– Да что ты, ё-моё, попасть не можешь! – рычит командир, качая ручку. – Правый, помоги ему!

Правак отодвигает блистер, высовывается, начинает палить из автомата. Но лиса вдруг исчезает, – она просто растворяется среди камней.

– Эх ты, мазила! – говорит майор Г. – Я тебе её на блюдечке поднёс, ножом можно было заколоть. А ты…

– Жалко стало, – сознается борттехник.

– Да брось ты! Просто скажи, – стрелок хреновый.

Борттехник обиженно молчит. Он достаёт сигарету, закуривает. Вертолёт набирает скорость. Облокотившись локтём левой руки на левое колено, борттехник курит, правой рукой играя снятым с упора пулемётом. Впереди наискосок по дуге мелькает воробей. «Н-на!» – раздражённо говорит борттехник и коротко нажимает на гашетку. Двукратный стук пулемёта – и…

…Брызги крови с пушинками облепляют лобовое стекло!!!

Ошеломлённый этим нечаянным попаданием, борттехник курит, не меняя позы. «Бог есть!», – думает он. Лётчики потрясённо молчат. После долгой паузы майор Г. говорит:

– Вас понял, приношу свои извинения!

Пара летит в Лошкарёвку. На ведущем борту №10 – командир дивизии. Он торопится и периодически нервно просит:

– Прибавьте, прибавьте.

Пара идёт на пределе, на максимальной скорости. Чтобы сэкономить время, ушли от дороги и срезают путь напрямую. Вокруг – пустыня Хаш. Ни одного ориентира. Да они и не нужны экипажу – командир идёт по прямой, строго выдерживая курс. Правак отрешённо смотрит вперёд, борттехник поигрывает пулемётом.

Комдив, сидящий за спиной борттехника, толкает его в плечо, и, когда тот поворачивается, спрашивает:

– Долго ещё?

Борттехник кивает на правака:

– Спросите у штурмана, товарищ генерал.

Генерал толкает правака в плечо:

– Мы где?

Застигнутый врасплох, правак хватает карту, долго вертит её на коленях, смотрит в окно – там единообразная пустыня. Он смотрит в карту, снова в окно, снова в карту, водит по ней пальцем, вопросительно смотрит на командира.

Рассвирепевший комдив протягивает руку к голове правака и срывает с неё шлемофон.

– Я так и знал! – говорит он, глядя на растрёпанные волосы штурмана. – Да разве можно с такой причёской выполнить боевое задание?

Следующий день. Действующие лица – те же, маршрут – противоположный. Привезли комдива в Герат. Сели в аэропорту Герата на площадку за полосой. Подъехали уазик и БТР. «Буду через час», – сказал комдив и уехал. БТР остался для охраны вертолётов.

– Слушай, командир, – сказал правак. – У меня здесь на хлебозаводе знакомые образовались. Могу сейчас сгонять на бэтэре, дрожжей для браги достать, а то и самой браги. Даёшь добро?

Командир посмотрел на часы:

– В полчаса уложишься?

– Да в десять минут. Туда и обратно шеметом!

Правак запрыгнул на броню, и БТР укатил.

Прошло полчаса. Сорок минут, сорок пять. Командир взволнованно ходит возле вертолёта, вглядываясь в сторону, куда убыл правак.

– Убью, если живым вернётся, – бормочет он.

Прошёл час. Комдив, к счастью, запаздывал. Подкатил БТР, бойцы сняли с брони безжизненное тело правого лётчика и занесли его на борт. Судя по густому выхлопу, правака накачали брагой.

– Может мне застрелиться, пока комдив не приехал? – спросил командир. – Или этого козла пристрелить и списать на боевые потери…Мы это животное даже в правую чашку не сможем посадить.

Командир с борттехником положили тело на скамейку в грузовой кабине и примотали лопастным чехлом, чтобы тело не вышло на улицу во время полёта. На секунду очнувшись, правак посмотрел на командира и сказал:

– О, кэп! Пришлось попробовать, чтобы не отравили… Если бы ты знал, какая это гадость! Как мне плохо!

Подъехала машина с комдивом. Командир подбежал, доложил:

– Товарищ генерал, вертолёты к полёту готовы! Но вам лучше перейти на ведомый борт.

– Это ещё почему?

– Правый лётчик, кажется, получил тепловой удар, и плохо себя чувствует.

– Это тот, который нестриженый? Вот поэтому и получил! – сказал довольный комдив. – Ну, где этот больной битл, хочу на него посмотреть.

И комдив, отодвинув командира, идёт к борту №10. Командир бежит сзади и из-за спины комдива корчит борттехнику страшные рожи. Борттехник, метнувшись к бесчувственному праваку, закрывает его своим телом, и склоняется над ним, имитируя первую помощь.

– Ну что тут у вас? – говорит генерал, поднимаясь по стремянке.

В этот момент правака выворачивает. Борттехник успевает отпрыгнуть, и на полу расплескивается красная жижа. Он поворачивается к комдиву (который уже открывает рот в гневном удивлении) и кричит:

– Все назад, у него – краснуха!

Резко пахнет брагой. Но генерал не успевает почувствовать запах – он спрыгивает со стремянки и быстро идет ко второму борту с криком:

– Запускайтесь, вашему товарищу плохо!

В Шинданд борттехник летел на месте правого лётчика. Сам правый лётчик, обмотанный лопастным чехлом, жёлтой мумией лежал в салоне на скамейке.