Почему-то считалось, что техникам незачем тратить своё драгоценное время на пайку, и с этой задачей быстрее и лучше справится бригада прошедших специальный курс паяльщиц. То, что по прихоти кадровиков в паяльщицы попадали дэвушки с руками из, пардон, жопы (не путать с ногами от ушей, увы…) и интеллектом эмбриона мухи-дрозофилы – этого, как водится, не учли.

А ещё у них был магнитофон… Я не знаю, кто из них и, главное, где его купил. Я такие только в фильмах видел, с ними негры по Гарлему гуляют. Он работал с утра и до окончания рабочего дня, работал громко и беспощадно, «восточная» музыка перемежалась абсолютно дебильными «женскими» радиопередачами (типа таких, где к тётке ведущей звонят всякие малахольные слушательницы и жалуются на подлеца мужа/любовника, который ушёл к другой, которая лучше минет делает).

Просьбы сделать потише просто игнорировались, угрозы расхерачить этот агрегат молотком и выдёргивание штепселя из розетки кончились слезами, соплями и грандиозным скандалом, который закатила ихняя прапорщиха нашему начальству…

Одно из достоинств дежурства по отделу – у тебя есть доступ во все помещения в здании. Ночь, дежурный открывает обиталище магнитофона-монстра, аккуратно раскручивает агрегат и… впаивает по резистору последовательно с динамиками. После чего магнитофон скручивается обратно и ставится на место.

На следующий день монстр был тих и смирен, даже на полной громкости он только едва слышно хрипел и шепелявил. Когда прапорщиха принесла мне его «глянуть, чего он того…» я отвинтил крышку, глубокомысленно померял тут и там выключенным вольтметром и заявил:

– Дык чего вы хотели, целыми днями работать в таком режиме? Устал выходной каскад надрываться, коллектор эмиттера в упор не замечает, а индуктивность вообще на ладан дышит.

– А починить можно?

– Да тут и чинить нечего, постоит недельку выключенным, отдохнёт, индуктивность в норму придёт, ёмкости пару фарад поднакопят, и будет как новенький. А пока поставь на полку и не трогай, в розетку не включай, а то совсем помрёт, на помойку выбросишь.

Неделю паяльщицы страдали без аккомпанемента, а потом очередной дежурный опять аккуратно вскрыл прибор и выпаял резисторы. На следующий день я торжественно включил магнитофон и, о чудо, он таки заработал!

– Только не включайте его больше на такую громкость, а то опять испортится, навсегда…

Дискуссия о том, как воевали наши предки, плохо или хорошо в ВОВ – бесконечна.

Однозначно, что если у тебя есть толковый командир, твои шансы выжить неплохи, а с дураком пц всем. Давно уже собутыльник моего дядьки рассказывал как его роту, усиленную «чужими» (человек около 200), бросили затыкать какую-то дыру в нашей обороне в район Кривого Рога. Задача была держать «до последней капли крови» единственную дорогу, которой могли воспользоваться немецкие танки. Танки остановить и умереть – благодать!

Роту пригнали на место, отгрузили чуть не целую «полуторку» противотанковых гранат, сказали, что танков завтра, наверное, придёт много и уехали. Жить им оставалось меньше суток, никаких других противотанковых средств не обеспечили.

Командир осмотрел местность и приказал: «Стыдно, люди к нам в гости из Германии едут, а у нас дорога такая разбитая». «Свихнулся, наверное, от страха» – подумали многие. Командир продолжил: «Всем вытряхнуть всё из вещмешков и за мной.» Рота пошла к ближайшему от дороги холму шлака, с какой-то металлургической фабрики неподалёку. Командир заставил набирать в мешки шлак и нести к насыпи. На саму дорогу шлак сыпался неравномерно, побольше там, где дорога в горочку идёт. «Чтоб им не скользко было», – бубнил командир. Шлакозасып продолжался очень долго, все мешки были изорваны в лохмотья, лопатки сточились до черенков. Засыпали чуть не два километра дороги. Народ злой и усталый, теперь ведь ещё и окапываться полночи. Утром с шлакогор подали сигнал: «Вижу танки».

Сжимая свои почти бесполезные гранаты, солдаты знали, что жизнь закончилась. Наконец танки начали заходить на «благоустроенную» дорогу.

Третий танк колонны потерял гусеницу первым, а через минуту эта эпидемия охватила остальные машины, числом восемь. Стоячий танк, если его не злить, штука не опасная. Не совсем поняв, вас ист дас, немцы угробили и танк-эвакуатор. Пехота у немцев не дурная, вперёд без танков не пойдёт – затор. Нашим на них «за Сталина» нарываться тоже нет резона.

Командир, формально выполнивший боевое задание – остановить танки, посылает гонца найти хоть какое начальство и передать: «Задача выполнена. Потерь нет». Гонец принёс хорошую новость: «Ночью можете уходить, сзади есть оборона. Будет возможность, накроем потом артиллерией».

Секрет командира в его образовании техника по холодной обработке металлов. Никельшлаки – отходы металлургии, страшный абразив, лишь немного уступающий корунду и оксиду алюминия. Никакие пальцы гусениц не выдержат издевательства такой дрянью, и что приятно – гусеница приходит в негодность целиком, забирая с собой большую часть всего привода.

Солнце печёт уже довольно прилично, хотя ещё совсем раннее утро.

42 по Цельсию в пустыне – дело обычное. Пора привал на день делать. Днём, по жаре не шибко-то находишься, да и в задании чётко сказано: «двигаться к объекту скрытно»…

Подаю короткую команду, подкрепляю движением руки. Семеро усталых путников располагаются в тени под прикрытием скалы. Из них двое – в боевое охранение, остальные отдыхают.

С нами есть ещё один путник, восьмой, но он не очень усталый. Это наблюдатель из управления Округа, которого волокут мои архаровцы на импровизированных носилках под видом «раненого». Так по заданию требуется. Нам оно сразу не понравилось, задание это. Нам – это мне и детишкам. Детишки мои, как на подбор, все «деды» третьего года службы. За плечами много чего пройдённого, пережитого. А я, их командир-инструктор, она же и воспитатель, стало быть, мамаша и папаша в одном лице.