– Никто не говорит о продаже или покупке. Я просто пытаюсь компенсировать твои потери. Неравноценно, я понимаю. Но другого предложить не могу. Ильмарисса арн Дортин необходима короне.

Тор не мог больше этого слышать. Встать и выбежать из комнаты было нельзя, но удалось резко переменить тему разговора.

– Ее Величество вызывала тебя на связь, пока ты спал. Просила связаться как придешь в себя.

– Моя мать просила? Не приказывала, а просила? Что-то невероятное. Ладно, сейчас свяжусь.

– Грен полез за пазуху за кристаллом. А Тор сидел, смотрел и думал... После беседы принца с Ее Величеством хорошо бы улизнуть. Пойти, снова обнять Иль, и все ей рассказать, пока они не прибыли в столицу. Грендерн между тем достал амулет и стиснул его в кулаке. В то же мгновение раздался голос императрицы:

– Грен, ты уже не спишь?

– Нет, мама, я проснулся.

– Отлично. Жду вас всех завтра с утра. Твоя Ильмарисса рядом?

– Нет, она перетрудилась, снимая заклятие, и до сих пор спит.

– Жаль, я хотела сказать девочке пару слов. Кстати, Рил утверждает, что она настоящая красотка. Это хорошо, супруга наследника престола не имеет права на невзрачную внешность.

Рил, мама?

– Бан Риалан арн Арсиль, Архимаг, ректор Академии и мой советник по вопросам магии. По-моему, ты его знаешь.

– Естественно, мне ли его не знать. Я не знал только, что ты зовешь его Рилом пубично.

Арринита гневно рявкунула:

– Наглец, как ты разговариваешь с матерью! Так вот, - императрица опять говорила как ни в чем не бывало, - Он говорит, что девочка восхитительно хороша. Конечно, он, как отец, пристрастен, но ты тоже мне что-то такое говорил.

Торрен, слушавший разговор, чуть не упал. Риалан арн Арсиль — отец Иль? Бред какой-то. А как же Абигор арн Дортин? Теперь понятно, почему семья так легко вычеркнула Иль: Абигору она не родная дочь, а ее мать... Наверное была рада избавиться о живом напоминании о своем позоре. Но ректор... Тор, как и многие в столице, знал, что архимаг арн Арсиль уже не первый год является любовником Арриниты, но что он отец Ильмариссы ему и в голову не могло прийти. Получается, пять лет назад Ее Величество внесла имя Иль в список, чтобы угодить своему Рилу. В это можно поверить. Но выдать за своего сына дочь своего любовника, чтобы сделать тому приятное? Это даже для императрицы чересчур. Похоже, Грендерн пришел к такому же выводу.

– Ты хочешь сказать, ректор Академии — отец Иль?

– А что, я тебе не говорила? Но ты же понимаешь, что дело не в этом. Это так, дополнительный бонус. Цветение золотой розы — вот что необходимо нашему престолу!

А вот это уже полный бред. Цветение золотой розы... Это она на глаза Иль намекает? Но какой в этом смысл? Цветение золотой розы... Что-то это напоминает, еще вспомнить бы что. Императрица тем временем продолжала:

– Так что поторопись. Тащи всех сюда, будем разбираться. Надеюсь, ты пока ничего не сказал девочке? Нет? Отлично, я хочу сама ей сообщить.

Принц попрощался с матерью и тут заметил, что Торрен сидит с совершенно обалделым видом.

– Ты слышал? Это решение императрицы. Даже если бы я был против (а я за), это ничего бы не изменило. Мой долг избрать себе невесту до того, как мне стукнет тридцать три. Если я этого не сделаю сам, это сделают за меня. Вернее, уже сделали.

– Я понял. Не могу сказать, что это мне нравится, и уверен, что это не понравится Иль. Мое мнение можно не учитывать.

– Хорошо, что ты это осознаешь. Надо было вчера поставить тебя в известность, тогда утром не пришлось бы лицезреть мою невесту в твоей постели.

– Вот тут, боюсь, ты заблуждаешься. Если на меня можно плюнуть, то не учитывать ее мнение вряд ли удастся. Не знаю, зачем вам золотые розы...

– Узнаешь. А Иль мама уговорит. Как патриотка и верноподданная она не сможет уклониться, - уверенно заявил Грендерн.

Торрен медленно встал с кресла, низко поклонился и двинулся к дверям. Выражение его лица показалось Грену пугающим. Никогда он не видел своего друга таким. Принц попытался вскочить, но с проклятиями упал обратно на кровать. Его штормило, ноги отказывались держать, гоняться за подданными в таком состоянии он не мог. Пришлось действовать вербально:

– Стой, ты куда?

– Не знаю пока. К себе в комнату, наверное.

– Поклянись, что ты не пойдешь сейчас к Ильмариссе.

– Ну нет, в этом я клясться не собираюсь, не хочу быть клятвопреступником. Я должен с ней поговорить.

– Тогда поклянись, что ты только поговоришь, и все.

– Хорошо, клянусь. Я только с ней поговорю, и все.

Дверь хлопнула, и Торрен пулей слетел на первый этаж. Брякнулся на стул в углу трактира, заказал большой жбан пива, положил голову на скрещенные руки и глубоко задумался. Настолько глубоко, что очнулся только тогда, когда ласковые пальцы постучали его по плечу, а теплый грудной голос спросил: