За время поездки я собрался с мыслями и окончательно уверился, что просьбу мэра придется выполнить в любом случае. Выполнить и забыть обо всем, словно страшный сон. Но только в случае чистосердечного признания, а с этим не все так просто…

— Заезжай на парковку, — попросил я сержанта, когда тот притормозил у нужного дома. — Наручники есть?

— В перчаточном отделении.

Я вытащил скованные короткой цепью стальные браслеты и присовокупил их к собственным.

— Движок не глушить? — спросил тогда сержант.

— Не глуши, пожалуй. Как выйду с клиентом, сразу гони в мэрию, — предупредил я, выбрался из салона и улыбнулся спускавшейся навстречу симпатичной дамочке в бежевом дождевике.

Секретарши не будет на месте? Просто замечательно.

И я поднялся в приемную Саймона Морица.

Телохранитель-бульдог при моем появлении настороженно поднялся с дивана, но сразу узнал давешнего посетителя и расслабился.

Зря.

Ударом револьвера я вышиб из него дух, приковал наручниками к массивному подлокотнику и разоружил. Трофейное оружие сунул за спину под ремень брюк, затем перерезал телефонный провод и только после этого прошел в кабинет господина Морица.

Тот курил у окна и задумчиво смотрел на улицу.

— Что такое? — раздраженно обернулся он на звук распахнувшейся двери. — Комиссар? Что вам нужно?

— Сущий пустяк, — выразительно звякнул я стальными браслетами. — Ваши руки, будьте добры.

— Вы с ума сошли? — вскинулся Мориц. — Прекратите ломать комедию!

Я молча подступил к возвышавшемуся надо мной кандидату в прокуроры и защелкнул наручник на его правом запястье.

— Перестаньте!

Саймон попытался высвободиться, пришлось применить силу. Легкий тычок в печень заставил хозяина кабинета согнуться пополам, лицо его налилось дурной кровью. Я защелкнул второй браслет на левой руке и отошел к вешалке, давая задержанному прийти в себя.

— Вы пожалеете! — прохрипел Саймон. — Я вас уничтожу! Вы отправитесь за решетку до конца дней своих!

— Вам светит пожизненное заключение за убийство, не мне, — хмыкнул я, снимая с вешалки пошитое на заказ пальто.

— Какое еще убийство?! — рявкнул Мориц, выпрямился и уставился на свои скованные запястья. — Какое убийство? Что за бред?

Я накинул на руки хозяина кабинета пальто, скрыв тем самым наручники, и подтолкнул его на выход.

— Вам придется ответить за убийство Шарлотты Ли.

Кандидат в прокуроры дернулся, пытаясь высвободить руку, но я удержал его, распахнул дверь и выпихнул в приемную.

— Это полицейский произвол! — заявил господин Мориц. — Политическое преследование! Меня не запугать! Я не сниму свою кандидатуру с выборов!

— Как вам будет угодно.

— Вам конец, комиссар! Вы сами подписали себе приговор! Газетчики распнут вас!

Я только рассмеялся.

— Скорее они распнут вас. Ревнитель нравственности завел интрижку с племянницей члена городского совета и убил ее, заметая следы! О, им это понравится!

— Вы ответите за клевету!

— Умерьте громкость, — попросил я, выводя кандидата в прокуроры, правда, ныне уже бывшего, в коридор. — Не стоило вам так усердно пытаться утопить советника Гардина. Анонимное послание было совершенно излишним.

— Какое еще послание? — без заминки спросил Мориц.

Мы начали спускаться по лестнице, и я слегка приоткрыл свои карты:

— Помните записку, в которой фигурировало ваше имя? Ту, написанную фиолетовыми чернилами? Я, как человек порядочный, после нашего разговора никому ее не показывал, а сегодня мой шеф получил еще одну, точно такую же. Одинаковый почерк, одинаковые чернила, даже бумага одинаковыми духами пахла. Как такое может быть, скажите мне?

— Спросите у автора!

— Хотел бы, да не могу.

— Так найдите его! Что за бред вы несете? При чем тут я?

— А я нашел, господин Мориц. Автор первой записки ко второй не имеет никакого отношения. Написать вторую могли только вы. Насколько помню, у вас талант к подделке подписей…

— Вы идиот, комиссар, раз верите на слово непонятно кому!

— Я никому не верю на слово, но мне представляется крайне маловероятным, что человек в состоянии комы был способен провернуть подобный трюк.

— В состоянии комы?

— Уже третий день.

— Бред какой-то, — пробормотал Саймон Мориц. — Это недоразумение!

Мы спустились по мокрым ступеням крыльца и подошли к служебному автомобилю.

— С киноафишей тоже прокол вышел, — усмехнулся я, распахнул дверцу и запихнул задержанного в салон. Сам уселся рядом и скомандовал сержанту: — Поехали!

Движок негромко рыкнул, и автомобиль покатил по дороге.

— А что с киноафишей? — угрюмо поинтересовался господин Мориц.