— Подождите, не утруждайте себя! Все равно у меня с собой ничего нет!

Он остановился и медленно обернулся ко мне.

— Где же у вас кассета? — спросил он.

— Там же, где видеокамера, — ответила я.

— Давайте не будем играть в прятки. — Башкиров подошел ко мне вплотную, положил тяжелую руку на плечо и больно сжал его. — Что вы тянете кота за хвост? Хотите, чтобы вас оставили в покое? Говорите сразу — где кассета, где видеокамера. Где у вас все это, черт возьми? — Он уже всерьез начинал терять терпение.

— Все это на квартире у моего друга, — спокойно заявила я. — И вам туда не добраться.

— Ошибаешься, стерва! — с ненавистью прохрипел он, еще сильнее сжимая мое плечо. — Мы доберемся туда гораздо быстрее, чем ты думаешь! У нас есть много способов развязывать языки… Тишков, ну-ка надень на нее наручники!

Они навалились на меня оба — Тишков с Балчугиным, — отыгрываясь за унижение, которому я их подвергла. Заломив мне руки назад, они защелкнули на них наручники. И тут, придав голосу панический оттенок, я выкрикнула:

— Что вы собираетесь делать?

— Увидишь, — зловеще пообещал Башкиров. — Сейчас мы будем задавать тебе вопросы, а ты будешь на них отвечать. А если не ответишь — тебе станет очень-очень больно.

— Вы не имеете права, — неуверенно промямлила я.

— Опять пошел разговор о правах, — раздраженно бросил Башкиров и распорядился: — Ведите ее в подвал!

— Подождите! — крикнула я, задыхаясь.

— В чем дело? — высокомерно покосился на меня Башкиров. — Ты передумала?

— Если я отдам кассету, — с надеждой спросила я, — вы оставите меня в покое?

Башкиров довольно долго рассматривал меня, а потом сказал равнодушным тоном:

— Какой может быть разговор? Я тебе сразу сказал, что нам нужна только кассета. Она у тебя?

— Нет. Я же объяснила, что оставила все в квартире моего друга. Неужели вы думаете, что я приехала сюда просто так? Здесь живет мой хороший знакомый — он и подал мне идею подготовить репортаж о криминальной обстановке в Приозерске…

— Вот как, — протянул Башкиров. — Хороший знакомый, говоришь… Кто он такой?

— Адвокат, — не задумываясь, ответила я. — Он живет на улице Чижевского…

Башкиров мрачно насупился, а потом махнул рукой Балчугину, и они отошли в сторону. Несколько минут они что-то вполголоса обсуждали, а потом вернулись ко мне. Башкиров взял меня бесцеремонно пальцами за подбородок и сказал, глядя прямо в глаза:

— Слушай меня внимательно, девочка. Если ты собираешься водить меня за нос, то пожалеешь об этом очень сильно, запомни!

— Не собираюсь я водить вас за нос, — заявила я. — Но и вы должны сдержать свое слово!

Башкиров усмехнулся.

— Насчет этого можешь не беспокоиться… Хотя лучше бы ты не совала нос в чужие дела… Людям это не нравится, понимаешь?

— Это моя работа, — сказала я с достоинством.

— Может быть, тебе поменять работу? — засмеялся Башкиров и, обернувшись к Балчугину, приказал: — Ведите ее в машину! И не спускайте с нее глаз, чтобы она не выкинула еще какой-нибудь номер.

— А как быть с «Нивой»? — растерянно спросил Тишков.

— Оставим ее здесь, — раздраженно бросил Башкиров. — Ничего с ней не сделается. Заприте только.

— Там моя сумочка, — «вспомнила» я, — нужно обязательно захватить ее, в ней ключи от квартиры.

— Разве твой друг не дома? — подозрительно спросил Башкиров.

— На восемь вечера у меня назначены переговоры с редактором. Я предупредила своего друга, что, если не появлюсь у него до восьми, значит, дело плохо, и пусть он предупредит об этом редактора…

Башкиров инстинктивно посмотрел на наручные часы, а потом в ярости хлестнул меня по лицу. Я успела уклониться от удара, но со скованными руками потеряла равновесие и повалилась в снег.

— Врешь, стерва! — выкрикнул Башкиров, нависая надо мной страшной черной тенью.

Неожиданно его остановил Балчугин, ухватив за рукав куртки.

— Слушай, Башкир, не зарывайся! — понизил он голос. — А если она не врет? Мы теряем время…

Башкиров с ненавистью посмотрел на меня и отошел в сторону, стиснув кулаки.

— Поехали! — бросил он, направляясь к «Волге». — Тишков, захвати ее сумку.

Балчугин поставил меня на ноги и даже отряхнул с моей одежды снег двумя-тремя грубоватыми хлопками.