Шрифт:
– Какие дела у тебя были с Юркой Кисловым?
Тщедушный Кирик захрипел и попытался было ударить ее коленом, но тут же получил стволом пистолета по виску и покатился вниз по лестнице.
– А-а, бля-а-а…
Аня спустилась за ним. Никогда еще она не испытывала такого бессмысленного животного ожесточения. Быть может, этот человек, которого она видела едва ли не в первый раз в жизни, ничего конкретного и стоящего не знал, не мог внести хоть какую-то ясность в гибельную путаницу вокруг убийства Юрки… но вся ненависть, накипевшая в ее душе, как навар на стенках посуды, – всей этой ненавистью Аня готова была залить этого Кирика, как линчуемых негров заливали воском и валяли в перьях.
– Вот что, Кирик Кириллов, – сказала Аня. – Кислова убили вчера вечером в «Аттиле». Ты был должен ему шестнадцать «тонн». Мочилово хотят повесить на меня. Так что я ни перед чем не остановлюсь. – Аня перевела дыхание, а потом, не в силах отказаться от жуткого искушения вывалить на Кирика все, что пережила сама, договорила:
– Катька, его жена, тоже склеила ласты. Так что мозги выбиваются обильно, сам видишь.
В голове у нее мутилось. В том числе от собственных слов.
– Не надо стрелять, – быстро заговорил Кирик, и оказалось, что у него очень даже отчетливая дикция. – Я тебя узнал. Ты в «Аттиле» под Дамиром работаешь. Я тоже под… э-э-э… Я скажу. Кислов давал мне наркоту. Я ее реализовывал… толкал. Большими партиями. Он работал с узкоглазыми. Больше я ничего не знаю.
– Кислов торговал наркотой?!
– Тор… торговал. Он через казахов что-то там маркитанил… я не знаю.
– Значит, так, – хрипло произнесла Аня, отчетливо понимая, что не представляет себе, на что колоть Кирика и как именно. Дамир лучше знает, как трамбовать таких кадров.
– Лежи тихо, – сказала она и вынула кисловский сотовый телефон. Стала набирать номер Дамира. Кирик лежал на полу и таращился на нее пустыми глазами.
Не отвечали долго. Аня, на мгновение забыв о том, какая тварь лежит у нее под ногами, вскинула глаза на окно. За окном пучилась, готовясь изойти блеклым осенним дождем, черная туча в серых клочьях. Аня вздохнула, подумав, что Дамир, быть может, говорит по домашнему телефону, и в этот момент внизу ей почудилось какое-то движение – и…
Кирик взмахнул рукой, в которой откуда-то нарисовался нож с выкидным лезвием, и если бы Аня не успела вспрыгнуть на две ступеньки вверх, то получила бы удар в живот. Но и без того нож прошелся по левому бедру, вспорол джинсы и неглубоко, но поранил ногу.
Аня вскрикнула и машинально надавила на курок пистолета, который она минутой раньше демонстративно сняла с предохранителя. Так, как учил ее Дамир.
Бах!
Эхо выстрела скатилось по ступенькам, шероховато огладило стены, ударяясь в двери еще не заселенных квартир и в окна, частью не застекленные. Вслед за эхом скатился по ступенькам и сам Кирик.
Пуля угодила ему прямо в лицо и убила наповал.
Во влажных и еще теплых пальцах его была зажата скомканная бумажка. Вероятно, он вытащил ее вместе с ножом и хотел уничтожить.
Аня, которая была оглушена не столько звуком выстрела, сколько фактом того, что она впервые в жизни убила человека – семейство Кисловых не считается, – хотела было пробежать мимо этого страшного оскаленного трупа. Но, повинуясь какому-то неосознанному импульсу, наклонилась и выхватила бумажку из скрюченных пальцев Кирика. Быстро сунула ее в карман, чувствуя, как закладывает уши, словно при отрыве самолета от земли. А затем пол под ногами дрогнул и поплыл.
ГЛАВА 7. ДВЕ РАЗБОРКИ
«Кажется, он говорил про то, что не пойдет один. Ничего, я вооружена. Но куда мне идти? Домой? К Дамиру? А что я скажу Дамиру, если ко мне прилипло, кроме Кислого, еще два… еще две смерти. Катерина-то сама… но ведь Кирика я убила… я!»
Аня опустила глаза и увидела, что окровавленные джинсы сильно разорваны на том месте, где по ним прошелся нож Кириллова, а сквозь разрез проглядывает кровоточащее мясо. Впрочем, больно не было. Аня коснулась пальцем раны, и он, не встречая сопротивления, вошел в ее тело, погрузился в горячее.
Тут ноги ее подогнулись от жуткой, ватной слабости, и она перегнулась через перила вниз головой. Аню вырвало в лестничный пролет.
Придя в себя, она стала спускаться, держа перед собой пистолет. Если там, у подъезда, ее поджидают, то она так просто никому не отдастся.
«Никому не отдастся» – дурацкое выражение. Чего еще ждать от путаны с трехлетним стажем?
Озираясь, она остановилась на самом выходе из подъезда. Никого. Или этот Кирик блефовал?
На ветке каркнула ворона, и Аня, вздрогнув, выронила пистолет. Тот звякнул о бетон, подскочил и съехал в неглубокую канаву, на дне которой раскинула объятия жирная осенняя грязь, густо замешанная на мазуте. Вероятно, рабочие пролили.
А и черт с ним, с пистолетом! Как там сказал Алешка? «Вспомнила баба, как была девкой»? Так?
Аня закусила губу и, прихрамывая, пошла по улице. Пройдя метров пятнадцать и поравнявшись с новостройкой, она обернулась и увидела трех парней в одинаковых черных курточках и черных же шапочках, расхоже именуемых «пидорками» и натянутых до бровей. Парни, сильно раскачиваясь и вихляя, шли за ней.
И с куда большей скоростью, чем она сама.
Аня ускорила шаг и, свернув в арку старенького пятиэтажного дома, побежала к дороге, где можно было поймать машину и улизнуть из-под носа этой троицы.