– Ну что вы, Полина, – загрустил мужчина, – я не зло, я – зауряднейшая личность, и проник к вам непреднамеренно. Осматривал соседний дом, выставленный на продажу, а тут вижу, вы пятитесь, решил немного помочь столь очаровательному созданию. Я очень старался, поэтому считаю свою чашку чая честно заработанной. А вы действительно считаете, будто меловой круг способен оградить вас от неприятностей?

– А вы действительно считаете, что с дамой можно разговаривать сидя, и не представившись?

Гость смутился, вскочил, предложил мне стул и с галантным поклоном отчитался:

– Александр Гнеушев, тридцать один год, не женат, не отлыниваю от алиментов, не имею, не привлекался, не скрываюсь, не уклоняюсь.

– Садитесь, Саша, – благосклонно кивнула я, – так что тут еще наговорила на меня моя сестрица? Кстати, я младшая или старшая? Конечно, старшая. И на сколько же я старше Алинки?

– Полина, прекрати, – прикрикнула на меня подруга, – опять ты начинаешь! Александр очень интересно рассказывал про технические характеристики домашних сигнализаций, а ты все испортила. Не хочешь слушать сама, так дай другим.

– И правда, не заводись, Полетт, – посмотрел на меня Ариша смеющимися глазами, – лучше сыграй нам на саксофоне. Знаете, девочка неплохо музицирует.

– И ты, Брут? – вздохнула я. – Нет уж, на саксофоне сегодня не буду. Подхватила такой противный насморк, а для трубача насморк и дудение – понятия несовместимые. А знаете, я еще могу на барабане. Барабану насморк не помешает, из болезней с барабаном несовместима лишь болезнь Паркинсона, а я ей еще не страдаю. Тащить барабан?

Алинка уже поняла, что вечер перестал быть томным: обычно я долго терпела ее измывательства, но когда наступал предел моему терпению, меня несло.

– Знаете, Александр, – ласково и нежно, в противовес моему агрессивному тону, проворковала она, – хотя я уважаю увлечения моей сестры, но ее игра на барабане – испытание не для слабонервных. Идемте, я лучше покажу вам сад. Розы уже отцвели, но хризантемы в самой силе. Вы говорили, что любите японскую поэзию? Значит, вам должны нравиться эти поздние осколки хрупкого северного лета.

Вероломная взяла гостя под руку и увела к собственноручно мною посаженным хризантемам. Знала бы, развела крапиву и чертогон! Впрочем, через минуту она вернулась и горячо зашептала мне в ухо:

– Полиночка, миленькая, любименькая, уступи мне его, а? Я влюбилась с первого взгляда, а ты себе еще тыщу таких найдешь! Ну Полиночка, пожалуйста! Это мой шанс, я чувствую! Есть у тебя сердце, в конце концов, или нет? Тебе же он не понравился? Да?

– Иди уж, – отмахнулась я, – так и быть, не съем твоего козленочка. Только одно условие: прекрати глумиться надо мной. Раз я тебе уже не соперница, то и уничтожать меня в глазах окружающих нет никакой необходимости.

– Конечно, Полиночка, – великодушно согласилась Алина, – все, что ты попросишь!

Алина и Александр незаметно исчезли из сада, за что я простила им парочку неприятных минут. Нежеланные гости, уходящие по-английски, еще не потеряны для общества. Как бы я не злилась на Алину, при встрече она очень аргументированно сможет доказать адекватность своего поведения и необходимость предпринятых мер. К Саше же я не питала ненависти по одной простой причине: парень на какое-то время мог нейтрализовать мою увлекающуюся подругу. У него для этого были все данные: хорош собой, остроумен, неглуп, богат, наконец. Граждане, присматривающие себе дома в нашем охраняемом коттеджном поселке, никак не относились к среднему классу.

Выговаривать Арише за мелкое предательство тоже не хотелось: настроение у меня почему-то было приподнятым, и даже Алинкина фраза о поздних осколках хрупкого северного лета уже не казалась мне пошлой и мелодраматичной. Осколки так осколки.

– Дедуль, – подсела я к нему, – ты нашел мне то, что обещал?

– Конечно, мон ами, вариант беспроигрышный. Но ты должна быть осторожна. В данном случае тебе придется иметь дело не с зарвавшимся директором комбината и не с парочкой наглых братков.

– Я справлюсь.

– Не сомневаюсь.

– Кто там? – раздался за дверью слабый голос.

– Добрый день, Валентина Борисовна, социальная служба.

– А где Верочка?

– Верочка, к сожалению, приболела, какое-то время за нее буду работать я.

– Заходи.

Дверь открылась, на пороге стояла старушка в домашнем велюровом костюме и смешных тапках из искусственного меха, имитирующих медвежьи лапы.