Фитилек опять черно задышал. Кирилл пальцами снял нагар. Стало немного светлее, и Ивашкевич увидел, какое у Кирилла веселое лицо.

Уже смеркалось, когда они миновали лощину, ту, что возле «почты». Отсюда Ивашкевич, Якубовский и испанец Хусто Лопес — вместе с Кириллом воевали они под Мадридом в тридцать шестом году — направятся к Журавлиным кочкам, а сам Кирилл, Алеша Блинов и Толя Дуник двинутся на север, к Шахоркину мосту.

Кирилл свернул к белевшим поодаль березам, ель с дуплом была не видна и открылась ему, когда подошел совсем близко. Он нащупал в дупле свернутую трубкой карту. Больше там ничего не было. «Значит, все в порядке. Значит, никаких предупреждений, и события произойдут так, как было задумано», — обрадовался Кирилл.

— Видишь? — развернул он карту и показал Ивашкевичу вычерченные и заштрихованные синим карандашом квадратики и прямоугольники.

Они лежали на холодной и сырой траве, лицом вниз.

— Видишь, возле Шахорки, как раз перед ельником и почти до полотна, три квадратика. Три минных поля. С одной и с другой стороны насыпи. И между станцией и лесом тоже. Там, где и показывал седой ремонтник. Соображают немцы, что место это специально для диверсий богом придумано. В общем, здорово получается, — доволен Кирилл.

— Почему же здорово? — не мог Ивашкевич понять. Он достал свою карту и стал переносить на нее синие квадратики и прямоугольники. — Черт-те что… Понапихали по всей дороге мин, почему же здорово?

— Раз тут минные поля, то и не очень охраняют Шахорку. Вот почему здорово. В ельнике выждем, понаблюдаем: подойдет время — проберемся повыше этих квадратиков и ползком по насыпи вернемся к выемке у моста. А у Журавлиных кочек как? Посмотрим давай…

Журавлиные кочки подковой изогнулись внизу, в самом углу карты. А между этой подковой и железной дорогой — заштрихованный прямоугольник. Справа извивалась голубая нитка речушки. Приблизившись к подкове, нитка круто поворачивала обратно.

— Придется перейти речушку вброд и обогнуть минное поле. Иначе не подступиться, — сказал Ивашкевич.

— А после?.. — размышлял Кирилл.

— А после только в этот перелесок кинуться, — ткнул Ивашкевич пальцем в зеленое пятно на карте. — Но сначала метров двести по лугу проползти. Да ничего, на лугу кочки. Вроде укрытия, — пожал он плечами: так сказать, и то хорошо… — Кочки там подходящие, я видел их, когда ходил туда с Якубовским.

— Ладно. На месте еще присмотримся. Будем двигаться, — сказал Кирилл. Все поднялись. — Пошли. Ни пуха ни пера, — махнул он рукой Ивашкевичу.

— И вам ни пуха…

В ноль часов двадцать три минуты все должно быть кончено. «Осталось четыре с половиной часа», — посмотрел Кирилл на светящийся циферблат. Он осторожно раздвинул ветви ельника и всматривался в темноту. Но только темноту и видел. Настороженно прислушивался к каждому шороху. Что-то хрустнуло — треснул сучок: шум был не больший, чем от прошмыгнувшей мыши, но казалось — весь лес загудел, и Кирилл, Блинов и Толя Дуник вздрогнули и повернули голову: опасность? Нервы напряжены до предела, и слух воспринимал все, даже неслышное в обычное время. Минута тревожного выжидания кажется слишком долгой. Нельзя же, в самом деле, за минуту столько передумать, столько страху натерпеться.

«Тш-ш-ш…» Донеслось шарканье сапог по гравию — сначала глухо, потом все явственней и явственней. Сомнения не было: по насыпи шли. Шли от бункера в сторону железнодорожной будки. Кирилл зажал в кулаке колкие и шелковистые еловые крылья и, не дыша, вглядывался — должен же он хоть что-нибудь различить! Но он ничего не различил, только слышал, как, поддетая сапогами, со стеклянным звуком катилась галька с насыпи вниз. «Кажется, трое». Шаги постепенно затихали. Кирилл взглянул на яркие стрелки часов, засек время.

Теперь надо высчитывать минуты и ждать.

«Тш-ш-ш!..» Те же шаги но насыпи. Патруль возвращался. Тридцать восемь минут. «Значит, туда и обратно тридцать восемь минут». Где-то на усохшие листья упала шишка. Кирилл обернулся на звук, и под ногами раздался легкий треск. «А, черт! Место же выбрал травянистое, никаких сучьев не было…»

В эту минуту патруль поравнялся с ельником. До Кирилла донесся встревоженный голос.

— Что говорит? — коснулся Кирилл губами уха Алеши Блинова. Тот знал немецкий язык. — Переведи.

— Там кто-то есть, — шепотом перевел Блинов, — я уловил шорох. Там кто-то есть…

Их обнаружили, это ясно…

Кирилл услышал другой голос.

— Что? Быстрее! — торопил он Блинова.

— Курт, тебе всегда кажется, — шептал тот.

Третий заговорил со смехом.

— Если и есть, — переводил Блинов, — то можно поздравить его со скорым путешествием в царство небесное. Под ногами зажгутся спички, как только попробует перебраться сюда. Без паники, Курт.