Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
вернуться

Рождественский Роберт Иванович
Шрифт:

Голод

Кайсыну Кулиеву

Метелью ошарашен город.Дома —в сугробах, будто в мыле…Я голодаю.Это — голодна то, что происходит в мире.Мир кажется большим и ушлым.А мне его сенсаций мало!И для менягазета утром —как героин для наркомана.Я голодаю, голодаю,барахтаюсь в журнальной снеди.Спешу.Внимаю клокотаньюсобытийна моей планете.От войн до сбора земляники,от спорта до проблем жилищных.Дурманный запах новой книгимне слащезапаха шашлычных.Не понимаю. Понимаю.Приветствую. И осуждаю.Смиряюсь. Голову ломаю.И голодаю, голодаю.То важным занят,то – мурою.Дышу. Найти себя пытаюсь.И голодаю.И пороюпустыми слухами питаюсь.Вот возмутился,поперхнулся…Но если даже в снах витаю,мне снится, будто я проснулсяи голодаю, голодаю.

Патруль

На боках особняков дымные подпалины.Сладко катится листва вдоль Невы-реки.Патрулемидет матрос, а к рукам припаяныневозможной тяжестигири-кулаки…Ах, какая тьма ветров, по эпохе веющих!Ах, какая мешанина лозунгов и лет!Патрулемидет матрос, осеняя верующихраспрекраснейшим крестомпулеметныхлент.

Просьба

И если кто-нибудь повелевает сном, —взбираясь по нагроможденьям слов,прошу его я только об одном:не надо присылать мневещих снов!Пускай они приходят не ко мне, —я сновиденьям верить не хочу…Но жаль, что перестал летать во сне.Ты небо мне пришли.А вдруг взлечу!А вдруг не побоюсь!А вдруг смогу!..Еще пришли,зовя в небытие,простую, очень главную строку.Да так, чтоб я не позабыл ее…Дожди идут. На степь наводят лоск.Бормочет море,что закат тяжел…Не посылай мне снов, в которых — ложь.Есть явь.Есть жизнь.Где мы – бывает — лжем…Не посылай мне снов, в которых — страх.Есть явь.Есть озабоченность штабов.И есть Земля,оглохшая от драк,давно потрескавшаяся от бомб…Я не хочу во сне пускаться в путь, —ведь я и так в пути —пока живу…Не надо, чтобы я кого-нибудьспасал во сне.Пусть лучше – наяву!..Спят реки.Под корягой дремлет сом.Растут грибы в молчании лесном…И если кто-нибудь повелевает сном, —пусть просто сон пришлет.Спокойный сон.

«Говорите по-советски…»

Ярославу Смелякову

Говорите по-советски, —ах, какой язык!Вам с рождения известныязыкаазы.Говорите на просторном,как движенье крыл, —на просторном,на которомЛенин говорил!И не хвастайтесь усердьем,жизнь перетерпя.Вы в язык поверьте сердцем,как в самих себя!..Для иного он — парадный,не живойничей.Все равно что иностранный,лампа в пять свечей.Приказали — задолдонил(прорастает пень!).Кое-что для жизни добыл.Держится теперь.И хотя он мечет брызгис жаром на лице,откровенно карьеристскийслышу яакцент!..Но из-за такой канальии пустых бравадвы язык не проклинайте, —онне виноват!Говорите, потому чтобез негонельзя.Говорите, зло и мудродураков разя!На размашистом рассветеи в дождях косыхговорите по-советски —правильный язык!

На родине Маяковского

Нас было семеро, считая жен и переводчицу.С селом Багдади, —все до единого, —знакомы косвенно,мы не доверились уговариванью паровозному.Мы просто взяли две машины и — к Маяковскому!..У ног в кувшинах вино плескалось.Мы хлеб делили.А нам навстречу летели горы — и мощь, и немощь…В конце дорогив невероятно земной долинепроизрастало село Багдади, на солнце нежась.Произрастали дома спокойно и неустанно,и абрикосы, произрастая, плоды роняли.Взрослели стены.И даже речка произрастала,в песок зернистый, как будто в вечность, уйдя корнями.Мы вырастали за нею следом из дрязг и туфель,из пиджаков и вчерашних ритмов, вчерашних споров.Все рифмовалось, звучало, пелось,и был доступенхозяин дома, —как сон спокойный,сухой, как порох.Был дом наполнен его шагами, баском недавним.Бас повторялся,немые вещи тонули в отзвуках.И улыбался легко-легко австралиец Даттон.И Евтушенко пыхтел, наморщась, над книгой отзывов.…Потом обратно зашелестела, крутясь, дорога.И солнце то убегало в горы, то вновь показывалось.А мы молчали.А мы смотрели, как осторожношагает туча, на хилых ножках дождя покачиваясь.

Родился человек

Деревья, упадите ниц!Гром непослушный, поперхнись!..Родился человек.Он — нищ.Подайте нищему.Подайте нищему покавкус маминого молокаи комнату без сквознякаподайте нищему.Вот он глядит из-под ресниц.На мир глядит из-под ресниц.Заплакал человек.Он — нищ.Подайте нищему.Подайте самый первый шаг.И колыбельную в ушах.Про тех забавных медвежатпрочтите нищему.Пусть он узнает свет и тьму.Привыкнет к бегу своему.Подайте азбуку ему.Подайте нищему.Пусть он поверит в доброту.Проверит,как встречать беду.Неимоверному трудуучите нищего.Взрослеет человек.Он — нищ.А выот полюсов до Ницц,всю эту землюбез границподайте нищему…Но пусть он сам найдет любовь.Не надо подавать любовь.Лишь нищим подают любовь.А он — не нищий!

Цирк

Александру Аронову

1

Давно перейдя рубежньютоновского: «Нашел!..»,колышетсязыбкий перш, —как здравый смысл, обнажен.Мелькает в прожекторахдевчоночка —слабый пол.Улыбка скрывает страх.А блестки скрывают пот.Работа на высоте.Искусство без дураков.В торжественной суете.В неровной дрожи хлопков…Ворона шьет по канве.А люди едят огонь.И ходят на голове.И пишут левой ногой.А лошадь танцует вальс.Садится слон на диван.А клоунглупее вас.И это приятно вам.Лисицу пасет петух.И —перекрывая гул, —как бубен, звенит батут.Как мячик, летит прыгун…Усталые мудрецы,простите наивный век.Почащеходите в цирк.Покручеглядите вверх.

2

Счастья хотите?Желаете помолодеть?Блюдо манежа начищено — больно глядеть.Будто сегодня ревизию ждали с утра…Что приготовили? Чем удивят повара?Чувствуя важность момента, —суров и сварлив, —лорд дирижер замахнулся на братьев своих.И в вышиненад крутым поворотом головзатрепетал, засверкал, раскатился галоп.Мимо пронесся,веселым дождем окропил…Сядьте удобнее:так начинается пир!..Пусть остается в душе,вспоминается пустьпряничный привкус восторга, счастливая грусть…Лампы погасли.Надел гардеробщик пальто.Мягкими крыльями тихо взмахнул шапито.И улетает.И просит его не забыть…Цирк не любить —все равно что детей не любить.