— Не могу сказать с точностью, но, думаю, что-нибудь около пятидесяти тысяч.

— Пятьдесят тысяч долларов моих… наших денег? Тунеядцу, который не сеет, не жнёт?!

Она кивнула.

— Кстати, Уильям, у тебя будет только три часа в день. Эти семинары — для аспирантов, которые работают над диссертацией, и перегружать их никто не собирается. А ты не хотел бы получить степень магистра?

— Когда у тебя очередная встреча со Смитом?

— Он приходит сюда в первый понедельник каждого месяца. Он очень пунктуален и всегда звонит в воскресенье. Напомнить, чтобы я зашла в банк снять наличные.

Я потянулся к бару налить себе чего-нибудь покрепче.

— Когда позвонит в следующий раз, позволь мне самому с ним побеседовать.

В воскресенье вечером Генриетта подозвала меня к телефону.

— Ты не обидишься, если я попрошу тебя выйти? — спросил я. — Мне будет неловко отчитывать его в твоём присутствии.

Когда она закрыла за собой дверь, я произнёс в трубку:

— Всё, паразит несчастный, ты получил свою последнюю подачку.

— А ты-то кто будешь?

Я объяснил, как мог:

— Каждый цент, выпархивающий из этого дома, находится у меня под контролем, понял? Ты больше не подпадаешь под нашу благотворительность.

— Ну, в таком разе пусть ваш профессор простится с моим ребёнком.

— Не думаю, что дойдёт до этого. Твоя репутация оставляет желать лучшего, и мы с женой, так же как профессор Генрих с супругой, охотно засвидетельствуем это перед судом.

— Ладно, мистер. Я ещё смогу попортить вам кровь. Ждите неприятностей.

— Ах, как страшно! — Но тут мне пришло в голову, что особь, внезапно лишившаяся двух тысяч ежемесячного довольствия, может повести себя непредсказуемо. Вдруг этому типу вздумается следить за мной? Что, если после исчезновения Генриетты он сумеет сделать самые элементарные выкладки? Шантажисты известны своим чутьём. Что, если он примется за меня? Я, разумеется, платить за его молчание не стану, и тогда он позаботится о том, чтобы у меня и впрямь возникли проблемы. Намекнёт, к примеру, в полиции, что хорошо бы возобновить поиски тела Генриетты, перерыв поглубже окрестности нашей последней стоянки..

Есть только один надёжный способ совладать с шантажистом, будь он действующий или потенциальный.

— Одну минуту, — сказал я. — А у вас разве есть доказательства, что вы настоящий отец ребёнка?

— А как же! Профессор сам видел документы.

— Но я не видел их. Более того, я сомневаюсь, что они у вас есть. Но если всё-таки да, то привезите их сюда в понедельник вечером. — И повесил трубку.

Генриетту я предупредил, что хочу встретиться со Смитом наедине, дабы продолжить начатое вразумление, и она охотно отбыла в университет на лекцию о поверхностной корневой системе секвойи.

Помахав ей с крылечка, я проследил, чтобы слуги разошлись по своим комнатам, и направился в кабинет, к бару. Распечатал конверт с жёлтым порошком Уинклера. Ненадолго задумался, сколько этой мерзости нужно, чтобы наверняка убить человека. Кто его знает! — и живо решил вопрос, растворив всё, что было, в бутылке шотландского виски.

Смит приехал в восемь тридцать. Это был приземистый коренастый тип с необыкновенно длинными руками и таким низким лбом, что брови почти незаметно переходили в волосяной покров головы. Одет он был если не со вкусом, то дорого.

Я закрыл за ним дверь кабинета.

— Будьте добры предъявить доказательства.

Он ощерил жёлтые зубы и, достав из кармана револьвер, помахал им у себя перед носом.

— Это для того, чтобы вам не вздумалось как-нибудь эдак сглупить, — спрятал оружие в карман и протянул мне конверт.

Я внимательно изучил его содержимое. Документы были не в копиях, и очень может быть, что настоящие. Рассматривая на свет справку из родильного дома, я подошёл к бару, отложил её, долил себе в бурбон содовой и, резко вскинув глаза, словно только что вспомнил о присутствии гостя, обнаружил, что он следит за мной с голодным выражением лица.

— Выпьете?

— А что у вас есть?

— Скотч.

— Идёт.

Я щедрой рукой наполнил стакан и подал ему. Залпом его опорожнив, он облизнулся.

— Классная штука!

Что подтвердило меня в моих подозрениях: у людей, предпочитающих чистое виски, отсутствуют вкусовые ощущения. Он протянул мне стакан.

— Как насчёт того, чтобы капнуть сюда ещё немного?

— Охотно. — Его обезьяноподобная внешность напомнила мне о добром старом Джилли Стернсе, и я спросил: