Это был не его ужас – это была последняя атака шама, ставшего дампом. Книжник успел поставить ментальный блок – спасибо Лого, научившего его этому трюку. Без блока человеческий мозг не может противостоять телепатической силе шама – он просто взрывается изнутри, превращаясь в месиво из сгоревших нейронов и запекшейся крови…

Жаждущему Света колдуну не суждено было дотянуться до Книжника. Мелькнула быстрая тень – и горящую фигуру перечеркнул тонкий темный крест. Крест быстро расширился, деформировался – и фигура распалась на четыре части. Горящие обрубки упали на каменный пол, а рядом застыла грозная фигура с пылающим мечом.

– Зигфрид! – выкрикнул Книжник.

Ему показалось, что крикнул: из горла вырвался лишь слабый хрип.

Зигфрид не ответил. Он плавно ушел в сторону, и тут же из темноты донеслись вопли и звон металла: вест оборонялся от наседавших дампов.

– А меня, значит, не признал? – насмешливо прозвучал за спиной тот, первый голос.

Его обладатель всегда вызывал у Книжника странные чувства. Наверно, потому, что этот человек сам напоминал дампа: затянутый в плотную подпаленную кожу, он закрывал лицо плотной тканью и большими круглыми очками-окулярами в медной оправе. Что его отличало от дампов – так это оружие, то самое, что в самую последнюю минуту остановило Крега. Пара баллонов за спиной, от которых к массивной трубе в руках необычного человека тянулся толстый гибкий шланг. Кисти воина были в плотных кожаных перчатках, на конце трубы тлел грозный синеватый огонек.

– Держи свою горелку подальше, – просипел Книжник. – Я от любой искры вспыхну как спичка.

– Это вместо приветствия? – обиделся человек.

– Прости, Чико. Просто теперь я твоего огнемета боюсь еще больше. Наверное, у меня на всю жизнь останется фобия огня.

– Огня и надо бояться! – назидательно сказал Чико, поглаживая трубу огнемета. – Для того и держу эту штуковину – чтобы боялись… А ну, погоди!

Чико метнулся в сторону и отправил тугую струю пламени в толпу вооруженных дампов, сбегавших на платформу по древним замершим эскалаторам. Все подземное пространство огласилось воплями, по станции заметались пылающие факелы. Можно бы пожалеть несчастных – но они настолько упорно искали боли и смерти, что трудно было отказать им в этой небольшой услуге. Чико же никогда не жалел огня для тех, кто угрожал его жизни и жизни его друзей.

– Чико… – слабо позвал Книжник. – Куда ты?

Он дернулся, пытаясь вырваться из тугих пут – и вдруг те ослабли и осыпались. От неожиданности семинарист упал на каменный пол, рядом рухнул металлический столб. Взгляд отметил: металл перерублен наискось одним ударом, как будто и не металл это вовсе, а кусок конской колбасы.

– Зиг?

Парень обернулся, опершись на локоть. Зигфрид был рядом. Встав на одно колено, воин пристально всмотрелся в лицо друга и спросил коротко:

– Жив?

– Не уверен…

– Вест рассмеялся:

– Вот в этом ты весь – «не уверен». Руки-ноги целы? Целы. Остальное приложится.

– Но откуда ты здесь? Ты же ушел со своими… Ты же собирался уводить вестов из города!

– А я передумал. Неужто ты думал, я тебя одного брошу?

Книжник потер лоб: столько всего произошло без участия веста, что даже трудно возразить. Как-никак ни на Железном Кладбище, ни в крепости Ззаргов Зига с ним не было. Правда, от лютой смерти в лапах дампов все равно его спас вест. Вот тут-то точно не поспоришь.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Да девчонка, Молния, направила.

– Она жива? – обрадовался Книжник.

– А что ей сделается, – равнодушно отозвался Зигфрид. – Ну и затеял ты, братец, с этими био. Возни много, толку мало. Я же говорил – ничего не выйдет.

– Я хотя бы попробовал что-то сделать! – огрызнулся Книжник. Вдруг поежился, вспоминая. Вздрогнул. – А Хельга? Где она?

– Да здесь она, с нами, – успокоил его Зигфрид. – Мы ж так до Кремля и не дошли – Чико встретили. А следом – Молнию. Я ее послушал и понял: выручать тебя надо, пока не поздно. И, как видишь, оказался прав.

– Да с чего ты это взял? А вдруг у меня все получилось бы?

– Не получилось бы, – ухмыльнулся Зигфрид, пряча меч в ножны.

– Почему это? – напрягся Книжник. – Чем я хуже тебя?

Это было непривычное и очень неприятное ощущение – он снова ощутил злость на друга. Даже несмотря на то, что тот только что спас ему жизнь. Поймав себя на этом чувстве, семинарист испытал отвращение к самому себе. Неужто у него настолько разрослось самолюбие, гордыня какая-то? Однако почему Зиг считает его ни к чему не годным мальчишкой? Зигфрид, похоже, заметил на лице друга всю эту гамму эмоций, сказал примирительно:

– Да вовсе я так не думаю. Да и что я – Хельга-то сразу поняла, кто ты есть. А женщины – они силу чувствуют, их не обманешь.

– Ты так думаешь? – оживился Книжник.

Даже в голове как-то прояснилось. Он поднялся, как на пружинах, огляделся. К нему возвращалось не просто самообладание – возвращался сам смысл существования. Стало как-то просто и ясно: раз Хельга рядом, в этих опасных местах, значит, есть ради чего жить и сражаться.

Внимательный Зигфрид отметил эту перемену в друге, понимающе усмехнулся.