К тому времени, когда Габриэль добежала до своей машины, чтобы закрыть окна, дождь уже закончился. Машина стояла вся мокрая, и после недолгих колебаний она решила оставить окна открытыми. На улице была ужасная жара, а её совсем не вдохновляла перспектива ехать вечером домой в сырой от влаги машине.

– Чертова непогода, - пробормотала она по пути назад к музею и поспешила в прозекторскую комнату. Всё уставились на неё, как только она появилась на пороге. Решив, что ей на всех наплевать, Габи подошла к шкафчику, где хранила стерильные перчатки, натянула другую пару и вернулась назад к столу. На этот раз, решительно проигнорировав предательскую дрожь в животе, она взяла скальпель и сделала осторожный надрез вдоль первого слоя... как бы это не называлось. Затем тихонечко потянула за кончик, открыв своему взору новый слой ткани. Перчатки не позволяли ощутить фактуру ткани, но она была очень похожа на тканое полотно. На ум ей сразу же пришло сравнение с папирусом, но, конечно же, растительный мир Южной Америки в те времена, когда была произведена эта ткань, сильно отличался от всего известного ранее. Вне всякого сомнения, какое-то растение подверглось специальной обработке, а затем его волокна переплели вместе, что само по себе уже служило свидетельством весьма развитой цивилизации.

– У них вместо мозгов были опилки.

Габи застыла на месте. Голос был очень знакомым и просто вибрировал от высокомерия. Она медленно подняла голову. Анка стоял прямо перед ней, наполовину выступая из её помощника, у которого на лице застыло то особенное выражение, которое бывает у людей, когда по их ноге ползет какая-нибудь кусачая тварь.

– Такие как ты, не верят ни во что, пока это...
– он запнулся и, казалось, не мог подобрать слов, - не схватит вас за задницу. Люди не меняются.

– А ты, как я посмотрю, уже нахватался местного жаргона, - пробормотала Габи себе под нос.

– Я не плод твоего воображения, - проворчал он.

– Как раз наоборот. А теперь уходи. Я занята.

Когда она взглянула ещё раз, его уже не было. Её затопило чувство облегчения... ровно на две секунды. Большое тёплое тело прижалось к ней сзади, рука легла на живот и медленно заскользила вниз. Глаза Габи расширились, когда она почувствовала, как его ладонь легла на вершину её холмика, а затем его пальцы слегка погладили её между ног.

С трудом сглотнув, Габи откашлялась. Исподтишка двинув назад локтем, она уперлась в... пустоту. Теперь его теплое дыхание ласкало ей ухо.

– Это тоже плод твоего воображения, Лунный Цветок?

– Если ты существуешь на самом деле, то покажи себя.

– Я уже это неоднократно делал.

– Для них!

– С какой целью?

– Тогда они перестанут смотреть на меня, словно на выжившую из ума, которая разговаривает сама с собой!

– И тебя это порадует?

– Не то слово.

– Будь, по-твоему.

Габи подняла голову, чтобы взглянуть на людей, стоявших на противоположной стороне стола. Они, не мигая, уставились на неё или на что-то позади неё. Она видела, как побелели их лица. Наконец почти одновременно все заморгали и обменялись недоуменными взглядами.

– Похоже, они скорее поверят в массовую галлюцинацию, чем в призрака, - поняла Габи.

– Хочешь что-нибудь более драматичное?
– промурлыкал Анка ей в ухо.

– Почему бы и нет?
– ответила Габи легкомысленно, однако её голос предательски дрогнул, испортив весь эффект.

В то же мгновение мумия вздрогнула и села, а затем из неё материализовался Анка, и она с глухим стуком упала назад, как брошенное на пол пальто.

Габи пошатнулась и прижала руку к внезапно заболевшему сердцу. Издав вопль ужаса, женщина и двое мужчин, находившихся в комнате, стремглав бросились к выходу. Анка перерезал им путь к отступлению и застыл в дверях во всем своём царственном великолепии.

– Я Анка! Как вы посмели осквернить мой храм?
– заорал он яростно.
– Я превращу ваши земли в пустыни! Я нашлю мор на ваш скот и выжгу ваши посевы! Ваши члены усохнут, а женщины будут бесплодны!

На несколько секунд все замерли на месте, словно окаменели. Затем разверзся ад, и все начали кричать и бегать по кругу, пытаясь найти выход. Наконец, столкнувшись несколько раз лбами, все дружно развернулись и бросились в самый дальний угол комнаты в поисках укрытия.

Когда Габи, наконец, удалось отвести взгляд от скорчившихся в углу сотрудников музея и гостей, она повернулась и обнаружила Анку, который просто лучился от удовольствия. Он медленно подошел к ней, обнял и с силой прижал к своему телу.

– Теперь ты рада, моё сокровище?
– спросил он самодовольно.

Габи замешкалась с ответом, пытаясь собраться с мыслями.

– Они все чуть в штаны не наложили!
– сказала она с укоризной.

Он повернулся, посмотрел на ютившихся в углу людей и с пренебрежением принюхался.

– Не совсем.

– Это такое выражение!
– отрезала Габи сердито.

Он дерзко усмехнулся.

– Я знаю. Я неплохо освоил и ваш язык, и культуру и нахожу их ужасно интересными.

– Боже мой!
– ахнула Габи, как только до неё начало понемногу доходить, что все действительно видели его и слышали его неповторимую «божественную» речь. Может быть, она не сошла с ума?