— Вот-вот, — грустно подтвердила Аня. — Казалось бы — живи и радуйся. Деньги — сколько угодно, шмотки, развлечения… Но все это как-то скучно. Хотя, если подумать, мало кто из моих сверстников мог бы так жить. Представляете, у меня есть даже своя вилла.

— Да ну?

— Точно. На Майорке, — не без гордости сказала Аня. — Мы туда ездили отдыхать каждое лето — я, папа и брат. А теперь…

Тут снова последовала длительная пауза. Аня сидела в задумчивости на моей кровати, теребя пуговицу на шерстяной кофте.

— С братом у тебя тоже все непросто, — подгоняла я ее рассказ.

— Более чем непросто, — подтвердила Аня. — Паша, видите ли, тоже оказался с норовом, да еще покруче, чем я. Мы оба изрядно попортили нервы папе, у него был даже сердечный приступ.

И представляете, ни Паша, ни я даже не пришли к нему тогда в больницу. Папа очень обиделся, хотя виду не подал. Вот так мы и жили.

Паша очень самостоятельный человек, ему нельзя приказывать. А отец пытался построить свои отношения с ним именно так. Вот Паша и плюнул на все, бросил учебу, стал водиться с какими-то подонками. Папа очень тяжело переживал.

Да и со мной Паша всегда вел себя отвратительно. У нас ведь разные матери. Паша — от первого брака, отец развелся с женой давным-давно и никаких отношений с ней не поддерживал.

Разумеется, брат интересовался, но отец строго-настрого запрещал ему даже об этом говорить. Кажется, там было что-то вроде измены… В общем, отец даже слышать о своей первой жене не хотел.

А моя мать попала в жуткую передрягу. Самолет захватили террористы и перестреляли всех заложников. Это было еще в советские времена. Грешно так говорить, но хорошо, что я была тогда совсем маленькой и маму почти не помню — иначе мне было бы очень тяжело.

После смерти моей мамы отец окончательно замкнулся на детях и о новой женитьбе не думал. Он решил посвятить себя нашему воспитанию — и вот что из этого вышло. Я сбежала из дома, Паша водит дружбу с братвой, а сам папа погиб. Такие вот плоды педагогики.

— Ты как-то связываешь смерть отца с вашими семейными проблемами? — осторожно спросила я, стараясь помягче сформулировать вопрос.

— Не знаю, — замотала головой Аня. — Наверняка я ничего не знаю. Просто все сплелось в какой-то клубок, и я не могу разобраться, что к чему, у меня просто голова пухнет, когда я начинаю об этом думать. Мне страшно, Женя, и я не знаю, что будет дальше.

— А что должно быть дальше? — спросила я. — Давай представим себе, что все как-то разрулилось и никто тебя не хочет убивать.

— Трудновато, — иронически улыбнулась Аня. — Но попробовать можно.

— И что тогда получается? — настаивала я. — Как бы ты намеревалась жить дальше?

— В принципе все очень просто, — объяснила Головатова. — Папа написал завещание давным-давно, он нам об этом не раз говорил.

— Так-так, — проговорила я, понимая, что сейчас будет самое интересное. — И что же было написано в этой бумаге?

— Фирма переходит к Паше, — просто ответила Аня. — Папа ведь был ее единоличным владельцем. А деньги и недвижимость — ко мне.

— Что понимается под деньгами и недвижимостью? — уточнила я.

— Счета здесь, счета там, наш дом в городе, особняк в Гааге, впрочем недостроенный, и вилла на Майорке, — перечисляла Аня.

— Господи, так ты теперь миллионерша! — всплеснула я руками.

— В общем, да, — не без удовольствия подтвердила Аня. — Но покамест я под прицелом и ты меня охраняешь. Кстати, если меня все-таки убьют, то я не смогу заплатить тебе гонорар.

— Вот это я как раз прекрасно понимаю, — заверила я Аню.

— Мне бы еще недельку продержаться, — как-то виновато улыбнулась Аня. — А там все будет гораздо проще. И уж во всяком случае, определенней.

— А почему такой срок?

— Мне исполнится восемнадцать, — пояснила Аня. — Завещание отца вступает в силу именно с этого возраста. Покамест я — никто и звать меня никак. Такая вот ирония судьбы получается.

— Подожди-ка, — сосредоточилась я. — Выходит, что через семь дней ты станешь наследницей нехилого состояния. А до тех пор у кого-то есть намерение сделать все, чтобы этого не произошло.

— Выходит, что так.

— Но кто же хочет желать твоей смерти? — спросила я. — У тебя есть опекун?

— Нет, — отрицательно покачала головой Аня. — После смерти отца я предоставлена самой себе. Не знаю, как там с Пашей, вступил ли он уже во владение фирмой или нет, а я — птица вольная.

«Вот только кто-то хочет крылышки тебе подрезать», — подумала я.

— А как ты познакомилась с Машей? — решила я выяснить все до конца.

— О! Это потрясающая история! — произнесла Аня, откидывая со лба прядь. — Можно я еще яблоком угощусь, а то у меня во рту сушь, как в какой-нибудь аравийской пустыне.