Так что на дне пропасти выросло своего рода общество с собственными обычаями и развлечениями — при этом оставшись незамеченным судьей Рабдайном, чье зрение ослабло с годами. Он все еще сиживал на балконе теплыми пурпурными вечерами, отвечая хихиканьем на редкие вопли отчаяния, долетающие до его слуха из ущелья.

Некто Кугель, известный также как Кугель Хитроумный, стал узником пропасти в первый день весны, — кувыркаясь, он полетел вниз, в то время как эхо ледохода на реке Ском металось меж каменных стен ущелья.

Он сильно ударился о песчаное дно и долгое время лежал, оглушенный, — достаточно долгое, чтобы другие обитатели сего печального места успели подкрасться поближе, желая узнать, жив новичок или нет, и, если нет, проверить, вел ли он на свободе сидячий образ жизни — другими словами, достаточно ли он упитан. Увы — Кугель расслышал осторожные шаги и резко сел.

Увидев, что новенький жив и здоров, первый из заключенных улыбнулся Кугелю:

— Добро пожаловать, незнакомец! Что ты совершил, чтобы оказаться здесь?

Кугель поднялся на ноги и огляделся. Его окружало с пару десятков бедолаг — одни в лохмотьях прежней одежды, другие в облачениях из шкурок землероек и летучих мышей, сшитых ценой долгих страданий при помощи иголок из птичьих костей и коротких полосок высушенных кишок.

— Совершил? — переспросил Кугель. — Ничего. Произошло пустячное недоразумение, которое, к сожалению, ревностный истец раздул сверх всякой меры. Мой адвокат даже поразился, что дело дошло до Помоста правосудия. «Дружище Кугель, — сказал он мне как раз перед тем, как меня швырнули сюда, — не вздумай падать духом! Я подам апелляцию, и все необоснованные обвинения растают, как лед на великом Скоме». Так он обещал, и я уверен в его словах.

— Несомненно, — кивнул ближайший заключенный, кривоногий тип с копной спутанных рыжих волос, свисающих до самых плеч. — И как же зовут твоего славного друга?

— Пестари Йолосс из Курца, — ответил Кугель.

Обитатели ущелья заулыбались, переглядываясь.

— Ха, Пестари был и моим адвокатом, — заявил рыжий.

— И моим, — кивнул смуглый выходец из Сферры.

— И моим, — отозвалось множество голосов.

Люди стали смеяться при виде побледневшего лица Кугеля, а затем большинство вернулось к своим делам. Но рыжеволосый придвинулся ближе, вытащил из складок набедренной повязки кошель, растянул двумя пальцами горловину и вытряс на ладонь три сплющенных самородка, больше напоминающих навозные лепешки, чем золотые монеты. Кругляши он предложил Кугелю — буде тот предоставит рыжему определенные привилегии относительно его, Кугеля, персоны. Кугель от сделки отказался, но на золото посмотрел задумчиво.

Потом он отряхнулся и принялся медленно кружить по дну пропасти, разглядывая плети саскервойского вьюнка, подмечая, как они дергаются следом за юркими птицами и иногда, делая стремительный бросок, ловят добычу на лету.

Еще он увидел, как ловко его товарищи по несчастью сбивают тушки жертв вьюнка. Трезвым взглядом понаблюдав за жизнью сообщества, Кугель сел, привалившись спиной к стене ущелья и вытянув длинные ноги. В пропасть его сбросили в колпаке, расшитом узором из чередующихся красных и зеленых ромбов, и теперь Кугель, сняв свой головной убор, запустил в него руку, нашаривая что-то в заостренном конце колпака. Рука скрылась уже по самое плечо, когда Хитроумный наконец нашел то, что искал, — и его гибкие пальцы извлекли на свет пару игральных костей.

Впоследствии Кугель заполучил много сочных ящериц и вьюрков, а также скопил немало золота, ведя азартные игры с другими заключенными. Понимая, однако, что не пользующийся особой любовью человек долго в тесной общине не протянет, Хитроумный щедро раздавал мозговые кости и шкурки оборванным пленникам и старался казаться приятным в иных областях жизни — в первую очередь это касалось бесед. К своему неудовольствию, он убедился, что людей не слишком-то интересуют его рассказы о путешествиях; но каждый, кого Хитроумный подводил к разговору о его собственной жизни, выкладывал все в малейших подробностях и, похоже, испытывал облегчение, найдя внимательного слушателя.

Встречались здесь и придворные подхалимы, которых подвела лесть, и обычные убийцы, и должники, осужденные за неуплату. Крошод, инженер из Эрзе Дамата, пострадал из-за незнания местных обычаев: он не удосужился перед сном трижды обернуть красной нитью ручку двери в своей гостиничной комнате.

Все откровения Кугель выслушивал, наловчившись отлично скрывать скуку, кивая, постукивая порой пальцем по своему длинному носу и бормоча: «Ха! Ну и правосудие!» или «Чудовищно! Как я вам сочувствую!»

Наконец он свел знакомство с одним стариком в бархатных лохмотьях, который всегда сидел в одиночестве, погрузившись в глубины тоски. Кугель приблизился к нему и приветливо предложил метнуть разок кости. Старик искоса посмотрел на него и, прежде чем ответить, пожевал желтоватый ус.

— Благодарю, господин, но — нет. Я никогда не был игроком, и, к несчастью, меня научили не выходить за границы области моих познаний.

— Умоляю, поведайте, что же с вами случилось, — попросил Кугель, присаживаясь рядом со старцем.