– Почему?

Она сложила бумаги, спрятала их в сумку и только потом ответила. Когда она подняла глаза, то выглядела снова безмятежной и уверенной в себе, от ярости не осталось и следа.

– Прошу меня извинить, – сказала она. – Глупо было так злиться. Есть у меня плохая привычка принимать свои желания за реальность. Слабость избалованного ребенка.

– Забудем об этом, – согласился Мартен с такой же показной искренностью.

– Это дело интересует меня потому, что в нем есть все элементы захватывающей истории. А если убийца – женщина, все выглядит еще более многообещающим. Поэтому я и спрашивала, уверены ли вы в женском следе.

– Понимаю, – ответил Мартен. – И буду в вашем полном распоряжении, как только дело прояснится, а убийцу арестуют. Будь он мужчиной или женщиной.

Она поднялась и протянула ему руку:

– До свиданья, месье. Была счастлива с вами познакомиться.

И ушла, шурша шелком, в облаке духов.

Вопреки своему обещанию, счет она не оплатила, меланхолично констатировал Мартен. Впрочем, стоит признать, он и не дал ей ничего за эти гипотетические деньги.

Мартен доел горячее и заказал кофе, обдумывая странную встречу.

Пройдя по улице несколько сот метров, она резко остановилась, почувствовав, что задыхается от волнения. Она была в ярости на саму себя. Ночь лишила ее сил. Усталость спровоцировала ужасную ошибку в оценке ситуации. Нельзя было встречаться с этим комиссаром. Она забыла, что не все мужчины похожи на обслугу председателя.

Этот опер совсем другой. Не паркетный политик, а земной человек дела. Ему знакомо насилие, он навидался его во всех проявлениях, и сам совершал, и был его жертвой, и, похоже, совершенно не интересуется продвижением по службе.

Ей не понравилось, как он смотрел на нее. Сначала его взгляд был внимательным, восприимчивым к ее шарму, почти дружественным. Он видел в ней женщину, и эта женщина ему нравилась. Но после проявленной ею неловкой настойчивости его лицо замкнулось. Елаза стали глазами сыщика, оценивающего подозреваемого. Всего один шаг – и его недоверие вылилось бы в вопросы.

А если бы он начал догадываться, какими могут быть ответы… У него есть возможность разузнать о ней, подвергнуть ее опасности. Документы, добытые вчера ночью, защитят ее от таких, как Царь-Ворон, но над людьми, подобными Мартену, они никакой власти не имеют. Этого допустить нельзя. Мартен представляет угрозу. Он не должен оставаться в живых. Она будет действовать, и как можно быстрее.

Она повернула обратно.

Четверг, час дня

В то самое время, когда Мартен встречался с Магдаленой Пети в элегантном ресторане – чайном салоне седьмого округа, Жерар Дюпюи, 58-летний холостяк, бывший дивизионный комиссар, бывший офицер разведки, бывший директор охранного агентства, бывший казначей правой партии, бывший руководящий работник Союза ради прогресса и бывший шантажист на службе председателя этой партии, действовавший исключительно в собственных интересах под псевдонимом Эмерик Танги-Фрост, был найден личной секретаршей абсолютно голым и мертвым, со связанными руками и ногами, плавающим в луже крови на мраморном полу гостиной собственного особняка в западном пригороде Парижа.

Первый осмотр показал, что смерть наступила примерно двенадцать часов назад.

Перед смертью его подвергли пыткам. Многочисленные, главным образом поверхностные раны покрывали тело от ступней до лица. Изогнутые, треугольные, кривые, остроугольные, крестообразные и даже кольцевые разрезы. Симфония, достойная сада пыток. Поскольку он был мужчиной крепким, ему пришлось потерять две трети крови, чтобы сердце наконец-то отказало.

По лицу и груди была разлита сперма. Первые исследования показали, что ни во рту, ни в заднем проходе спермы нет. Убийца ограничился семяизвержением на тело жертвы.

Билье распорядилась увеличить сделанные ее сотрудниками снимки ран, и прикрепила их к стене, воссоздав нечто вроде мрачной мозаичной картины, выполненной на человеческом теле.

Она извлекла из дела фотографии истерзанной сестры Жюли Родез и прикрепила их на свободный кусок стены. Этих фотографий было меньше, потому что женщине нанесли меньше ран. Тем не менее результат соответствовал ее ожиданиям.

Она позвонила Ландовски.

Ландовски и Жаннетта изучали плоды усилий Билье.

– Одинаковый тип ранений у обеих жертв. Вы это хотели нам продемонстрировать? – спросила в конце концов Ландовски.

– Не просто “одинаковый тип”, – уточнила Жаннетта. – Некоторые из них абсолютно идентичны.

– Зато другие сильно отличаются, – не согласилась Ландовски. – Можно расценивать и как случайность, разве нет?

– Это вряд ли, – возразила Билье. – Посмотрите на два пореза на левом боку каждого из двух тел. Я привела фотографии к одному масштабу. Они идеально совпадают. То же относится к двум ранам на груди и еще к двум – на передней части бедер. Раны похожи друг на друга, как буква, дважды написанная одной и той же рукой. Только тут скальпель вместо карандаша.