– Да и что ему тут делать? Здесь, чай, народ не грабят. А? – добродушно расхохотался Путилин.

– Помилуйте-с, как можно. Здесь игра благородная, обмана не бывает.

– А только я думаю, что игра-то у вас мелкая, игрочишки, поди, вы все больше, а не игроки. Вот у нас, в Иркутске, игроки настоящие, крупные. Я, признаться, мелкой-то игры не обожаю.

– Бывает и у нас игра на сотни тысяч, – усмехнулся содержатель игорного притона.

– Ого! Это вот по-нашему! – крякнул «золотопромышленник» – Путилин. – Ну-с, свиту мою дозволь тебе представить: это вот главноуправляющий мой, а это – ха-ха-ха – милый человек, пан Выбрановский. Обязательный человек, все чудеса столичные показывает мне.

Во все время этого разговора с нас не спускал глаз «великий» шулер Прженецкий. Очевидно, он жадно ловил каждое слово сибирского миллионера и лицо его принимало все более и более довольное, радостное выражение.

– Может, хорошего игрочка подберешь, господин Гилевич? – продолжал Путилин. – Любопытно поглядеть, как играют у вас в Питере.

Оригинальная внешность Путилина, «нового» посетителя, его грубый раскатистый смех, его толстенная золотая цепь и, наконец, то обстоятельство, что его сопровождает свита, – все это невольно возбудило любопытство у постоянных аборигенов сего тайного игорного притона.

На нас глядели игроки и игрицы со всех столов, на секунду-другую забыв про карты.

– Кто это такой?

– Не знаю. В первый раз вижу.

– Экое сытое животное! – с досадой и завистью прошептал один проигравшийся офицер другому.

Особенно волновались дамы. Они хищно оглядывали фигуру сибирского миллионера, очаровательно улыбались накрашенными губами.

Да, наше появление произвело известную сенсацию в тайном капище бога Ваала.

– Ну, милый человек, столик бы нам… Да нельзя ли горло холоденьким промочить? – обратился Путилин к старому еврею.

Гилевич суетился.

– Сейчас, сейчас, уважаемый господин Рухлов. Все будет устроено. А пока позвольте представить вам нашего почетного, знатного, богатого гостя-посетителя графа Конрада Тышкевича. – И тихо, вкрадчиво, льстиво добавил: – Такому знаменитому гостю, как вы, господин Рухлов, и партнеров надо подбирать под масть, хе-хе-хе, под пару.

– Это ты правильно! – самодовольно хлопнул себя по животу сибирский миллионер– Путилин.

Перед ним несколько высокомерно, но вместе с тем и предупредительно-любезно стоял, слегка склонив голову, «граф Тышкевич».

– Граф Конрад Тышкевич.

– А я-с, ваше сиятельство, Рухлов. Рухлов Степан Федулыч, сибирский золотопромышленник.

Оба обменялись рукопожатиями.

– Считаю за удовольствие сделать знакомство с вами, – учтиво произнес «граф» польским оборотом речи.

Концы губ Путилина дрогнули от еле заметной усмешки.

– Весьма-с польщен и я! – ответил гениальный сыщик.

Путилин представил и меня.

Польский магнат осчастливил меня благосклонным взором.

– Приятно-с.

– Господа, все готово. Если угодно, можете приступить к игре, – низко склонился старый еврей.

– Что же, побалуемся! – крякнул Путилин. – А, граф? Идет?

– С величайшим удовольствием. А кто же еще играть будет?

– Вы, я, мой управляющий. А его, кстати, – ха-ха-ха! – надо бы пощипать! Скуп ты больно, Иван Николаевич! Порастряси, порастряси десяточек тысченок, не убудет! А то неравно еще мой прииск у меня же купишь!

«Граф Тышкевич» уже гораздо приветливее и нежнее поглядел на меня.

– А еще кто? – спросил великий шулер.

– Да вот милый сей пан Выбрановский. Он поменьше, мы побольше подсыпим! А заодно, пан, ты уж помоги мне играть и насчет, значит, денежных расчетов имей за меня наблюдение. Не люблю я, признаться, этой путолки! У меня в Иркутске, при моей особе всегда состоит адъютант, когда я играю, ха-ха-ха!

Громовой хохот сибирского миллионера опять заставил вздрогнуть многих игроков.

– Эк, как его пробирает! – раздался откуда-то недовольный возглас.

– Во что?

– Это играть-то будем?

– Да-с, monsieur Рухлов, – ответил польский магнат.

– А по мне все едино, лишь бы весело было. Что ж, из уважения к Польше и к вам, ваше сиятельство, может, перекинемся в банк?

– Отлично, отлично, – потер руки «граф».

Путилин сел напротив него, я – против Статковского.

– Ну что, трусишь, Иван Николаевич? – обратился ко мне Путилин. У меня чуть не сорвалось с уст: «Иван Дмитриевич!» Великий Боже, что наделал бы я! А трусить я действительно трусил: парик мой, положительно, не давал мне покоя.