– Остыньте, парни. Я только лишь усталый путник в поисках ночлега и не хочу неприятностей. Давайте обсудим всё, как цивилизованные люди.

Пока я нёс эту околесицу, мои примирительно вскинутые руки поднимались всё выше, к рукояти закреплённого на спине кинжала, а стайка охотников до лёгкой наживы медленно расходилась, беря меня в кольцо.

Первый из них – жилистый недомерок с арматуриной – попытался сломать мне ногу, но был слишком безыскусен, за что поплатился рассечённой от губы до уха щекой и скорчился у стены, нервно ощупывая свою обновлённую физиономию. Второй подельник – высокий голодранец, вооружённый кастетом, – нанёс размашистый удар, целя мне в висок, и сложился пополам, отведав потрохами сталь клинка.

Авторитет, перехватывая рукоять ножа вспотевшими ладонями и не решаясь напасть, призывно глянул на своего слишком широко улыбающегося сподручного:

– Липкий, ты чё? Помоги давай.

Но тот вместо самоотверженного штурма лишь отполз за угол и сиганул прочь, зажимая рукой распоротую щёку.

– Липкий! Ах ты сука!

Кому было адресовано последнее, сказать трудно – может, Липкому, может, мне, а может, и Господу Богу, так немилосердно подставившему раба своего грешного.

– Ладно, – сделал авторитет шаг назад. – Ладно, – повторил он, будто заклинание, вытирая скользкую от пота ладонь о куртку.

Я двинулся влево, обходя струхнувшего героя так, чтобы тот развернулся спиной к своему бездыханному товарищу, и, выбрав момент, резко шагнул вперёд.

Пытающийся спасти себя организм отпрянул и споткнулся об организм, которому это не удалось. Нож выскользнул из руки, ноги отчаянно замесили грязь в попытке разорвать быстро сокращающуюся дистанцию между беззащитным телом и светящейся в темноте сталью кинжала.

– Всё, хорош-хорош, – затараторил авторитет, продолжая сучить ногами и ёрзать жопой по грязи.

– Вставай, – поднял я его, подцепив жалом клинка за ноздрю.

– Не надо! Я всё расскажу!

– А есть что рассказать?

– Мужик, у меня к тебе тёрок нету. Нам заплатили.

– Продолжай, – припёр я словоохотливого бандита к забору.

– Какой-то стрелок, залётный. Раньше его тут не видел. Подрулил к нам, говорит, мол, работа имеется.

– Дальше.

– А не убьёшь?

– Ты ведь всё ещё жив.

– Э-э… короче, говорит, надо гаврика одного уработать. Высокий, говорит, худой, в капюшоне всегда, и глаза, говорит, жёлтые, будто у собаки. Так и сказал.

– Опиши его.

– Ну, это… наёмник он, сразу видать. Ростом с тебя будет, крепкий такой, рожа кирпичом. Серьёзный мужик. Мне с ним спорить не захотелось. Да и деньги он хорошие пообещал.

– Сколько вас?

– А? Банда-то? С дюжину будет… Было с дюжину, – глянул он на почившего соратника. – Не убивай, братан. Я сейчас же отбой дам на все посты.

– Дашь. Но перед этим мы кое-что сделаем. Хватай-ка своего покойника и тащи вон туда, – указал я на развалины в сотне метров. – Да поживее. А то не ровён час подельник твой калечный с подкреплением прискачет.

Воспылавший рвением авторитет без лишних слов взвалил труп на плечи и трусцой поспешил к означенной цели.

– Сюда бросай, – указал я в угол.

– Ага, – свалил он тело на груду битого кирпича. – Ну, всё? Я пойду?

– Не так быстро. Какие доказательства моей смерти хочет заказчик?

– Голову, – развёл авторитет руками.

– Обрей его, – бросил я своему душегубу засапожник.

– Зачем?

– А сам-то как думаешь? – я снял капюшон. – Чтобы похоже было. И аккуратнее, мне не нужны порезы.

– Понял-понял, – оживился авторитет, смекнув, что шансы на продолжение его аморального существования резко пошли вверх. – Ща всё будет.

– Что за банда-то у вас?

– А? – отвлёкся он на секунду от устранения сальных патл с мёртвой головы. – Содовыми зовёмся. Крышуем тут неподалёку пару кабаков и ночлежку. Не бог весть что, но с голоду не пухнем.

– Ночлежку, говоришь? Там с Ткачом повстречался?

– С кем?

– Твой заказчик.

– А, это да. Мы как раз одного ухаря метелели, на шару переночевать решившего. Ну, и приметил он нас, Ткач этот.

– Всё ещё там живёт?

– Не знаю. Мы забились в кабаке повстречаться, после того, как… ну, ты понял.

– Что за кабак?

– «Самоцвет». Это возле Белого моря.

– Ткач там регулярно столуется?

– Должно быть. На восемь вечера назначил. А может, и подошлёт кого. Я бы так и сделал, чтобы не светиться. И с ночлежки бы съехал сразу.

– Дружище, а ты умнее, чем мне представлялось изначально.

– Я уже гнил бы в земле, будь по-другому, – усмехнулся он.

– Без сомнения.