Дальше, все с тем же романтическим видом, Ганц поведал, как хитроумная рыжекудрая Марисита услышав под окнами башни голос бесстрашного Гайдена, вызывающего дракона на смертный бой, бросилась на кухню и собственноручно напекла пирожков с начинкой из булавок и битого стекла.

– Этой стряпней милая барышня и предложила подкрепиться своему свирепому стражу, перехватив его уже на пороге, – Ганц заметил сомнение во взгляде Арры (девушка не понаслышке знала, сколько времени нужно для изготовления даже самых простеньких пирожков), и пояснил: – Драконы ведь, в сущности, довольно медлительные существа. И вообще, он спал. Пока проснулся, пока разобрался, что происходит… Марисите времени хватило.

– Разве что спал, – проворчала Арра.

– Разумеется, дракон не мог отказаться от угощения полученного из рук прекрасной пленницы, – продолжил Ганц, – в мгновение ока слизнул все пирожки и вывалился во двор. После чего, сами понимаете, бесстрашному рыцарю Гайдену осталось только отрубить обе драконьи головы и, в соответствии с традицией, попросить руки рыжекудрой Мариситы. Правда, очень красивая баллада?

– Э-э-э… концовка немного… неожиданная, – признался Джузеппе. – Эти пирожки с битым стеклом, не эстетично как-то.

А Пироман спросил подозрительно:

– А где же: «и они жили долго и счастливо»?

– Так разве и так не ясно? Конечно, они жили долго и счастливо… правда, тот парень от которого я в свое время услышал эту историю, по секрету рассказал мне, что когда бесстрашный Гайден привез молодую жену в свой замок, то первым делом замуровал дверь, ведущую на кухню. А обедать, до конца жизни, ездил в трактир, в ближайшую деревню. Трактир, надо сказать, процветал.

– Еще бы, – фыркнула Арра. – А знаешь, Ганц, мне понравилось. Эта рыжекудрая Марисита здорово придумала.

– Я, конечно, не могу сказать, что разбираюсь в легендах, – осторожно заметил Таффи, – но именно эта показалась мне не особенно характерной. Мне кажется, не каждая принцесса умеет печь пирожки… да и необходимый запас булавок и битого стекла не у всех имеется.

– Сразу видно настоящего технаря! – обрадовался Ганц, – обо всех мелочах подумает! Тогда я могу рассказать другую легенду, про принцессу, которая понятия не имела, как печь пирожки. Это будет история о… о златокудрой Романите и благородном рыцаре Доллирансе. Хотите?

– Хотим, – согласился за всех Таффи, – рассказывай.

Эту историю Ганц начал не столь издалека, опустив подробности похищения принцессы и начав сразу с того, как сквозь непогоду пробивался благородный Доллиранс на север, к башне, где под охраной дракона с железной чешуей томилась златокудрая Романита. Девица, в момент появления спасителя, повела себя именно так, как приличествует принцессе: выглянула в окно, полюбовалась немножко на потрясающего копьем всадника и бросила ему алую ленточку из своей косы. После чего, убедившись, что рыцарь ленточку подобрал и повязал у себя на рукаве, послала ему воздушный поцелуй, прижала левую руку к сердцу, громко ахнула и упала в обморок. Все по правилам.

– Три дня и три ночи бился благородный Доллиранс с драконом. Три копья сломал, три меча затупил о железную чешую, три разбитых щита отбросил в сторону и, в конце концов, потерял терпение. Поняв, что общепринятым образом упрямый дракон погибать отказывается, рыцарь, без дальнейших затей, ухватил его за хвост, размахнулся, да и шарахнул о каменную стену его же собственного замка. После чего благородный Доллиранс поднялся в башню, нашел златокудрую Романиту, которая честно пролежала в обмороке все это время, и привел ее в чувство нежным поцелуем. Как, эта легенда лучше?

– А где: «и они жили долго и счастливо»? – снова потребовал Пироман.

– И они жили долго и счастливо, – покладисто добавил Ганц. – А голову дракона благородный Доллиранс повесил на стену в гостиной, над камином: чтобы все соседи про его подвиг знали…

– И все равно, драконы, томящиеся принцессы, рыцари – все это сказки! – упрямо тряхнула косой Арра. – Такие же сказки, как летающие по воздуху люди или говорящие звери!

Совет собрался быстро. Собственно, ничего из ряда вон выходящего не произошло – отдельные люди появлялись в заповедной части Горного Леса с печальной регулярностью, как ни пытались их отвадить. Отваживали способом старинным: незатейливым, но действенным – пугали. Тех, кто приходил из любопытства и всяких безобидных грибников-ягодников, слегка, только чтобы отбить желание еще раз сюда сунуться. Медведь, там, покажется в кустах или волки подберутся поближе, да завоют. А что касается охотников – тут уж извините! Эти получали по полной программе. И не каждому удавалось живым уйти – только тем, кто не успевал сделать ни одного выстрела. В общем, как сформулировал однажды бургомистр: «кто к нам с арбалетом придет, тот от зубов погибнет»!

Да, способы борьбы с нежелательными пришельцами были давно известны и, за многие годы, отработаны, но как это надоело! Почему, спрашивается, уважаемые, занятые делами звери, должны все бросать и заниматься какими-то оболтусами, которым не гулялось около дома – понесло их на чужую территорию!

– Значит, ты говоришь, их трое, – пушистый хомячок Тарсон потер лапки. Несмотря на маленький рост и забавную внешность, он был одним из самых умных и уважаемых членов Правительства. – А может, в фургончике еще кто спрятался?