— А дверь у вас кто выбил? — вопросил бородач, налив себе стакан воды из-под крана.

— Она. — Кристина Владимировна указала на меня пальцем.

Бородач, поднесший было стакан с водой ко рту, опустил руку, вхолостую клацнул челюстями и внимательно посмотрел на меня:

— Правда, что ли, бабуль?

— Правда, сынок, — я покряхтывала и причмокивала губами, как заправская старушка, — ентот.., телохранитель я…

— Дела… — не особенно сильно удивился бородач.

Он допил воду, поставил стакан в раковину, повернулся уходить, но в дверях кухни уже сказал, погрозив пальцем Кристине Владимировне:

— Ты вот что, сестрица… Дверь я, конечно, сейчас починю. Но впредь я тебя и муженька твоего попрошу выяснять отношения где-нибудь на полигоне. Чтоб жертв было поменьше. А покуда ты у меня живешь… В общем, постарайся.

И ушел.

Так это ее брат? О, как неинтересно! Я-то рассчитывала воочию увидеть драму, крушение сердец и ураган чувств. А тут…

Ну, в таком случае нужно поскорее разобраться с кошкинскими стульями и покинуть этот гостеп-риимный дом.

— Так, Крися… — просительным тоном начал было Александр Александрович, но был тут же прерван.

— Опять?! — во весь голос закричала Крися. — Опя-ять! Ты что же, в могилу меня свести хочешь?

Хочешь, да?!

— Не хочу, — глядя в пол, пробурчал Кошкин.

— Не знаю я, где эти стулья твои дурацкие могут быть! — заголосила она. — Я ж тебе документы официальные показывала! С печатями!

— Да верю я, верю, — оправдывался Кошкин, — но, может, они там где-нибудь в запасниках свалены? А? Может, их не успели отвезти?

— Может, и свалены, — плачущим голосом согласилась Кристина Владимировна, — но я-то здесь при чем? Я здесь при чем?

Я посмотрела ей в глаза — не врет. Это опять, если хотите, интуиция. А я этому своему шестому чувству привыкла доверять. Ни разу еще оно меня не подводило.

— Ты бы, Крися, позвонила куда надо… — осторожно попросил жену Кошкин. — Может, там посмотрели бы?..

— Не буду я больше никуда звонить! — Она решительно поднялась со стула, далеко обойдя нас, проследовала к шкафчику, достала оттуда сигареты и, закурив, вернулась на свое место. — И так уже всем там глаза намозолила! Да на какой хрен они сдались тебе, эти стулья чертовы?

— Сдались, значит… — пробормотал совершенно потерянный Александр Александрович, — значит, помочь нам.., мне не хочешь?

— О, боже мой, — выдохнула Кристина Владимировна, — ну за что мне такое?! За что?! — Она снова начала кричать.

Все, по-моему, нам пора. Здесь уже ловить нечего.

Видимо, и Кошкин тоже так подумал. Он положил тряпку в раковину и неловко затоптался на месте. На жену свою он смотрел, как пес на побившего его хозяина.

— Пойдем мы тогда…

Кристина Владимировна молча кивнула, затягиваясь сигаретой. Мы вышли в коридор, где бородач, кряхтя, приколачивал верхнюю петлю. Снятая дверь стояла, прислоненная к стене.

Увидев нас, бородач что-то буркнул себе в густую растительность на лице — видимо, попрощался — и ушел в дальнюю комнату.

Александр Александрович ступил за порог.

— Саша! — раздалось позади нас.

Кошкин обернулся. Я деликатно удалилась на лестничную площадку. Там все равно было прекрасно слышно, что происходит в квартире. И даже видно. Двери-то не было.

— Ты когда теперь еще зайдешь? — не глядя на него, негромко спросила Кристина Владимировна.

Заплаканная и притихшая, она теперь не выглядела такой мегерой.

— Зайду, — неопределенно ответил Кошкин, тоже не глядя на нее.

— Ну, до свидания?

— Ага…

Александр Александрович быстро покинул квартиру и, пробежав мимо меня, загрохотал вниз по лестнице. Тоже попрощавшись, я поковыляла за ним.

На улице уже стемнело. Заваленный руинами былого великолепия двор в сумерках напоминал чащу сказочного леса. Я посмотрела на часы — половина девятого. Скоро ночь.

— Где же нам переночевать-то? — спросила я у Кошкина.

Он остановился у подъезда. Сунул руки в карманы и, глядя вниз, ковырял носком ботинка асфальт.

— Ночевать? — переспросил он. — Подожди, сейчас… Я ее знаю…

— Кого? — не поняла я.

— Да Крисю — кого… Кристину Владимировну Н-да, вот они, прелести семейной жизни. Ничего не понимаю. На этом свете не так уж много вещей, в которых я ничего не понимаю, но сейчас…

Отвернувшись к «сказочной чаще», я наконец закурила. Позади хлопнула дверь подъезда. Я обернулась — Кристина Владимировна, облаченная уже в легкий белый плащик, подошла к Кошкину и взяла его под руку.