В районном тире —типы.Тип на типе…Окно звенит от баса, —приходит рыжий Боря:– А ну-ка, дай, папаша,центрального боя!– Пожалуйста!Пожалста!..Стреляйте на здоровьице.Интеллигент ушастыйкак на трамвай торопится.Он поливает,шельма,навскидочку, с руки.Рыдают сквозь мишениличные враги.– Получи сполна.Вот тебе! На!!Серьезная красавицазагадывает сдуру,прицеливаясь в зайца,попасть в аспирантуру…Улыбка на губах…Бах! Бах!!Детина с видом мученикаобъясняет кротко:– Пальну — сыграет музыка.Пальну — не станет кролика. —А вокруг неистово:– Ишь ты!Ишь ты!!Над шуточками пыльными,над непонятной злостьюкачнулись — вверх копытами —жестяные лоси.Дрожит медведь на веткевозле попугая…Мишени безответны.Их должностьтакая.
«В дорогу хочет бабушка…»
В дорогу хочет бабушка.Все узелочки собраны.Обрывки тюля-бархатапо уголкам рассованы.Живет не здесь, а в теремес крыльцом,с железной крышею.На братьев злится: где они? —да ищет кошку рыжую.Ждет кума из Саратова,не любит песни шумные.Кагора просит сладкогои кофточку ажурную.Не верит — «скорой помощи»,чай кипятит в половнике.И у нее до полночи —поклонники,поклонники…Нелепа, несговорчива,глаза слезятся матово…«Наймите мне извозчика,уедук папе с мамою…»
Именины
Л. Я.
Было весело.Было пьяно.Было душно, как в парнике…Шестьдесят свечей засиялона торжественном пироге.Длилось время.Звучали тостыи приканчивалась икра…Багровея, бухгалтер толстыйпостоянно кричал:«Ура!..»Постаревшая примадонна,плотно севшая на кровать,повторяла хозяйке дома:«Дура!Годы надо скрывать!..»Лысый дядя хвалил жаркоеи, задрав подбородок вверх,лепетал чего-то такоепро коротенькийбабий век…А хозяйка, вникая в речи,не сердилась,не горевала.Наклонившись, тушила свечи,будто каждуюцеловала.
«Чего бы это значило?..»
Чего бы это значило? —В пронзительных годахживу все время начерно.И, видимо, не так.Замахи и дерзания.В огонь и из огня.Урок чистописания —увы! —не для меня…Что кончено, что начато —растаяло в ночи.Все начерно, все начерно, —хоть «Караул!» кричи.Зря огород городится!Гордиться не с руки:вновь на огне корежатсягода-черновики.То лучшие, то худшие,протяжные, как стон.И дерево плакучеесклонилось над листом.Сгорает, осыпается,трепещет на ветру.Ехидно улыбается…А если я умру,оркестрик перво-напервозадребезжит взамен…Мне так хотелось — набело!Не вышло.Не сумел.
В День поэзии
«Никшни, эстрада!Будь проклята, эстрада!Изыди!Провались в тартарары!..»Тебя поносят широко и страстно,тебя опять выводят из игры.Но им назло, почти не удивляясь,плывет по залам «стихотворный чад».«Дешевая» клокочет популярность,«дешевые» овации звучат.Витийствует — просите не просите —«эстрадно-поэтическая моль»…– Но кто же в залах?– Там?Наверно, психи…– Какая туча психов! Бог ты мой!.. —…Товарищ «псих»! Огромное спасибоза эту вдумчивую тишину.В поэзию кидается Россия.Как ливень — в лето!Как апрель — в весну!И наплевать на чей-то визг нелепыйи нудное дрожанье шепотка:«Вы пишете все время на потребу…а надо поскромней…и —на века…».Века веками.Поживем —обсудим…Но продолжайся, ежедневный бунт!Партийная,по самой высшей сути,поэзия,не покидай трибун!Не покидай!Твой океан безбрежен.Есть где гудеть разбуженным басам!Пусть в сотый разарбузом перезревшимраскалываетсяпотрясенный зал!По праву сердца будь за все в ответе,о самом главном на земле крича.Чтоб ветер Революциии ветвиее знамен касалися плеча.
Подарок
Закрутился на работе —мне с подарком не успеть!..Я себяпошлю по почтена Кутузовский проспект.Нарисую адрес тушью,вид солидный сохраню.Размечтавшуюся душуненамного оценю.На меня наклеят марки, —кончится авторитет.В целлофановой бумагебуду я всю ночь хрустеть.Грузовик вздохнет, умаясь…Торопясь, как на пожар,почтальон проверит адрес,крикнет:«Сидорыч, сгружай!..»И начнет меня ворочать,над посылкой колдовать.Проведет ногтем по строчке:«Человек. Не кантовать…»Почта к сроку запоздала,но пришла наверняка.«Распишитесь…Вам подарок…Так что с праздничком…Пока…»Ты в такое не поверишь.Соберется вся родня…Почтальон звонит у двери:возвращает мнеменя.
Поезд
Этот поезд огромный и странный, —закатал меня.Закатал.Он проходит по землям и странам,по минутам,часами годам.Он идет сквозь жару и прохладу.В нем — пижоны, пижамы, халаты,молокои бутылки вина…Ночь за окнами, будто стена…А в купейном — от хохота тесно!Молодитсястроительный туз.И смеется вовсю поэтесса —инженючеловеческих душ.Так смеется она, будто платитза вино,за веселье свое.Будто сразу за смехом заплачет,и никто не утешит ее.…Проводникна Габена походит.Пассажиры на станциях сходят.Попросив для отчета билет, —сходят так,будто сходятна нет.
Убили парня
Убили парня за здорово живешь.За просто так.Спокойно.Как в игре…И было это не за тыщу верстот города.А рядом.Во дворе.Еще пылали окна…Между темон так кричал, прижав ладонь к груди,как будто накричаться захотелза долгое молчанье впереди…Крик жил отдельно!Вырастал стеной.Карабкался,обрушивался с крыш.Растерзанный, отчаянный, больной,нечеловечески огромныйкрик!Он тек по трубам, полз по этажам,подвалы заполнял и чердаки.Он ошалело тыкался в звонки!Ломился в двери и в замках визжал!..И воздух был почти воспламенен.И сигаретки прыгали у рта:«Вот если бы не вечером,а днем…»«Вот если бы на фронте, —я б тогда…»И все.И только молний пересверк.И все.И не остановился век…Какое это чудо —человек!Какая это мерзость —человек!
