Шрифт:
Карикатурный облик Пахома зачастую играл ему на руку. Мало кто воспринимал низкорослого кривоногого мужичка с лысой головой всерьёз. Из армейского опыта Пахом знал, что недооценка противника ведёт к поражению. Под маской простачка-недомерка скрывался умный и хитрый противник. В драке Пахом был беспощаден. Он не страдал излишним благородством и редко оставлял противнику шанс на отступление. Те, кто этого не знали, платили кровью. Своей кровью.
Однажды «залётные» [14] москвичи решили «пощипать» Харьковского и, как водится, наехали на банк по всем писаным и не писаным правилам. Чтобы клиент был сговорчивее, москвичи провели акцию устрашения: сожгли гараж вместе с «Мерседесом» Харьковского, и поздно ночью, когда в банке не было никого, кроме охраны, пальнули из гранатомёта в окно его кабинета. Из персонала никто не пострадал, но материальный ущерб был значительным.
14
Залётные (угол. жаргон) – они же гастролёры – группа уголовников, курсирующая по определённому региону или по всей стране с целью совершения преступлений.
Обычно после такой обработки клиент теряет волю к сопротивлению и покорно отдаётся в бандитские руки. Над банком или фирмой утверждается «крыша», которая «доит» клиента до последнего деревянного рубля. Но Харьковский не собирался платить. Он был на своей территории, и не мог допустить, чтобы какие-то «залётные» его «обули» [15] . Банкир вызвал Пахома и предложил ему уладить проблему.
– Возьми людей, сколько надо, делай что хочешь, но чтобы после этой разборки ко мне никто не совался! Понятно?
15
Обули (угол. жаргон) – имеет несколько смысловых значений. «Обуть фраера» – обмануть человека, чего-то непонимающего. В данном контексте понятие «обули» употребляется в смысле вошли обманным путём в бизнес. Закамуфлированная форма рэкета.
– Понятно! – ответил Пахом. – Только люди мне не нужны. Сам справлюсь.
– А что тогда нужно?
– Нужно помещение, желательно за городом, и деньги.
Помещение нашли быстро: Захар Маркович уступил на время свой загородный дом.
Передавая Пахому деньги и ключи от дома, Харьковский пошутил:
– Только блюдей туда не води!
– Именно это я и собираюсь сделать, – серьёзно ответил Пахом.
Утром следующего дня Пахом на работу в банк не приехал. Пахом трудился за городом. Он добросовестно исследовал участок вокруг особняка Харьковского и остался недоволен. Для операции, задуманной им, участок был слишком открытым. Тогда Пахом вышел за ворота и долго смотрел из-под руки вдаль. Потом, приняв какое-то решение, пошёл по дороге, которая вела в город. Примерно через километр Пахом остановился. Ему приглянулась балочка, заросшая густым кустарником. На краю балочки, как на картинке, живописно расположились две берёзки. Пахом даже крякнул от удовольствия.
«Кажется то, что надо!» – решил он и, сойдя с дороги, тщательно исследовал кусты и балку.
Довольный выбранным объектом, Пахом вернулся в коттедж, где провёл ревизию хозяйских запасов. Огромный, похожий на платяной шкаф, холодильник был забит продуктами до отказа. Спиртного в баре было много, даже слишком много.
– Как бы не перепились господа сыщики! – подумал Пахом и решил большую часть бутылок припрятать.
Закончив с делами, Пахом соорудил себе из хозяйских запасов бутерброд, который размерами напоминал «Титаник», и открыл бутылочку светлого пива. Взвесив на руке чудо-бутерброд, Пахом решил, что в еде стоит соблюдать меры безопасности.
«Такой шмат если на ногу уронишь, перелом будет!» – подумал Пахом и с удовольствием впился в бутерброд зубами.
Покончив с едой, он достал старую записную книжку, сохранившуюся у него со времён службы в милиции, и стал названивать в город. Первый звонок Пахом сделал бывшему коллеге, начальнику уголовного розыска майору Кислицину.
– Понимаешь, Костя, наехали на нас по крупному, помощь твоя нужна. Очень нужна! Прямо завтра и нужна! – вещал в рубку Пахом. – Ну, а шеф мой, как говорится, за ценой не постоит!
– Ты приезжай в Управление, заявление напиши, чтобы всё чин-чинарём было, а детали мы с тобой обмозгуем. – согласился Кислицын.
– Еду! Уже еду! – прокричал в трубку бывший мент и пулей вылетел из коттеджа.
В прокуренном кабинете Кислицина было неуютно: на столе, вперемешку с неубранными пепельницами и немытыми чайными чашками, были разбросаны бумаги, на стенах висели фотографии неопознанных трупов и объявленных в розыск бандитов. Вдоль стены располагался продавленный диван, который частенько использовался операми на дежурстве не только как спальное место, но и как брачное ложе. Не один десяток воровок, мошенниц и просто красивых но беспутных растовчанок прошли через этот диван. Единственное, что отличало кабинет Кислицина от кабинета рядовых оперов, так это наличие холодильника.
В холодильник Пахом выгрузил из своего бездонного портфеля бутылку армянского коньяка, пару бутылок водки «Русский стандарт», солидных размеров окорок и три банки консервированной ветчины. На стол, поверх бумаг, гость водрузил большую банку растворимого кофе, пачку галет и целый шмат любимого Кислициным венгерского шпика.
От такого изобилия у Кости Кислицина потекли слюнки.
– Давай кофе попьём и закусим, а о делах после поговорим, – предложил Пахом, поймав голодный взгляд бывшего коллеги.
Они пили кофе и закусывали галетами. Кислицын не удержался и соорудил себе бутерброд из найденного где-то в недрах стола куска зачерствевшего хлеба и солидного ломтя венгерского шпика. К водке и коньяку они не прикасались: Пахом вообще не любил крепкие напитки, предпочитая пиво, а Кислицын стеснялся пить один, поэтому решил отложить выпивку до вечера.
Допив кофе, Пахом смахнул с губ галетные крошки и приступил к изложению своего плана.
– Я всё продумал. Твоим людям и делать ничего не надо. Приедем на «стрелку», место я выбрал хорошее, и пусть сидят себе в кустах, меня страхуют. Разговаривать с бандюками я сам буду, ну, если что-то пойдёт не по плану, так меня прикроют. Всего и делов!