– Да?

– Что?
– спросила она растерянно.

– Ты сказала «мой бог»?

Габи сердито посмотрела на него.

– Я не имела в виду тебя.

Он огляделся.

– А другого здесь нет.

– Ты не бог!

Он склонил голову, выражая удивление, но в глазах у него плясали черти.

– Биакцы считали меня богом.

Люди из города, которые построили для него храм?

– Потому что ты заставил их в это поверить.

Он пожал плечами.

– Примитивные создания.

– Господи! Ты не представляешь, что наделал! Теперь они расскажут об этом всем.

– И все будут считать, что они сошли с ума, - отмахнулся он.

– А что, если нет? Что… если им поверят? За тобой по пятам будут гоняться репортеры. Ты понятия не имеешь, каково это. А я знаю.

– Это не имеет значения, - ответил он равнодушно.
– Если они начнут меня раздражать, то я заставлю их пожалеть об этом, - добавил он.

– А как насчет меня?

– Если они начнут и тебя раздражать, ты только скажи, и я заставлю их пожалеть о том дне, когда они родились на свет.

Габи вздрогнула, задумавшись, на что именно он был способен.

– Практически на всё.

– Ты читаешь мои мысли!
– воскликнула она в ужасе, поняв, наконец, что он знал всё, о чем она думала раньше.

– Это красивые мысли, - сказал он ласково.

– Я не приглашала тебя копаться в моей голове, черт возьми!
– сказала Габи, пытаясь оттолкнуть его. Наконец он отпустил её, выражая при этом крайнее недовольство.

– Тебе чертовски трудно угодить, - проворчал он с досадой.

– Мне невозможно угодить!
– отрезала Габи.
– И теперь, когда ты все понял, уходи!

– Маленькая лгунья, - прошелестел его голос у неё в голове. Потом он посмотрел на неё так, что она покраснела и пожалела, что не может залепить ему пощечину. Он скрестил руки на груди, изучая её со смешанным чувством досады и удивления.

– Мне кажется, что ты недостаточно хорошо понимаешь, что я оказал тебе великую честь, выбрав тебя.

– Только не надо заводить опять эту песню с деторождением! Да, я глубоко польщена, но я не могу. Тебе придется одарить своими почестями кого-нибудь ещё.

– Я выбрал тебя, - ответил он неумолимо.

– Пойми, - сказала Габи сердито, - я не могу иметь детей, так что тебе придется поискать в другом месте.

– Это не так.

– Не так что?

– Ты можешь стать матерью.

– Врачи сказали...
– Она замерла на полуслове, вдруг вспомнив, как он говорил той ночью в храме, что даст ей то, что она не может иметь. Но он же не мог иметь в виду это! Даже если предположить, что он мог помочь ей забеременеть, но как он мог узнать, что она так отчаянно хотела ребенка? Ведь она всегда запрещала себе даже думать об этом!

Только если он, конечно, не разгуливал у неё в голове и раньше.

– Ты хочешь сказать, что мой сон в храме был настоящим?

– Ты прекрасно знаешь, что это был не сон.

Габи пыталась вникнуть в разговор, но мысли путались у неё в голове. Чем бы он ни был, а Габи до сих пор не была полностью уверена, что он не привидение, у неё были сомнения по поводу его вменяемости.

– У меня болит голова, - жалобно сказала она.
– Я ничего не понимаю, и я не уверена, что я хочу что-либо понимать. Просто... уйди, пожалуйста.

Он поджал губы, но уже через минуту пожал плечами и, повернувшись, стал с задумчивым видом изучать сгрудившихся в углу людей. Затем направился в их сторону, но на полпути его тело растворилось в воздухе, и в том месте, где он стоял, появился тонкий вибрирующий голубой поток. Поток, словно змея, заскользил от одного тела к другому и вскоре растворился в воздухе.

Первым пришел в себя её помощник, Пол. Обведя растерянным взглядом людей, столпившихся вокруг него, он отошел в сторону. Все остальные выглядели в равной степени ошеломленными и сконфуженными. Люди с любопытством поглядывали друг на друга и, в конце концов, оправившись от замешательства, стали потихоньку разбредаться по комнате.

«Они не помнят, что случилось», - поняла Габи, в течение несколько минут изучая выражение их лиц. Она была уверена, что это к лучшему, но в то же время её стали терзать сомнения, уж не привиделось ли ей всё, что только что произошло.

Откашлявшись, Габи сосредоточила внимание на работе и начала тщательно удалять ткань, которая была пропитана особым веществом, предотвращающим распад останков. Тело под тканью удивительно хорошо сохранились, и всё же было страшно иссохшим. Теперь осталась лишь красивая оболочка, в которой когда-то обитал дух, который, по-видимому, решил высосать из неё все соки.