Её расчёт был ясен – она привлекала внимание полиции. Но зачем? Никому не позволено распевать боевые песни мятежников посреди города. Она понимала это и намеренно подставляла себя. Причина могла быть лишь одна: она решила избавиться от опеки русского резидента.

В роскошном зелёном платье, в изумрудном чепце, с цветастым зонтиком от дождя, она шла по тропинке и на весь парк прославляла храбрость южан. Встречные люди таращили на неё глаза, некоторые стучали пальцами по лбу. Она смеялась им в ответ. Какая-то женщина закричала:

– А ну замолкни, шлюха виргинская!

Она весело помахала ей рукой. Старик, сидевший на скамейке, в гневе ударил тростью о землю.

– Я вот сейчас пройдусь по твоей спине палкой, шалава!

Она послала ему воздушный поцелуй. Пусть слушают и смотрят, грязные янки, как умеют за постоять за себя дамы с Юга.

– Мэри! – выкрикнул Чихрадзе, выскакивая на тропинку. – Мэри!

Она обернулась. Глаза её просияли, луч солнца, упав на причёску, заблистал в волосах тысячами искр.

– Давид, – промолвили её губы.

Он побежал ей навстречу. Но на пути его вдруг вырос Катакази. Запыхавшийся взмокший резидент выпростал вперёд руку в предостерегающем жесте.

– Не приближайтесь к этой женщине, Давид Николаевич. Она опасна.

– Прочь с дороги, – проревел гардемарин.

– Заклинаю вас. Не делайте глупостей.

– Глупость делаете вы, вставая у меня на пути.

Константин Гаврилович вытащил пистолет.

– Лучше оставайтесь там, где стоите, – сказал он.

Эта тирада, пропетая девушкой, заставила Катакази криво усмехнуться.

– На что вы рассчитываете, голубушка? Неужто думаете, этот господин поймёт ваши истерические вопли?

– Хей! – раздался незнакомый голос. – Что тут происходит?

По дорожке к ним приближался молодой человек в потёртой синей форме федеральной армии.

– Всё в порядке, юноша, – ответил Константин Гаврилович, пряча револьвер. – Не вмешивайтесь.

– Я слышал пение. Это были вы, мисс?

– Да. Меня заставил петь вот этот жестокий человек, – она показала на Катакази.

– Что ты несёшь, лгунья! – возмутился резидент.

Чихрадзе улучил момент и бросился с кулаками на Константина Гавриловича. В последнее мгновение Катакази уклонился от удара, попытался выхватить пистолет, но гардемарин выбил его из рук. Американец быстро подобрал оружие.

– А ну-ка прекратите. Сейчас я провожу вас всех в полицию…

– Это лишнее, – игриво заметила Мэри. – Полиция сейчас будет здесь.

Она подмигнула солдату и пропела:

– Я бы не советовал вам петь здесь эти песни, – неприязненно сказал солдат. – Они оскорбляют наш слух.

– Но ведь вы сами хотели видеть полицию, – обиделась девушка. – Зачем же тянуть. Вот, кстати, и она.

Действительно, по тропинке быстро шли двое полицейских, ведомых несколькими посетителями парка. Они были настроены весьма решительно.

– Вы так и будете держать нас под прицелом? – тихо полюбопытствовал Катакази у военнослужащего.

Тот неуверенно посмотрел на пистолет и вернул его владельцу. Константин Гаврилович быстро запихнул оружие в кобуру под сюртуком. Чихрадзе метнулся к своей возлюбленной, обнял её, прошептав несколько нежных грузинских слов.

– Нам сообщили, что кто-то из вас распевал здесь враждебные песни, – произнёс один из полицейских, приближаясь.

– Да-да, – раздалось сразу несколько голосов. – Вот эта мисс исполняла песню в честь мятежников.

– Это правда? – спросил полицейский.

Вместо ответа Мэри улыбнулась и выдала ещё один куплет.