Оч-чень забавно будет посмотреть на безумцев, которые попробуют ему помешать».

Когда все немного успокоились, Таффи спросил:

– И что будем делать дальше?

– Не здесь же сидеть, – ответил Ганц, поднимаясь, наконец, с пола, – вернемся в город. Усилитель в лабораторию, а этих гавриков Лэрри передадим, пусть сам с ними разбирается.

Он подошел к Рульфу, сразу попытавшемуся вжаться в стену, встал перед ним, сунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок.

– Очень печально, студент Сондерс. Вынужден констатировать, что вы выбрали не ту сторону забора. Не сочтете за труд представить нам остальных участников этого злосчастного мероприятия?

Рульф еще больше съежился и нервно сглотнул:

– Это Амадеус Лай, а это Кэртон Маунт, – он указал пальцем на лежащих без сознания приятелей, – оба с технического.

– Понятно, рядовой состав, – кивнул Ганц. – А кто за командира?

– Магистр технической магии Деннис Рон, – почти шепотом, с трудом шевеля пересохшими губами, ответил Рульф.

– Магистр Рон? – оживился Таффи. – А я и не узнал… – он подошел к Деннису, посмотрел на него сверху вниз и, не слишком уместно, поздоровался: – Добрый день.

Тот только сверкнул глазами в ответ. Впрочем, говорить он все равно не мог – Арра, хоть и не была магистром, но заклятия накладывала качественно.

А Ганц пристально посмотрел на Рульфа и отстегнул с пояса фляжку. Посмотрел в окошечко, проверяя уровень живительной жидкости, протянул парню:

– На, промочи горло.

Рульф сделал один, жадный глоток, второй… перевел дыхание и вытер губы.

– Спасибо.

Ганц только кивнул, вешая фляжку на пояс и, довольно ехидно, обратился к Пироману:

– Притомился, мой огнедышащий друг? Да так устал от своих фокусов, что и вставать не хочешь? Что, кстати, ты начал такое вытворять со своей занавеской? Почему она вдруг по всей комнате забегала? И зачем?

– Это не я, – слабо прошелестел Пироман, – я, наоборот, изо всех сил держал…

– Подожди, – перебил Ганц, присев рядом на корточки, – помолчи немного. – Он положил ладонь на бледный, влажный лоб и оглянулся: – Джузеппе, подойди-ка сюда. Похоже у парнишки проблемы.

– Что случилось? – естественно, первой около Пиромана оказалась Арра.

– Больше всего похоже на переутомление. Но с чего? Поставить и некоторое время продержать огневую завесу? По-моему, для Пиромана это не сложнее, чем ботинки зашнуровать.

– Я сам удивился. В жизни ничего подобного…

– Помолчи, пожалуйста, – Джузеппе, отодвинув Ганца в сторону, взял Пиромана за запястье, нащупал пульс, – ого!

– Может ему костоломки хлебнуть? – предложила Арра, вопросительно взглянув на Ганца.

Он неуверенно пожал плечами, взялся было за фляжку, но снимать с пояса не стал, решил сначала посоветоваться:

– Ты как считаешь, Джузеппе, можно?

– Что? – поднял голову магистр, сосредоточенно вглядывавшийся в ставшие булавочно-крошечными зрачки Пиромана.

– Я говорю, костоломки ему дать. Как обще укрепляющее средство.

– С ума сошел? У него пульс под двести. Лучше посмотри в своей кошелке что-нибудь успокаивающее. Заодно и лошадей сюда приведешь.

– Угу, – Ганц торопливо направился к выходу. На пороге обернулся, попросил неловко топчущегося на месте Торстена:

– Ты пока свяжи пленных, чтобы нам по второму кругу махаловку не начинать.

– Сейчас, – Таффи вроде даже обрадовался, получив конкретное задание, дернулся в сторону Кэртона, но тут же остановился. – А чем связать? У меня веревки нет. Заклинание обездвиживающее можно наложить?

– Все равно. Главное, чтобы, когда они в себя придут, им никакие идеи дурацкие в голову не пришли. – Ганц вышел за дверь, но тут же вернулся: – И знаешь что, Таффи?

– Что?

– Вот этого амбала, – он указал на Амадеуса, – обмотай своими заклинаниями в два слоя.

Через секунду каблуки Ганца простучали по крыльцу.

– Рульф, – привычно позвал Таффи и тут же осекся. Посмотрел на бывшего помощника с отвращением и отвернулся: – Не надо.

Он тщательно, аккуратно выговаривая слова и следя за артикуляцией, наложил обездвиживающие заклинания на Кэртона и Амадеуса. Потом, творчески подойдя к выполнению указания Ганца, добавил второй слой – замотал Амадеуса в подобранное с пола широкое покрывало. Закончив, покосился на поникшего в своем уголке Рульфа: