– Ого, какой огромный! От стены до стены!

– Это метров под сто, – уточнил Серегин.

– Но этот висит чуть ниже, – продолжила комментировать Серена. – А один, розовенький такой, над Семкой завис. Упс! Нет, показалось. Нет, не показалось, еще один прямиком на первого лег, а на него третий надвигается. Эти оба зелененькие.

Пирамида из огневиков становилась все толще, Семена и Чиха сквозь их призрачные, но не идеально прозрачные тела не стало видно. Но тут вся эта масса, мерцающая переливами тусклого света и изредка полыхающая крохотными протуберанцами, постепенно становилась прозрачной и превратилась в огромное увеличительное стекло. В недрах этой гигантской лупы замелькали мощные всполохи огневых вспышек. А Семка сквозь него стал казаться гигантом. Зато Чих отчего-то сделался невидим.

– Что там? – не вытерпел дядя Сережа.

– Секунду.

Серена вновь бросила несколько внимательных взглядов по сторонам, вверх, насколько сумела, заглянула в камень карниза и стены. Настя тоже осмотрелась по сторонам.

Успокоившись, Серена кратко рассказала, что видно сейчас Насте.

– Так, стало быть, это они вроде микроскопа соорудили, изучают Семку, – уверенно сказал дядя Сережа.

– Лишь бы препарировать не стали… – вздохнул Серегин.

– Семен встает! – сообщила Серена. – Или это его подняли вертикально? У! У него кожа на лице чернеет, как будто его сажей в несколько слоев мажут. Наверное, не только на лице. Просто на глазах все чернеет… и чернеет!

– Ну что там? Не томи!

– Он стал таким черным, что… словно у него лица больше нет. Я не знаю, как сказать!

– Ну ешкин кот!

А дальше началось такое, что большую часть Серена даже очень приблизительно описать не могла. И не только в тот момент, но и после, хоть и помнила все до секундочки.

Из черноты Семенова лица полыхнули языки пламени еще более черного. Хотя куда уж чернее, у всего ведь есть предел, у черноты тоже. Но это пламя было запредельным в своей черноте, оттого и было, видимо, не только в густом сумраке Ущелья, но и на фоне черноты лица, выглядевшего ужасным провалом в никуда. Когда первое жутчайшее впечатление чуть ослабло, Серена поняла, что и руки Семена стали столь же черны и по ним так же пляшет черное пламя. Язычки пламени вырывались и сквозь одежду.

– У нас, кажется, проблемы, – спокойно произнес Антон Олегович. – Гости пожаловали.

– Настю отозвать?

– Не стоит. Ты, Серена, тоже продолжай наблюдать за Семкой, мы справимся. Несколько роллинг-стоунзов.

– Так, говоришь, Семен продолжает гореть ярким пламенем? – спросил Барсук, передергивая затвор.

– Черным пламенем, – поправила Серена. – Горит и горит.

– Мне постоянство всегда нравилось больше, чем изменчивость.

– Да ты философ, Виктор Иванович, – восхитился дядя Сережа.

– Профессия располагает к философским умозаключениям. Антон, где эти битлзы?

– Не битлзы, а роллинги. Сейчас выползут. Им чего-то от нас понадобилось, так что свидание состоится при любой погоде.

– Предлагаю стрельнуть разочек по краю Карниза над нашими гостями, может, одумаются.

– Было бы им чем одумываться, у них мозгами едва пахнет. Но идею одобряю, – согласился полковник Ковалев.

– На одиннадцать часов камень в форме яйца. Правее метр, – сориентировал Антон Олегович.

– Нет чтобы прямо под яйцом ползти, я б его на них и сбросил… Но ничего, с нашим патроном мы кусок от самого карниза отщепим.

– Стойте! – вдруг вмешался Доцент. – Антон! А это точно камень, а не яйцо?

При этих словах камень-яйцо вдруг зашатался и свалился вниз.

– О! Это за ним охотились, за яйцом, – доложил Барсук, заглядывая за край Карниза. – Оно вниз катится – как-то странно медленно катится, – те, что вверх лезли, развернулись и за ним… стекают.

– Так какие же они гремящие камни? Больше на каменные сопли похожи, – сказал дядя Сережа, подойдя к краю Карниза и заглядывая вниз.

– Когда по ровному месту катятся – гремят громко, – пояснил Доцент, уже встречавшийся с этим каменным зверьем.

Тут в Ущелье начало что-то меняться, и Серена отвлеклась от происходящего рядом с ней. То есть пока еще особых перемен не было видно, вроде все еще продолжало полыхать из Семена черное пламя, но чувствовалось: сейчас случится нечто.

Оно и случилось. Вместо Семена появился древесный крокодил. Пришлось сделать усилие, чтобы сообразить, это не вместо Семки, это он сам превратился в крокодила. В крокодила, одетого в армейский камуфляж. Пока Серена пыталась понять смысл метаморфозы, Семен трансформировался повторно, в подобие местной обезьяны. Вместо рук он взметнул в стороны несколькими мощными щупальцами, те сплелись в косы, укоротились и превратились в крылья. Непонятно отчего «увеличительное стекло» помутнело, и целую минуту ничего не было видно. Когда муть ушла, Семен стоял во весь рост в своем нормальном облике. Лицо было черным, но чернота выглядела обыденной, ну как вакса или армейский сапог.

– Уф. У Семки нос отвалился!

– Что?

– Не так сказала. У него словно черная скорлупка с носа свалилась. О! Теперь ухо! Со лба посыпалось. На человека стал похож. Если постричь, конечно. Ну вот! Опять не видно!

– Зато слышно. Слышите?

Со стороны ущелья донесся мощный музыкальный аккорд.

– «Звездные войны»! – опознал мелодию дядя Сережа. – Тема Империи.

– Что в ущелье видно?

– Огневики уходят, – сказала Настя, уже обретя осмысленный взгляд и вставая с камня. – Смотреть больше не на что. Пошли Семена забирать.