Я же натянула на себя черные джинсы, а сейчас искала черный бюстгальтер и свитер. Вообще все это выглядело так, будто я была не у себя дома, а у Оскара и вот-вот к нам должна была нагрянуть Ли, поэтому я собиралась, как в лихорадке. «Ты в трауре?» – донеслись до меня его слова. «Нет, мне доверили роль Багиры в школьной постановке. Ты, часом, не видел мой хвост?» Оскар наконец-то убрался. Если он теперь будет чувствовать себя счастливым из-за того, что мы с ним не вместе, я за него буду рада. Если бы не влияние отца, он давно бы уже и не вспоминал обо мне, но влияние отца было сильнее всех любовных увлечений Оскара.

Спустя некоторое время, прихватив ноты, выбралась из дому и я. Когда вышла на улицу, поняла, что представления не имею, кто из моих знакомых играет на пианино и куда мне податься. Может, Наташа. Не удивлюсь. В последнее время создается впечатление, что она умеет все и способна на все.

Впрочем, на всякий случай я позвонила по телефону Агате Райс. «Привет, слушай, кто-нибудь из твоих знакомых умеет играть на пианино?» «Шопена? – скептично поинтересовалась Агата. – Или еще что-нибудь, что играют на траурных вечерах?» «На траурных вечерах играют?» «Конечно». «Собственно, мне нужно, чтобы кто-то сыграл мне по нотам, которые у меня есть. Это ноты, которые достались мне от деда». «Зайди в консерваторию, наверняка там таких много. Хотя и там больше ждут свежих булочек и кофе, чем очередную партитуру. Опять твой дед. Беседа про деда. Даже я уже не могу всего этого слышать, ты вообще понимаешь, как переживает из-за тебя Агнес? Эгоистичные деточки. Вот почему у меня вас нет. Это единственные создания, опережающие меня в эгоизме. Марта, чего тебе неймется?»

«Агата, я серьезно. Мне очень нужно услышать эту музыку». «Хорошо, записывай адресок. Его звать Берц. Я сейчас предупрежу его, что ты зайдешь». «Спасибо тебе!»

Ступеньки, ведущие к квартире Берца, напоминали жирафов. Выгнутые и длинношеие со щербинами, похожими на темные пятнышки.

Берц открыл мне дверь и тут же отступил в глубь комнаты, будто что-то его втянуло. И что-то мощное, потому что с виду он был крепким мужиком. На самом деле, если бы мне показали его фотокарточку среди других и попросили выбрать пианиста, его бы я не выбрала. Пальцы Берца больше всего напоминали стручки бобов, под кожурой уже сформировались крупные зернышки. «Я Марта, от Агаты», – представилась я, Берц пожал мне руку, будто завернул в свою, бобово-пальцевую, его кожа оказалась бархатной, я пришла в изумление, потому что почувствовала возбуждение. «Заходите».

В этой комнате не было пианино. Ковер, круглый стол, посреди которого жмурился толстый черепаховый кот. Два стула и кресло, похожее на гинекологическое. Конечно, Манфред мог бы выдумать и такой инструмент, лишь бы был заказ. «Располагайтесь», – кивнул Берц в сторону кресла. Ума не приложу, с какого перепуга я его послушалась. «Сначала стоило бы раздеться. Не волнуйся, холодно тебе не будет. Разве что в первый момент». «Вы – пианист?» Зачем я об этом спросила – кто знает? «Берц – Пианист. Да. Меня часто так называют. Вообще-то я – Джеркоф [6] ». Он выставил мне навстречу два средних пальца, чем напомнил мне «козу» нашего семейного поверенного Олафа.

Я кашлянула. «Какое-то недоразумение, я пришла, чтобы послушать вот это». Я вынула из папки ноты, протянула Берцу. Какое-то время он их изучал. «В этом ритме? Без проблем, но я не знаю, как быстро ты кончишь, хотя это тоже не проблема, если у тебя есть время. У меня времени полно. Выглядит это интересно». Он кивнул головой в сторону партитуры. «Ты сама это придумала?» «Это Лятошинский», – растерялась я. «Славяне гораздо больше знают толк в сексе, чем принято считать. Наверное, именно этот метод – результат влияния классики. У них балет, да? Опера, да? Ты славянка?» «Нет. Это музыка Лятошинского». «Я о другом. Ты давно придумала, чтобы тебя удовлетворяли в музыкальных ритмах? Кто был первым? Бах, да?»

В последнее время почти все мои разговоры выглядели слегка фантасмагорическими, но этот переплюнул все остальные. Продолжать разговор стоило бы, если бы я была меньше женщиной, а больше – философом или пост модернистом, но я была женщиной, поэтому разделась.

Я даже подумать не могла, что прослушаю сонату № 1 Op. 13 для фортепиано Бориса Лятошинского именно так, как я прослушала ее сегодня. Два оргазма, могло бы быть больше, если бы поначалу я не была такой сконцентрированной, собственно, на технике.

Поскольку я не знала, целуют ли на прощание джеркофов, я пожала ему пальцы. Невероятные ощущения. Кроме того, это выглядело уместным. Спустившись по жирафовым ступенькам, я написала смс Агате: «Спасибо за пианиста. Исполнение безупречное. Получила удовольствие. Дважды». Агата прислала в ответ два восклицательных знака и один вопросительный. «Не смогла поначалу расслабиться». Я утолила ее любопытство. Не знаю, насколько Агата разбиралась в Карлсоне, но в женщинах она разбиралась превосходно. «Эта женщина себя любит превыше всего», – подумала я, вспоминая пальцы-бобы Берца.

Когда я вернулась домой, состояние у меня был странное. Снова захотелось выпить. Интересно, что обычно секс следовал после алкоголя, а сейчас произошло все наоборот. Я в зазеркалье.

После того как первая бутылка опустела, я решила, что мне срочно нужно лететь в Украину. Деньги Артур принес. Я знала, куда мне нужно ехать. Конечно, можно было продолжать искать информацию и тут, но я уже дошла до точки. До точки G. Поэтому я заказала билеты в Украину на завтра, написала письма Оресту, дяде Артуру, Наташе, Франку и людям, координаты которых мне дала Катарина, чтобы меня встретили.