«Мне немедленно нужна управляющая, слышите, мне нужна хозяйка». Седые с лиловым отливом завитки аккуратно распределены по всей голове. Пожилая дама — очень трепетное создание — буквально подскакивает от возбуждения перед стойкой портье. «У меня под столом пыль. Чудовищно. В моей комнате эта мерзкая пыль. Под столом горы пыли».

На чердачном этаже номера самые дешевые. У дамы с лиловыми локонами из сто второго номера потрясающее мыло. Круглое, розовое и пахнет удивительно. Гертруда просто не в состоянии оторваться, она стоит и вдыхает нежный запах. Подносит кусок вплотную к лицу. Намыливает руки. Несколько раз подряд. Потом долго их нюхает. Две с половиной марки в час.

Если бы Мюллерша была посноровистее, они могли бы зарабатывать в час и три с половиной. На пятьдесят пфеннигов больше, чем обычно. При сорокачасовой рабочей неделе получилось бы двадцать лишних марок. Восемьдесят марок в месяц. А телевизор стоит пятьсот двадцать. Шесть с половиной месяцев пришлось бы зарабатывать эти лишние восемьдесят марок. Три с половиной марки в час. А ведь это вполне реально. Если бы не Мюллерша.

В сто четвертом мусорная корзинка была набита доверху. Косточки от отбивных, банановая кожура, черствый хлеб. До одной из постелей не дотрагивались. Зато на второй разорвана простыня.

С двенадцати пятнадцати до часу второй перерыв. Стрелки часов застыли на половине одиннадцатого.

— Вот это мужчина, — продолжает свою песенку Герта. Ей то и дело приходится вместо соседки расправлять на кукле платье, выпрямлять ноги, потом уже надевать крышку. — Думаю, что и насчет детишек он не так уж скор, как ты считаешь, Хойзерша? Ну кашляни хотя бы в знак согласия!

Хойзерша щурится, потом заводит старую песенку про своего Вилли.

— Вечно у нее одни мужики на уме, — замечает соседка Хойзерши.

Ей тяжело передвигаться на отекших ногах, поэтому Хойзерша толкает ей коробки почти через весь стол.

— Но если они назначили Мунка, он должен быть уже здесь, — произносит Хойзерша.

Новенькая не говорит ни слова. Можно подумать, что у нее вообще нет мужа. Но муж у нее есть.

Итак, дерзайте.

— Послушай, Мюллерша, — говорит Гертруда соседке, быстро надевая крышку и отправляя коробку дальше. — Послушай меня. Сейчас придет Мунк. Может, нам лучше поменяться местами?

Левой рукой она подтягивает к себе коробку, правой хватает крышку.

— Ни в коем разе! — отрезает Мюллерша. — Я двадцать лет перевязываю коробки. И именно это буду делать впредь.

— А ведь в самом деле, — обращается Гертруда к Штефи, — Мюллерше на моем месте было бы легче.

Хотя сложение у Гертруды хрупкое, кожа да кости, ей не составляло никакого труда перестилать в номерах постели.

— Разве мы не выдаем нужного количества? — спрашивает Мюллерша.

— Двадцать за десять минут, — отвечает ее соседка.

— Ну и чего вам еще? — Мюллершу буквально раздувает от возмущения.

— А ведь тебе и в самом деле лучше поберечься. В другом цехе могла бы работать или еще где, — замечает ее соседка.

Одной рукой она берет кисточку из банки с клеем, другой поправляет очки в непонятного цвета оправе, берет этикетку, густо смазывает клеем.

— Само собой, — поддерживает ее Гертруда, и голос у нее звучит как-то слишком пронзительно. — Само собой, можно, к примеру, глаза вставлять мишкам.

— Или, — добавляет Штефи, приделывать колеса к пластмассовым автомобильчикам.

Соседка Мюллерши проводит измазанной в клее рукой по выцветшим волосам. Она ровно вполовину меньше Мюллерши, чья грудь сейчас ходит ходуном. Воздух с хрипом вырывается у нее из легких.

— Стара я уже место менять. Я научилась перевязывать коробки, а глаза пришивать не умею. У меня каждый узел на месте, и, чтоб вы знали, лучше я умру здесь, но никуда со своего места не уйду!

Гертруда обращает все в шутку:

— Ну так уж сразу ты здесь не помрешь, еще помучаешься!

Но пятьдесят лишних пфеннигов в час было бы все же неплохо. На пять коробок в час больше. А телевизор стоит пятьсот двадцать.

— Вы уже совсем рехнулись, — говорит Мюллерша. — Двадцать коробок — норма. Двадцать делают все бригады.

От нее сильно пахнет потом. Она явно взволнована. На коже блестят капельки.

— А кто станет делать больше — заездит бригаду, — подводит итог Мюллерша, выдвинув жирный подбородок и приподняв брови. В морщинах на лбу собираются струйки пота.