— Дуже дякую, пани. Правда, мне б чего погорячей…

— А я и самогонку принесла. Вот, Серко, возьми. — Она протянула казаку пузатую бутылку.

— Ось дякую, пани. Ись прийди Страшный суд, Богу за вас молыти буду.

— Ладно, я пойду. А ты, Серко, карауль.

— Добре, пани!

Женщина повернулась и вновь двинулась по направлению к хате. Казак проводил ее благодарным взглядом, потом вздохнул, вынул зубами пробку из бутылки и, собравшись с духом, отхлебнул пару глотков.

— Добре… — повторил он и ткнулся носом в рукав.

Вскоре в ночи раздался его негромкий, сиплый храп.

И снова по белой стене хаты скользнула тень. Тонкие пальцы вынули из черного мундира часового ключ. Тихо брякнул тяжелый замок, дверь сарая приоткрылась.

— Эй! — тихо окликнула женщина. — Эй, вы!

— Что такое? — раздался из черноты сарая заспанный голос.

— Ради бога, тише. Выходите. Дверь открыта.

Послышался легкий шум. В дверном проеме показалась большая, взлохмаченная голова Пирогова. Он удивленно посмотрел на женщину, затем перевел взгляд на спящего казака и спросил:

— Что с ним?

— Он спит, — ответила женщина. — Я дала ему снотворного. Выходите.

Пленники вышли на улицу. Неуверенно огляделись.

— Забор слева, — сказала женщина. — За ним поле, а дальше лес. В лес они за вами не пойдут.

Артист шагнул к спящему казаку, быстро склонился и вынул у него из-за пояса револьвер.

— Могу я узнать, как зовут нашу спасительницу? — спросил Пирогов.

Немного поколебавшись, женщина тихо ответила:

— Галина Андреевна.

— Галина, — блаженным голосом повторил Пирогов. — Сударыня, если когда-нибудь судьба снова сведет нас с вами, клянусь честью, я…

Артист тронул его за плечо:

— Кончайте трепаться. Надо идти.

— Жаль, что мы не встретились при более благоприятных обстоятельствах, — прочувствованно сказал женщине Пирогов. — Позвольте хотя бы поцеловать вашу ручку. На прощание.

Пирогов по-медвежьи неуклюже склонился над женщиной, сгреб ее ладонь в свою пятерню и прижал к губам. Спящий казак заворочался во сне, и женщина пугливо отдернула руку.

— Идите, — сказала она. — До рассвета вас не хватятся. И умоляю вас, не попадайтесь больше Нестору. Второй раз он вас не упустит, уж будьте уверены. Да, и вот еще — возьмите.

Женщина ткнула в руки Пирогову узелок.

— Здесь немного еды. Картошка, сало, хлеб — все, что смогла собрать.

— О, мадам, если б вы знали, как я…

— Пора! — нетерпеливо прервал его излияния артист.

Казак снова тревожно застонал во сне.

— Идите с богом! — Женщина коротко перекрестила беглецов, повернулась и быстро зашагала к хате. Пирогов проводил ее печальным взглядом. Потом вздохнул и заспешил за товарищами. Несколько секунд спустя три тени перелезли через плетень и растворились во тьме.

Полуденное солнце светило и грело еще вполне по-летнему. В пожухлой траве стрекотали кузнечики.

Алеша Берсенев открыл глаза, зевнул и приподнялся на локте. Несколько секунд он растерянно смотрел по сторонам, явно не понимая, где он и как сюда попал. Затем взгляд его прояснился, и он улыбнулся. Небо над оврагом было голубым и свежим, словно его только что вымыли. Алеша сел, протер глаза кулаками, посмотрел на артиста, грудь которого равномерно вздымалась, а лицо было прикрыто шляпой. Затем перевел взгляд на широкую спину Пирогова. Тот сидел на примятой траве и, задрав голову, смотрел на голубое небо.

— Пирогов! — окликнул его Алеша. — Вы что же это, совсем не спали?

Широкая спина слегка шевельнулась. Потом раздался вздох и печальный голос произнес:

— Какая женщина…

— Вы это о нашей спасительнице? — уточнил Алеша.

— О ней. Встретил бы такую в былое время — повел бы к венцу не раздумывая.

— А если бы она с вами не пошла?

Пирогов слегка повернул голову, покосился на Алешу и недоуменно спросил:

— Как это?

Алеша махнул рукой. Затем протянул руку к платку и развязал узелок.

— Держите. — Он бросил вареную картофелину Пирогову.

— Благодарю.

Как только запахло копченым салом, артист вдруг слегка пошевелился и втянул ноздрями воздух. Потом поднял руку и приподнял шляпу.

— А вот и наш молчаливый итальянец проснулся, — с усмешкой приветствовал его пробуждение Пирогов. — Присоединяйтесь к нам, господин Браккато. Говядину по-флорентийски вам предложить не могу, но украинское сало ничем не хуже. Особенно если учитывать обстановку.

Артист сел, потянулся, затем взял из узелка картофелину и принялся неторопливо ее очищать.