. Огромное ему за это спасибо! Через пару дней пришёл ответ с Венеры: — Что это вы такое сделали с астероидом? — спросила Венера. — А что? — спросил я загадочным голосом. — Он значительно отклонился от расчётной траектории. Угроза Земле миновала. Центр управления восстанавливает вас в космонавтах и ждёт вашего возвращения. — Слава богу! — с облегчением вздохнул я, но, как видно, рано обрадовался. — Поздравлять вас особо не с чем, — продолжал оператор с Венеры. — Через неделю астероид 2041-MN1 упадёт на Луну. Я так и сел, где стоял. — Как на Луну? — Так, — отвечает. — На Луну. Ещё бы чуть-чуть, и он пролетел бы мимо. Но вот этого «чуть-чуть» как раз и не хватает. На это ответить мне было нечего. Надо же, думаю, снова здорово! Что же это нам с Васей так не везёт? Астероид врежется в Луну. И мы вместе с ним, если улететь не успеем. Стали мы готовиться к отлёту. А грузовик наш, как вы помните, был пришвартован к астероиду. Отстрели швартовочные тросы и лети себе, куда надо. Попробовали мы это сделать, а тросы не отстреливаются. Где-то что-то не срабатывает — и вот результат: улететь с астероида мы не можем. Вам страшно? Мне — нет. И тогда было не страшно. Но уж как-то не хотелось расставаться с жизнью за просто так. И, главное, угрозу от Земли мы отвели. Человечество спасено и ликует, а бедные Кулибины — хоть пропадай. — Почему не стартуете с астероида? — строго спросил нас Центр управления. — Так и так, — ответил я. — Не можем: швартовы не пускают. — Вручную отцепить пробовали? — спросил Центр. Земля догадывалась, что мы перепробовали все возможные способы спасения, но всё равно спрашивала. — Пробовали, не получается, — ответил я. — Высылаем навстречу астероиду спасательную ракету, — успокоила меня Земля. — Погибнуть вам не дадим! Держитесь! И мы стали держаться. А просто сидеть и ждать помощи — скучно. — Эх, Ваня, где наша не пропадала! — сказал Василий. — А что если стартовать, не отцепляя швартовочных тросов? Вася, конечно, на пять лет младше меня, но я успел убедиться, что он плохого не посоветует. Поэтому послушался его и на этот раз. И правильно сделал. Спасательная ракета задержалась в пути из-за неполадок. За день до столкновения с Луной мы подготовили грузовик к старту, дождались, пока астероид развернётся к Луне боком, и включили двигатели на полную мощность. Швартовочные тросы не отцепились. Но нам тогда это было как раз на руку. Грузовик, как буксир, медленно потащил астероид за собой, столкнул его с опасной орбиты и увёл в облёт Луны. На Земле думали, что мы с Васей погибли. А мы пролетели за Луной и выскочили оттуда с астероидом за спиной. Тут тросы не выдержали лунного тяготения и отцепились. Дальше мы летели порознь: астероид отдельно от нас, а мы отдельно от астероида. Короче, разошлись, как в море корабли. Мы полетели домой. А наш «башмак» отправился к Марсу… С Земли нас заметили, обрадовались. Подоспела спасательная ракета. Только мы уж сами со всеми делами справились. Положили грузовик в орбитальный дрейф вокруг Земли, а сами пересели на ракету и полетели домой принимать поздравления. Вот так закончился этот полёт. Грузовик остался ждать нас на орбите. На Венеру отправили запасной сухогруз. А на нашем «башмаке» через полгода совершил аварийную посадку марсианский лайнер. Целый месяц пассажиры этого лайнера терпели бедствие на нашем астероиде. Продовольствия на всех не хватало, и бедным робинзонам пришлось питаться «подножным кормом». Люди собирали рассыпанную нами крупу, варили её в большой герметичной кастрюле, ели и поминали нас с Васей добрым словом. Но это уже совсем другая история. ТМ Валерий Гвоздей КАПКАН ДЛЯ ХАКЕРА 11'2012 Наш продвинутый шеф снял шлем, подсоединённый к терминалу, и положил устройство на стол. В шлеме-гарнитуре, на внутренней поверхности, — сверхпроводящие интерфейсные датчики, улавливающие нервные импульсы головного мозга. Используется в интерактивных компьютерных играх. Позволяет работать с компьютером напрямую. Ускоряет все процессы. Очень дорогая вещь. Я такой не имею. Шеф сказал: — Да, сходство есть. Только эта разработка на сервер поступила — двумя сутками раньше. Твоя пришла — второй. — Что?.. — Я застыл. — Вы меня обвиняете в плагиате? — Нет, конечно. Бывают совпадения. В кражу не верю. У нас система защиты надёжная. — Шеф стукнул ладонью по столу, будто комара прихлопнул. — Ты способный работник — ты придумаешь что-нибудь круче. Про недоразумение давай забудем. — Кто мой шустрый соперник? — Фирма со многими сотрудничает. И с кем-то — анонимно. Люди подрабатывают, втайне от руководства на основной работе. Говорить не имею права. — Нет — так нет. Завтра дома хочу реализовать пару идей. — Не возражаю. Миновав коридор, я ступил в общую комнату. Сел за стол в своей выгородке. Пригорюнился, раздумывая о «недоразумении». Опомнился, когда мимо стола, цокая тонкими каблучками, шла секретарша Леночка. — Шеф отчалил! — радостно сообщила она. — Пора и нам! Коллеги оживились, задвигали стульями на колёсиках, зашуршали куртками. Часы над входом показывали только без десяти, но кого смущает? Отчалил шеф. — Дрю! — Леночка охорашивалась перед зеркалом, висящим на стене. — Закроешь, котик? — Закрою, — буркнул я. Бухнула дверь. Голоса коллег звучали из коридора. Потом они донеслись снаружи, через стёкла, в которые било закатное солнце. Постепенно затихли. В офисе ни души. Если не считать меня да охранников внизу. Я включил компьютер. Вызвал программу диагностики. На экране появилось главное меню. Ещё постучал клавишами. Сколько ни бился, но следов проникновения и кражи не отыскал. Ни единого следа. Я работал на компанию «Демиург», которая занималась созданием видеоигр. Кто-то повадился регулярно похищать созданные мной разработки, на стадии, близкой к завершению. По-крупному — уже трижды. Хоть и не подряд. Вряд ли это — случайность. Шеф не ламер — кое в чём разбирается. Поставил двойной брандмауэр, чтобы исключить несанкционированный доступ к нашим компьютерам через Интернет. Центральный процессор защищён от любых вирусных атак. И шеф просто не верит, что система защиты уязвима. Надо постараться его переубедить. В одном доме со мной живёт приятель, состоятельный геймер. Я зашёл к нему. Он сидел за компьютером. На голове шлем-гарнитура — новейшая модель. Не церемонясь, я постучал кончиком пальца в непроницаемое чёрное забрало: — Эй, на борту! Геймер сдвинул лицевой щиток вверх, похлопал красными глазами. — Чего? — спросил он недовольно. — Старый шлем одолжи. — Ха, сапожник без сапог!.. Не сломай только. И снова туда, в мир виртуальной реальности. * * * Весь следующий день, водрузив на голову шлем, я набрасывал эскизы новой игры. Ближе к вечеру отправил — чтобы уж наверняка застолбить приоритет. Сопроводил хитрым довеском в фоновом режиме на этот раз. При несанкционированном скачивании файла к нему тихонько, незаметно, подгрузится вирус. Он не даст уничтожить следы. Он съест всю информацию в компьютере вора. И вколотит намертво забавную, слегка доработанную школьниками детскую песенку: В сиве традел знекучик, В сиве традел знекучик. Хороший капкан для хакера. Ну а теперь — вспомним юность. Тогда хакерством промышлял я, но больше для прикола демонстрации крутизны. Грабежом вообще не занимался. Программка осталась. Двинули, вдоль светящихся линий инфомагистралей. Мысли — как цветные вспышки. Свобода неимоверная. Достиг узла с пометкой «Демиург». Потратив восемь секунд, обманул защиту — прошёл через сетевой маршрутизатор, через брандмауэры. И — проник в контрольную систему. Вероятно, хакер использовал файл анализатора пакетов, где размещён список паролей. Узнав пароли, он получил доступ к ресурсам и возможность хакнуть любой софт. Мой, в том числе. Если сумел влезть я, мог суметь и кто-нибудь другой. А как же его поймать, такого ловкого? Нужны доказательства кражи. Лишь тогда шеф поверит, что защиту сервера требуется усовершенствовать. Придя на работу утром, легко обнаружил следы взлома. Устремился к шефу, с доказательствами. Кивнул секретарше в приёмной и спросил: — У себя? — Да. Входить нельзя. — Почему? Леночка выпучила глаза и шёпотом сообщила: — У него крыша поехала. Захожу с бумагами, он в шлеме сидит, бормочет, не реагирует. Я «скорую» вызвала. Ого… Чёрт, некстати. В отдел вернуться? Открылась дверь кабинета. Вели шефа под руки два санитара в белых халатах. Сзади шёл врач с чемоданчиком. Стеклянный взгляд начальника был устремлён в пространство. Шеф бухтел, знакомое что-то. Похолодев, я различил: В сиве традел знекучик, В сиве традел знекучик. Огур, как совсемечик, Былёненький, но зел. Седставьте пребе, седставьте пребе… Компания двигалась по коридору. Голос шефа затихал. Не разобрать ни слова. — Былёненький, но зел, — проговорил я, заканчивая припев. Вот он, хакер. Эффект неожиданный. А ты не воруй!.. ТМ Алексей Лурье ДИЛЕММА БЕЗОПАСНОСТИ 11'2012 Чёрное ночное небо над Олдтауном прорезали две падающие звёздочки. Но, в отличие от обычных метеоритов, эти объекты не исчезли, сразу же войдя в атмосферу Земли, а, оставив длинный белый след, упали вниз. Одно космическое тело разворотило коттедж старого Джейка, фамилию которого местные забыли за ненадобностью. Старикан был чудным человеком, и на этот раз случилось очередное чудо — его не оказалось дома, поэтому никто, кроме вездесущих тараканов, не пострадал. Вторая звезда выжгла несколько только что посаженных школьниками деревьев на опушке леса в десяти километрах на юге от города. Вскоре, опередив местных зевак, на места падения объектов прибыли люди в военной форме. Они быстро оцепили периметр, а на закономерные вопросы людей и репортёров единственной в округе газеты отвечали то о крушении метеоспутника, то об ошибочном запуске военной ракеты. В любом случае в охраняемую территорию проникать было нельзя, ни под каким предлогом. Гражданским жителям оставалось лишь смотреть на воронку в земле и отголоски пожара. Чуть позже подъехали большие крытые грузовики. В них, прикрываясь непроницаемым для взгляда тёмным брезентом, солдаты погрузили какой-то груз. Машины в сопровождении солидной охраны уехали в неизвестном направлении. Майор Мерил Флад узнал о произошедшем, едва заступив на боевой пост после двухнедельного отпуска в связи с первым в его жизни бракосочетанием. Как самого опытного и чрезвычайно преданного государству сотрудника военной разведки его направили в подземный бункер близ военной базы недалеко от Олдтауна. О новом задании ему сообщили в очень размытой форме, но ясно было одно — дело не шуточное. Прибыв в наземную часть бункера и пройдя полный досмотр, Мерил вошёл в шахту лифта и начал долгое погружение в тёмную бездну. Бункер раньше служил базой для ракет дальнего стратегического назначения, но по программе сокращения наступательных вооружений был законсервирован и переделан под особый секретный объект. Спуск продолжался долго. Какой-то отметки о текущем этаже не было, поэтому майору оставалось только гадать об этом. Некоторое время спустя послышались щелчки из шахты, и лифт остановился. Мерил вышел в слабоосвещенный коридор и был удивлён наличием большого числа вооружённых солдат, лица которых скрывали маски. Сопровождаемый глухим молчанием Флад прошёл до единственной открытой двери в коридоре. Внутри бетонной коробки стояли единственные стол и стул. Под настольной лампой лежали папки с документами, а на стуле сидел худощавый пожилой человек в военной форме без знаков различия. — Майор Мерил Флад, прибыл для выполнения задания, — доложил Мерил, признав в незнакомце руководителя операции. — Хорошо, вы как раз вовремя. Я полковник Альберт Такер. Вы будете докладывать обо всём только мне, — чётким голосом ответил пожилой военный. — Так точно! Могу я узнать, в чём собственно дело? — Мне не нужно говорить вам о том, что всё, что я скажу, является совершенно секретной информацией и не должно покинуть эти стены! — Такер потёр лоб и начал инструктаж. — В десять часов двадцать минут вечера в районе города Олдтауна приземлились два космических объекта. На борту каждого из них мы обнаружили гуманоидов, принадлежащих разным, нечеловеческим формам жизни, — полковник сделал ударенные на последних словах. — Они были без сознания, и поэтому нам относительно легко удалось их вывезти без привлечения излишнего внимания сюда. Сейчас они находятся в отдельных камерах. Толщина стен там составляет три метра, единственный выход охраняется ротой солдат, так что деваться им некуда, — Мерил слушал это с открытым ртом, но воинская выучка позволяла объективно оценивать ситуацию. — Ваша задача заключается в том, чтобы узнать, кто они и зачем сюда прибыли! Выполняйте! Майор военной разведки Флад отдал честь и отправился в камеру к первому инопланетянину. Зайдя внутрь, он заметил, что пришельца поместили в комнату для допросов, которая присутствовала на каждом крупном военном объекте, то есть камера была разделена на две части металлической перегородкой, по одну сторону сидел пришелец, а по другую находился следователь. Обитатель другого мира был действительно очень похож на человека. Внеземное происхождение в нём выдавала чересчур большая голова и зелёный цвет кожи, остальное можно было списать на последствия редких заболеваний и уродств. — Меня зовут Мерил, я буду вести с вами беседу. Вы понимаете, что я говорю? — спросил Флад, не надеясь на какой-нибудь осмысленный ответ, так как пришелец лежал на полу с закрытыми глазами и похоже всё ещё был без сознания. — Я Тон, — чужак открыл глаза, оказавшиеся перламутровыми, и принял вертикальное положение. — Откуда вы знаете наш язык? — Он слишком лёгок, я изучил его по вашим радиопередачам. — То есть вы прибыли к нам не случайно! Какова ваша цель и откуда вы? — Нет, не случайно. Я представитель расы кругунов. Где моя родина, сказать не могу, так как не знаю наименования звёзд на вашем языке, однако если вы принесёте мне карту звёздного неба, то я с радостью укажу вам на неё, — сказав это, Тон замолчал. — Хорошо, но вы не ответили полностью на мой вопрос. Зачем вы здесь? — продолжил напор Мерил. — Уже долгое время у нас идёт война с ужасными борганами. До окончательной победы ещё далеко, но так случилось, что передовые отряды случайно оказались близь вашей планеты и засекли ваше присутствие. Мы понимаем, что вы ещё не так развиты, как мы, но вас всегда можно научить, вложить в руки оружие и направить на войну. То есть склонить вас к участию в вооружённом конфликте на нашей стороне. — Вы хотите, чтобы мы воевали за вас с какими-то неизвестными нам чужаками? — Нет, — после некоторого раздумья ответил Тон. — Моя раса почитает свободу определения каждого народа во Вселенной. Мы рациональны и понимаем, что это не ваша война, но нам стало известно, что дипломат борганов отправился к вам с целью переговоров. Мы не можем допустить такого дисбаланса, поэтому я прибыл сюда. — То есть вы хотите сказать, что второй корабль принадлежит этим борганам? — Да. Вы нашли пилота? Он жив? Хотя, скорее всего, жив, они практически неуязвимы для всякого рода воздействий, — насторожился Тон. — Жив и находится под стражей. — Уничтожьте его немедленно! — Мы подумаем над этим, к тому же вы же сами сказали, что мы не развиты, а эти борганы неуязвимы! — Верно, у вас нет плазматического ружья, которое способно продырявить этого гада. Но есть один способ, который позволит убить его быстро и практически незаметно для него самого, — Тон поведал о хитром устройстве, которое вполне было по силам изготовить землянам. — Понятно, но что нам за это будет? Поймите меня правильно. Для нас вы оба чужаки, и мы не знаем причин вашей войны, и тем более, за кого из вас воевать! — Если вы его уничтожите, то мы заключим с вами союз и предоставим доступ к нашим технологиям. — Хорошо, я должен обсудить это с моим руководством, — попрощался Мерил и вышел вон. На пути у него была вторая камера. Борган оказался женщиной, вернее так показалось Фладу по наличию определённых округлостей и вполне симпатичным глазам. — Меня зовут Гн, и я борган, — пропело существо, больше похожее на фею из детских сказок. — Мерил Флад, кто вы и зачем вы здесь? — по новой начал допрос майор. Чужая поведала ему схожую с Тоном историю, с единственным отличием в том, что это кругуны захотели первыми прибыть на Землю с вполне коварными планами, а Гн решилась их опередить. Также Мерилу удалось косвенно понять причины такого галактического конфликта. Раса кругунов была рациональна, даже слишком рациональна. Встречая на своём пути что-то либо кого-то, отличного от их устройства и мировоззрения, они пытались его изменить. Им это удавалось до поры до времени, пока они не повстречали борганов. Так и началась масштабная война. — Умоляю вас, не заключайте с ними союз. Они изменят вас и поглотят, — трепетала Гн. — Что мы можем сделать, чтобы не допустить этого? — Уничтожьте их посланника. Его кожа тонка и органы уязвимы. Однако кру-гуны поддерживают постоянный мысленный контакт с их родичами. Это что-то типа маяка и чёрного ящика. Если сигнал прервётся, то родичи получат информацию о причинах этого. Естественно, что при убийстве кругуна, месть будет непременно. Я скажу вам, как сделать так, чтобы мысленный сигнал был заглушён, и всё выглядело как неудачный заход корабля в магнитное поле газового гиганта. Слушайте… — Понятно. Но что будет потом? — Они сюда больше не сунутся, по крайней мере, пока. Тем временем мы откроем перед вами новые возможности органического совершенствования. Ваша телесная форма не выгодна энергетически и очень уязвима. Мерил сглотнул слюну. — Мне нужно посовещаться с руководством. Очутившись в коридоре, он немного собрался с мыслями и вошёл в комнату к Альберту Такеру, изложив тому то, что удалось выведать у пришельцев. Полковник выслушал доклад, не проронив ни слова, а после нахмурился и откинулся назад на спинку стула. Просидел он так неподвижно минут десять. — А мне уже скоро на пенсию, — вдруг сказал он. — Ладно, я согласен с вашим предложением. Оно очевидное и самое разумное. Выполняйте! Майор Мерил Флад улыбнулся и пошёл отдавать приказы о строительстве двух странных аппаратов для одной, хорошо известной ему цели. ТМ Андрей Анисимов КОВЧЕГ 12'2012 «И вошёл Ной, и сыновья его, и жена его, и жены сыновей его с ним в ковчег от потопа. И из скотов чистых и из скотов нечистых, и из всех пресмыкающихся по земле. По паре, мужского пола и женского, вошли к Ною в ковчег, как Бог повелел Ною». Бытие 7: 7-9 — Яма? — Анна Кольбе удивлённо подняла брови. — Ни разу не слышала, чтобы в космосе были ямы. Космос — это вакуум. Разве в вакууме могут быть ямы? — Ямы, пространственно-временные депрессии, космические мальстремы, зоны с аномальными характеристиками… — Лямшев ткнул пробником в один из блоков, посмотрел, что получилось, и переключился наследующий. — Называйте как хотите. Дыра в пространстве — вот, что это такое. — Ни разу не слышала о дырах в пространстве, — заявила Кольбе. — Вы много о чём ещё ни разу не слышали, — заверил её Лямшев. Проверив последний блок, он закрыл крышку и устало поднялся на ноги. Судя по показаниям пробника, периферийные устройства работали исправно, следовательно, дефект был в самом процессоре. Пугающий диагноз получил ещё одно подтверждение. — Ну, что? — спросил молча наблюдавший за его работой Фаульхабер. Лямшев посмотрел на орнитолога. — Плохо. Я не специалист по искусственному интеллекту, но все признаки деградации налицо. Процессор доживает последние часы. Так что хотим мы этого или нет — нам придётся садиться. Пока контейнер ещё управляем. — А если Процессор откажет окончательно? — Тогда ниши пропало. Он управляет буквально всем — от регенераторов до силовых установок. Функционирование высшей деятельности у него нарушено, но базовые функции ещё держатся. Если откажут и они, мы окажемся внутри этого огромного железного ящика, как червяки в банке. Он станет нашим летающим гробом. Поверьте, нам тогда отсюда не выбраться. Чем быстрее мы посадим контейнер, — тем больше шансов у нас останется… — А вы сможете посадить его? — В полуавтоматическом режиме… да. Тяжело, но можно. В ручном… — Лямшев замялся на мгновение, представив себе полукилометровой длины махину, опускающуюся на огненном столбе, — штуку стать же устойчивую, как стоящий на тупом конце карандаш. Очень тяжело, но можно. Главное, чтобы работали двигатели и конвертер. А это опять-таки зависит от Процессора. Поэтому и надо спешить. Если в ближайшие часы мы не сядем на поверхность, значит, не сядем никогда. Фаульхабер посмотрел на экран, где медленно плыла сплошь покрытая облаками неизвестная планета. — Благо, она хоть с кислородной атмосферой. — Утешительный приз… — С чего это у него вдруг? — подал голос Пиркл. — Я имею в виду Процессор. Из-за «ямы», видимо. Не знаю, что там на него гак подействовало, но иного объяснения я не вижу. — Яма, яма, — раздражённо бросила Кольбе. — Да объясните же, наконец, что это за яма такая. Лямшев оглядел стоящих в тесном отсеке людей и пожал плечами. — Место, где всё идёт не так. Где с пространством, а может, и со временем какая-то «ненормальность». Воронка, которая затягивает в себя всякое, попавшее в зону её действия тело и… — И? Лямшев кивнул на экран. — И выбрасывает где-то в другом месте. — Тогда это уже не яма, — заметила Инга Полонски. — Тоннель. Подземный переход. — Подпространственный — поправил Лямшев. — И причём идущий самой короткой дорогой. — Он снова кивнул на экран. — За какие-то полчаса нас зашвырнуло бог знает куда. Я уверен, что этой планеты нет ни в одном Планетарном реестре. В противном случае, здесь были бы хотя бы маяки… — Неужели ничего? — Совершенно, — заверил его Лямшев. — Эфир пуст. Кроме природных шумов, ничего. Это неизвестный нам мир. И мы далеко за пределами исследованной зоны. — Ужас! — передёрнула плечами Кольбе. — Насколько далеко? — поинтересовался Пиркл. Можно определиться? Хотя бы приблизительно. Лямшев покачал головой. — Пробовал уже. Автонавигатор не работает. Это тоже часть функций Процессора, и она не «отзывается». Так что тут нам ничего не добиться. А на вычисление положения, что называется «на глаз», у нас просто нет времени. — А передатчик? — напомнил Тахакаси, метеоролог по специальности. — Мы не можем позвать на помощь? — Чтобы обеспечить передачу сообщений на сверхбольшие расстояния, нужно знать, где находишься сам и где относительно тебя находится ближайший форпост. Луч очень узконаправленный, и малейшая неточность приведёт к тому, что он пройдёт во многих световых годах от цели. Кроме того, система наведения луча тоже управляется Процессором… — То есть, у нас надежда только на самих себя. — подытожил Пиркл. — К сожалению, так оно и есть. — А груз? — встрепенулась вдруг Паршина. — Что будет с грузом? Лямшев задумался. — М-да, груз… Груз! Все полторы тысячи трюмных ячеек контейнера были заполнены грузом, причём большая часть — самым необычным из всех грузов, которые только приходилось переносить в своём брюхе контейнерам. Если б у любопытного человека хватило терпения обследовать эти полторы тысячи ячеек, он обнаружил бы в них полный экологический спектр родной старушки Земли. Существа всех климатических зон, всех материков и ландшафтов лежали сейчас в ячейках, погружённые в анабиотический сон, терпеливо ожидая окончания долгого космического путешествия, чтобы в итоге стать родоначальниками бесчисленного числа поколений в новом, рукотворном мире. И каждое из них было частью того, что называлось проект «Вживление». Проект «Вживление» был грандиозен. Во всех отношениях: и в плане поставленной цели, и в плане размаха. Шутка ли: сделать живой, обитаемой целую планету. Создание полноценной биосферы, самодостаточной и саморегулирующейся экосистемы планетарных масштабов являлось колоссальной по трудности и трудозатратам задачей, однако человечество, у которого вдруг появилась возможность самому стать творцом миров, взялось за дело с необычайным энтузиазмом, не считаясь ни с какими затратами. Эльвира — единственная планета далёкой безымянной звезды подходила для этой цели как нельзя лучше. Совершенно голая, лишённая каких бы то ни было форм жизни, стерильная, как медицинский инструмент, она, тем не менее, имела все шансы стать прекрасным цветущим раем. Наличие кислородосодержащей атмосферы и воды, а также комфортные климатические условия делали её кандидаткой номер один на террараформирование. Словом, идеальная «заготовка», которая только и ждала, чтобы к ней приложили руки. Наступление началось, как и полагается, с детальной разведки и планирования, за которыми последовал первый этан активной стадии проекта, занявший без малого век. Основной задачей этой стадии было создание условий для существования зоожизни, то есть травяного покрова, лесов и водной растительности. Когда озеленённую планету сочли готовой к следующему этапу, с Земли пустили транспорт с главным «имплантом». Их полёт с полным основанием можно было бы назвать эпохальным, началом новой эры в истории освоения пространства, но с чисто технической точки зрения в нём не было ничего необычного. Самый обыкновенный рейс, ничем не отличающийся от тысяч других, совершенных контейнерами по трассе Земля — Эльвира. За неполные четыре недели они должны были покрыть почти семьсот световых лет, после чего затормозить на орбите Эльвиры и приступить к разгрузке. Никто не сомневался, что и на этот раз всё пройдёт без эксцессов, но накатанной колее, однако странное происшествие, произошедшее на семнадцатые сутки пути, спутало все карты. Ничто не указывало на приближение чего-то необычного, поэтому чернота, внезапно окутавшая контейнер, оказалась для всех полной неожиданностью. И уж не меньшей неожиданностью было возвращение в «нормальное» пространство, когда прямо перед контейнером возникла неизвестная планета, а Центральный Процессор начал выдавать несусветную чушь, постепенно теряя способность к диалогу. В конце концов, он просто перестал отзываться на запросы, сохраняя, тем не менее, кое-какую работоспособность. Именно тогда, определив, что разложение затронуло ядро Процессора, Лямшев понял, что часы того сочтены. То, что он рассказал про Центральный Процессор, было правдой, но не всей. Он не просто умирал. Его сознание, уже наполовину убитое неизвестным воздействием «ямы», продолжало «рассыпаться», превращая главный мозг контейнера в маразматика, электронного дебила. Слабоумного, способного на любую, самую неожиданную выходку. Не столько страх, что Процессор испустит дух, сколько страх перед спятившим искусственным интеллектом заставлял Лямшева спешить. И если часы жизни Процессора ещё можно было сосчитать и время его «кончины» предугадать, то какой-нибудь опасный фортель он мог выкинуть в любой момент. Без всяких предупреждений. — Груз… — повторил Лямшев. Будь в трюмах руда или ещё что-нибудь в этом роде, всё было бы проще, но груз живой… Теперь весь этот летающий зоопарк оказался совершенно не удел, и что с ним делать, у Лямшева не было ни малейшего представления. Посейчас его больше заботила собственная судьба и судьба семерых учёных и специалистов разных направлений, волею случая оказавшихся в этом рейсе. — Груз… Что с грузом — решим потом, сказал, наконец, Лямшев. — Сейчас главное — благополучно сесть. Он плюхнулся в единственное в отсеке кресло и положил руки на панель управления. — Устраивайтесь, кто как может, — бросил он остальным. — Лучше садитесь на пол или ложитесь и держитесь… Будет трясти. — Вы уверены, что у вас получится, — дрожащим голосом поинтересовалась упорно молчавшая доселе Вейнер — маленькая женщина с большими и такими испуганными глазами, что в них страшно было смотреть. — Вы уверены… — Нет, — честно ответил Лямшев, с замиранием сердца запуская двигатели. Долгих несколько секунд ничего не происходило, потом к великому его облегчению на панель высыпала целая гроздь значков, указывающих готовность систем. — Нет, не уверен. Но я постараюсь, — заверил он и вцепился взглядом в плывущие навстречу бесконечные вереницы облаков. Контейнер вздрогнул и начал поворачиваться. — Внимание! Начинаю торможение. Из низкого, плотно покрытого серыми рваными тучами, неба выпала гигантская прямоугольная стальная колонна и, грохоча двигателями, повисла над каменистой площадкой, упираясь в неё двенадцатью огненными пиками. Нижние углы колосса раскрылись, выдвинувшись наружу и вниз, образовав четыре раздвоенные посадочные лапы. Медленно и осторожно, точно опасаясь, что грунт не выдержит её веса, стальная громада опустилась на раскалённые огненной лавиной камни и, чуть накренившись, замерла, царапая верхушкой неспешно плывущие косматые облака. Восемь пар человеческих глаз принялись жадно обшаривать окрестности, пытаясь определить, куда это их занесло. Единственный бинокль, оказавшийся в аварийном комплекте, переходил из рук в руки, и каждый, кто на минуту или две завладевал им, старался увидеть как можно больше, бессистемно водя им туда-сюда, выхватывая из общей картины то далёкое, серое от низкого пасмурного неба озеро, то утонувшие верхушками в облаках горы, то долину с рекой и обширными полями камышей, то растущие там и сям деревья, совсем земные деревья: клёны, дубы и тянущиеся полосами заросли влаголюбивой ольхи. Над водной гладью озера что-то двигалось, и очередной обладатель бинокля немедленно устремил взгляд туда. Белые узкие тела, длинные острые крылья. Чайки, кружащиеся над косяком мелкой рыбёшки. Детекторы биологической активности отметили наличие под водой и этого косяка, и множества иной водной жизни самой разнообразной структуры и размеров. Только суша была нема и бездвижна. Из зелёной роскоши лугов и покрытых рощицами долин не доносилось ни единого импульса, свидетельствующего о том, что в этом буйстве растительной жизни живёт хоть одна, самая крошечная козявка. Земля, покрывающий её травяной и цветочный ковер, кроны деревьев — всё было пустынно. Удостоверив сей невероятный факт, люди удивленно переглянулись, но уже в следующую минуту их внимание всецело поглотило другое. То, чего опасался Лямшев, всё же произошло. У Процессора случился-таки «бзик», да какой! Словно заключительный аккорд разыгравшийся драмы, он, следуя какому-то безотчётному импульсу, пришедшему из глубин его угасающего сознания, неожиданно запустил программу вывода животных из анабиоза. Контейнер наполнился шумом и суетой. Стимулирующее излучение было отключено, и по длинным коридорам контейнера, превратившимся в головокружительной глубины колодцы, бодро семеня ходовыми сегментами, заспешила целая армия маленьких «гномов». Рассыпавшись по трюмным ячейкам, они отсоединяли ненужные теперь электроды, через которые Центральный Процессор мог управлять состоянием своих подопечных, после чего неутомимые робокары выносили ещё не проснувшихся животных наружу. укладывали свой живой груз на камин и отправлялись за новой ношей. На долгие часы пространство вокруг контейнера превратилось в арену невидан нот зоошоу: никогда и нигде ещё в одном месте не собиралось такое количество разнообразнейших существ, да ещё в таких количествах. Пёстрая живая масса медленно «стекала» вниз, на равнинные участки, а на смену им трудолюбивые механические роботяги выносили всё новых и новых животных, покуда в контейнере не осталось никого… Кроме людей. Они вышли из контейнера последними. Перед ними лежал мир дикий и неведомый, хотя и удивительно похожей на мир их родной планеты. С одним, правда, «но». Делая первые, робкие шаги в него, они сразу же обратили внимание на одно обстоятельство. На обилие воды. Вода и её многочисленные следы были здесь повсюду. Почва буквально сочилась ею: бесчисленные озёра и озерки, ручьи и просто лужи, свидетельствовали о том, что совсем недавно эта местность пережила поистине катастрофическое наводнение. Даже на плато, где опустился контейнер, на высоте многих сотен метров от самого большого озера, остался толстый слой осадочных пород. — Кажется, мы попали к финалу Всемирного Потопа. — заметил по этому поводу Фаульхабер. — Похоже на то, — согласился Тахакаси. Через неделю после посадки, плотный облачный покров начал редеть, и сквозь прорехи в нём показалось голубое небо. День за днём их становилось всё больше, а облаков всё меньше, покуда в вышине не осталось ничего, кроме чистой синевы и солнца. В первую же безоблачную ночь, взглянув на небо, Лямшев сделал открытие, которое поразило, его словно громом. Звёздное небо неизвестной планеты оказалось небом Земли. ТМ Валерий Гвоздей ПОБЕГ 12'2012 На панели управления мигали красные аварийные датчики. Плохо дело. С каторжной планеты сбежать не пустяк. Суметь надо. Я сумел. От катеров оторвался. Но пара выстрелов угодила в цель… Пришлось застопорить главный привод и лечь в дрейф. Вот незадача. Дублирующие системы долго не протянут. А путь неблизкий. В общем, необходим ремонт. Я полез в звёздный атлас. Сюда, на Окраину, я попал в качестве пассажира летающей тюрьмы и не знал, как да что в этих краях. Листал страницы на мониторе, искал поселение в пределах досягаемости. Нашёл только одно, к сожалению. Астероид без названия, буквенные и цифровые обозначения. Железо, никель и кобальт. Там велась добыча металлов. Наверняка имеется ремонтно-техническая база. Я проложил курс. Дополз. Шахта и вся периферия находились в кратере ночной стороны. Круглая площадка, радиомачта и некие поверхностные сооружения. Корабль сел. Полноценной диспетчерской не было. Я ступил в какую-то забегаловку — то ли столовая, то ли бар, то ли магазин скобяных товаров. В комнатушке за стопкой виднелась аппаратура космической связи. Несколько человек у стойки разглядывали меня и переговаривались. Сняв шлём, я понял, что здесь вместо привычного для всех нормальных людей азота использовали в дыхательной смеси гелий. Видимо, его тут завались. Плотность гелия меньше, скорость звука в нём выше — раза в три. В кислородно-гелиевой атмосфере тембр голоса, хочешь, не хочешь, смещается к высоким частотам. И поэтому говорили писклявыми голосами, как дети. — Привет хозяевам! — пропищал я, стараясь не рассмеяться. — Нужен срочный ремонт. У вас есть специалисты? — Конечно! — пропищал толстый бармен. — Я специалист но ремонту. Список неполадок при себе? Я подошёл, выложил распечатку. Бармен её просмотрел. Что-то посчитав на компьютере, выдал листик. Спецификация, перечень работ, с расценками, внизу — общая стоимость ремонта, причём за наличные. Осознав финальную сумму, я растерялся. У меня денег — лишь те, что оказались в кармане оглушённого мной охранника. — Больно дорого! — пропищал я, думая, что в распечатке ошибка. — Таких цен не встречал нигде. — А вы чего хотели? — ещё более высоко пропищал толстый бармен. — Окраина! — Может, я должен обратиться к другим специалистам? — Вы смеётесь? Людей мало, даже вынуждены совмещать профессии. Я монополист. Стоящие рядом шахтеры закивали: да, мол, он монополист, не сомневайтесь. Я не сдавался: — Полагаю, на астероиде практикуется ремонт в кредит? — Извините, на астероиде всё только за наличные. Надо было как-то выкручиваться. Иначе застряну тут. Подумав, я вспомнил о нескольких образцах породы, найденных в каюте. По старой памяти решил схитрить: — Могу оставить залог. На корабле ценный груз. — Какой? — Редкий, дорогостоящий материал. Нейтрониум, два кубических миллиметра — Нейтрониум?.. — Бармен снисходительно ухмыльнулся. — Вероятно, шутка — Почему? — нахмурился я. — Видите ли… Нейтрон стабилен только в составе ядер. Сам но себе он распадается — на протон, электрон, плюс электронное нейтрино, в среднем за шестнадцать минут. Вот так, молодой человек. — Ну а как же — вещество нейтронных звезд? — Там невероятная гравитация, невероятная температура и невероятное давление. Короче — условия просто исключительные. Бросьте. — Н-да… Я вздохнул. — Откуда знаете? — В прошлом я преподаватель университета. Профессор. Доктор физико-математических наук. К сожалению, в наши дни спрос на фундаментальное образование до крайности низок. Вот так нарвёшься на профессора физики, в шахтерской забегаловке… В принципе, я способен отремонтировать корабль и самостоятельно — под руководством компьютера. Но проблема в том, что в ремкомплекте не хватает нескольких инструментов. — Нужен аппарат вакуумной сварки, — пропищал я. — Можно арендовать? — Можно, — кивнув, запищал бармен. — Сейчас посчитаю стоимость аренды. Посчитал. И показал итог. Скрипнув зубами, я вежливо осклабился: — Договорились. Ещё понадобится кое-что из мелочей. За аренду плачу вперёд. Нашлось всё. Расплачиваясь, я выжал бумажник досуха. * * * Вкалывал, не разгибая спины. Уложился в намеченные двое суток. Когда возвращал инструменты, бармен сунул мне свеженький листик. — Что это? — спросил я, полагая, что все трудности позади. — Счёт за парковку. Я посмотрел на сумму и чуть не потерял сознание. Как в бреду услышал тонкий писк над ухом: — Ваш корабль — арестован! До оплаты счёта!.. Пелена растаяла. Первые, кого я разглядел, были три суровых полицейских. Н-да. Мне конфликтовать с властями не резон. Полезут в судовой регистр Ллойда и выяснят, что корабль, на котором я прибыл, каторжный. — У вас есть вакансии? — пропищал я. — А вы кто? — Планетолог, работаю на частную комнат но. Бармен глянул и компьютер: — Нужна посудомойка на кухню. Других вакансий нет. — Сколько платят? И бармен ответил. Поднявшись, я побрёл на кухню. По дороге прикидывал. На оплату счёта заработаю лет за пять. Не так уж плохо, если разобраться. Но счёт за парковку тоже будет расти… Продать корабль? А как потом выбираться, без документов? Похоже, я тут задержусь. С каторги я бы освободился раньше. ТМ Альберт Шатров ФОТОРОБОТ ПРЕСТУПНИКА 12'2012 Жорж сидел на пыльном полу в заваленной старым хламом и пропахшей плесенью дворницкой и проклинал тот день и час, когда сошёл с поезда в этом задрипаном провинциальном городишке. От испуга Жоржа трясло, и сильно стучали зубы. Временами ему казалось, что их дробь может быть слышна на улице. За дверью послышались приближающиеся шаги. Жорж запаниковал: «Всё, кранты! Меня засекли. Я пропал…» Придерживая рукой трясущуюся челюсть, он на цыпочках подкрался к двери и посмотрел в маленькое дверное окошко. К подсобке неторопливо приближался робот с метлой в руках — видимо, из местных дворников. Чуть поодаль трудилась целая ватага человекоподобных автоматов — все в одинаковых спецовках и на одно лицо. Они стригли траву, собирали мусор, поливали газоны, иногда отвлекаясь на просьбы и поручения прохожих. «Ведь выдаст меня, гад…» — перетрухнул Жорж. В этот момент возле дома остановился красивый автомобиль. Хлопнула дверь. Из машины вышла расфуфыренная дамочка и, открыв багажник, обратилась к роботу: — Эй, милок! Ну-ка помоги мне с сумками. — Слушаюсь, моя госпожа. Робот оставил метлу и пошёл грузиться авоськами. «Фу-у, вроде пронесло…» облегчённо выдохнул Жорж и сполз по стене на пол. Он начал судорожно соображать. что же делать дальше… * * * Жорж Литотовский ехал поездом дальнего следования, куда глаза глядят, в поисках воровского счастья. Он чуть не свалился с верхней полки, когда состав слишком резко затормозил на одной из станций. — Старо-Утопинск. Кому Старо-Утопинск? — заголосила в проходе проводница. — Воздухом успеем подышать? — спросил Жорж, когда она поравнялась с его купе. — Успеете. Всё успеете… — гаркнула та в ответ и продолжила объявлять станцию. Жорж слез с полки, сунул ноги в штиблеты и направился к выходу. О Старо-Утопинске Жорж наслышан был от соседки по купе, сошедшей станцией раньше. Славился этот городишко тем, что местное градоначальство инвестировало немалые средства в его роботизацию. И теперь всю основную работу в городе выполняли роботы, а вот деньги за их труд получали горожане. За каждым жителем от рождения закреплялось энное количество роботов, а в течение жизни их можно было ещё и унаследовать, получить в дар или купить. Большую часть времени народ в Старо-Утопинске был занят досугом и развлечениями. А если кто желал потрудиться, то мог заняться творчеством или общественными работами такими, как, например, служба в полиции. Жорж сошёл с поезда и огляделся по сторонам. По платформе взад-вперёд сновали роботы, услужливо подсобляя пассажирам с багажом. Взгляд Жоржа зацепился за дорогой портсигар, который кто-то забыл на лавочке напротив. Жорж сразу смекнул, что делать. — Дружище, обратился он к не занятому ничем роботу, — не мог бы ты принести мне во-о-о-н тот портсигар. Я позабочусь, чтобы он вернулся к хозяину. — С удовольствием помогу хорошему господину, — отозвался робот и метнулся к лавочке. Лицо Жоржа расплылось в улыбке. — А мне здесь правится, — сказал он, крутя в руках находку. — Пожалуй, я тут задержусь. В его голове созрел коварный план. * * * Сообразив, чем и как можно поживиться в доверчивом провинциальном городке. Жорж приступил к реализации своих намерений. Придуманная Жоржем схема выглядела так. Он выслеживал богатых дамочек с собачками. Узнавал, где те живут и проживают с кем-то или одни. Ждал момента, когда одинокая мадам пойдёт выгуливать любимца. Вот тогда Жорж подзывал первого попавшегося робота и, показывая на фланирующую в отдалении особу, представлялся ее другом. Затем рассказывал слёзную историю о том, что его подружка оставила дома ключи и нечаянно захлопнула дверь. И теперь не знает, как попасть домой, а ей срочно нужны украшения ведь у неё запланировано важное свидание, и она хочет выглядеть красиво. От лица дамочки Жорж просил робота вскрыть дверь и принести ему все драгоценности, какие найдёт, а он, мол, незамедлительно передаст их законной владелице. Роботы беспрекословно выполняли указания Жоржа и, отдав ему драгоценности, возвращались к работе. А сам он, понятное дело, исчезал в известном только ему направлении. Два раза у Жоржа всё прошло без сучка и задоринки. Но на третий раз хитрый план дал сбой. То ли вскрылись преступления Жоржа, и роботов оповестили об этом. То ли робот, к которому он обратился, оказался слишком дотошным. Но вместо того, чтобы выполнить указание Жоржа, он отправился что-то уточнить v дамочки. Жорж сразу сообразил, что это провал, и бросился наутёк. Когда он совсем выбился из сил, то увидел незапертую дворницкую — там-то он и укрылся, чтобы перевести дух. * * * За дверью снова послышалось шарканье. Жорж прильнул к окошку. Напротив дворницкой остановились две пожилые дамы и о чем-то возбуждённо заговорили, размахивая руками. Жорж прислушался. — Ты слышала? Нет, ты слышала? — возмущалась первая. В городе объявился преступник. Совершено несколько краж. — Возмутительно, — отвечала ей вторая. — Преступник воспользовался доверчивостью роботов. Но теперь полиция примет меры, чтобы поймать злодея. — Уже приняли. Ты не слышала? По телевизору сказали. Составлен фоторобот преступника. И теперь, чтобы все знали, как он выглядит, лица роботов поменяют на его портрет. — Какие молодцы. Какие у нас мудрые полицейские… Жорж помнил из рассказа соседки по купе: все роботы в Старо-Утопинске — трансформеры. Их лица, чтобы не приедались, периодически меняли. А то, что все они на одно лицо, он заметил ещё на вокзале. — Вон смотри-смотри! Они меняются!!! — закричала одна из старушек, показывая на роботов рукой. Жорж перевёл взгляд в ту сторону и от ужаса обомлел. У него на глазах все роботы один за другим превратились… в него самого. На улице теперь разгуливала целая свора Жоржев, его точных копий, разве что одетых в спецовки. «Что же теперь делать?» Жорж стал нервно расхаживать из стороны в сторону по коморке. «Или поймают, или помру здесь с голоду…» — пульсировало у него в висках. «Поймают… Помру здесь…» Он снова выглянул в окно, надеясь, что весь этот кошмар исчезнет, как страшный сон. Но ничего не изменилось. Целая шайка-лейка его клонов по-прежнему копошилась на улице. — Пойдём-ка, получше рассмотрим их, — сказала одна из старушек, и они, взявшись под ручки, засеменили изучать «фотороботов». * * * Наконец Жорж немного успокоился, решив, что прежде чем что-то предпринимать, неплохо было бы передохнуть. Он постелил на пол спецовки, которыми изобиловала дворницкая, и прилёг. Сои уже брал своё, как вдруг умнейшая мысль посетила голову Жоржа. Он даже вскочил от неожиданности. — Как же я сразу не сообразил?! — воскликнул он и погрозил пальцем в сторону двери: — Я ещё утру нос вашим полицейским, бабульки. Жорж натянул на себя спецовку. Нашёл в углу подсобки осколок зеркала и посмотрелся в него. Ухмыльнувшись. подмигнул отражению. Он теперь похож на все эти «железяки» вместе взятые! Озарившая его идея было донельзя проста: под видом робота добраться до железнодорожной станции и улизнуть из этого злополучного городка. Схватив метлу, Жорж вышел из дворницкой. И уже собрался было двинуться в нужном направлении, как сзади раздался знакомый женский голос: — Эй, милок! Пойдём-ка со мной, поможешь своему другу мебель двигать. Выдать себя было никак нельзя. Жорж повернулся и услужливо произнёс: — С удовольствием, прекрасная леди. — Я тебе дам «с удовольствием», — усмехнулась дамочка и шлёпнула Жоржа по заду, когда он поравнялся с ней. * * * Шкафы и тумбочки они двигали часа два, не меньше. Дамочка, расхаживая по дому в прозрачном пеньюаре, отдавала обоим «роботам» команды и поклевывала орешки и сочные кусочки фруктов. Для Жоржа смотреть на это было настоящей пыткой. Он был голоден в обоих смыслах этого слова. Наконец мебель была расставлена. Трудяги, слоя в прихожей, ждали, когда их отпустят. — Ты можешь идти, — сказала женщина роботу, потом перевела взгляд на Жоржа: — А ты вынеси-ка напоследок пакет с мусором из кухни. Последнее указание даже обрадовало оголодавшего Жоржа, у которого уже бурчало в животе. Взяв пакет с отходами. Жорж вышел на лестницу. Огляделся, нет ли кого здесь. Затем раскрыл пакет и принялся изучать содержимое. Там было чем полакомиться. И прокляв всё на свете, он стал жадно поглощать объедки. Утолив голод, Жорж вышел на улицу и, вернувшись в амплуа робота, отнёс мусорный пакет на помойку. Уже собрался идти к вокзалу, как услышал оклик. Он обернулся. Перед ним стоял робот… и точная копия его самого в одном лице. — Брат, я вижу, ты свободен. Нужен работник, чтобы перекопать землю. 11ойдём со мной. «Чёрт! Не скоро же я доберусь до станции» — про себя возмутился Жорж. Но чтобы не быть раскрытым, пошёл за своим «братом-близнецом». * * * До заветной цели Жорж добирался не месяц и не два, а целых полгода. Днём, и в жару, и в холод и даже в дождь, он трудился не покладая рук, лишь иногда увиливая от работы, чтобы подкрепиться чем-нибудь из ближайшей помойки. По ночам большая часть роботов отправлялась на подзарядку. Жорж выкраивал время, чтобы побриться и привести себя в порядок выделяться ему было нельзя. Потом, заняв место у зарядного устройства, он отходил ко сну, стараясь не выдать себя храпом. Однажды, ещё в самом начале пути, Жорж попытался добраться до станции ночью, но потерпел фиаско: был перехвачен, и пришлось пахать в ночную смену. Столько времени без сна чуть не сломили его. Больше на такие подвиги его не тянуло. Всё это время Жоржа радовало другое. Несмотря на принятые к его розыску меры, ему удавалось скрываться, замаскировавшись, как это ни парадоксально звучит, под самого себя или, точнее, под «фоторобот» преступника, коим он и был. И вот, наконец-то, Жорж вышел на финишную прямую. До станции оставалось шагов сто. Затормаживая ход, к ней приближался пассажирский поезд. Подъехал автобус, и из него посыпались люди с чемоданами. Роботы, до того ждавшие в сторонке, ринулись помогать им с поклажей. Жорж тоже не остался в стороне. — Могу я помочь вам, моя госпожа? — обратился он к дамочке с чемоданами. — Да, будь так любезен, дружок, — с облегчением сказала женщина и всучила Жоржу оба чемодана. «Девяносто девять, девяносто восемь… пятьдесят четыре… семнадцать…» Жорж считал шаги до перрона. Они поравнялись с нужным вагоном. Дамочка протянула проводнице билет, и та его прокомпостировала. — Я отнесу ваши вещи в купе, — сказал Жорж. И уже было ступил одной ногой в тамбур, как кто-то положил руку ему на плечо… * * * Жорж так и окаменел на месте, но нашёл в себе силы обернуться. Сзади стояли два человека в форме полиции — мужчина и женщина. — Жорж Литотовский? — строго спросил мужчина. У Жоржа начали подкашиваться ноги. Рассудок помутился. Руки разжались. Полицейские подхватили по чемодану каждый и вручили их обратно хозяйке. — Давайте освободим проход. Полицейские взяли Жоржа под руки и отвели в сторону. — Итак, господин Литотовский, вы разоблачены, — сказала женщина в форме. — Но как вы вычислили меня? — спросил Жорж, уже всё понявший и смирившийся с судьбой. — Элементарно, мистер неудачник, — ответил полицейский. — Мы с самого начала знали, где вы скрываетесь и где прячете украденные вещи. За вами всё это время следили роботы. А когда мы задумывали ход с «фотороботами», то изначально предполагали, что вы захотите под них замаскироваться. Ведь это так просто — стать одним из тысячи клонов самого себя. Согласитесь? — Согласен. Хотя и думал, что мой план гениален. Но почему вы сразу меня не арестовали? — А мы даже и не собирались вас задерживать, — продолжил мужчина. — Вы ведь сами себя арестовали… — Это как это? Я, и сам себя? — удивился Жорж. — Очень просто, — перехватила инициативу напарница. — Маскируясь под робота, вы бы раньше, чем через полгода, на вокзал и не попали. В чем сами смогли убедиться. А пока сюда добирались, то выполняли трудовую повинность наравне с автоматами. Так что можете считать, что уже отбыли свой срок наказания за преступления, что совершили в нашем городе. — Теперь мы хотим, чтобы вы покинули Старо-Утопниск, — полицейский протянул Жоржу билет на поезд и не смог сдержать улыбку. — Мы бы предложили вам остаться. Но вы ведь вряд ли захотите быть посмешищем для всего города? ТМ