– Нет. Уходите, быстро. Я не хочу причинять вам зла.

– Ты бредишь.

– Нет!
– Закричала я, отталкивая от себя чужие руки.
– Уходите! Быстро! Я опасна.

– Милая моя, все будет хорошо.

– Эдвард пожалуйста, уходи. Оставь меня. Мне плохо. Никому нельзя находиться рядом с раненым....

Вампиром.

Сил что бы сказать последнее слово у меня не хватило. Глаза закрылись, и мир исчез.

Глава 19. Тайна. Разбор полетов.

Продираясь сквозь мутную пелену снов и воспоминаний, я начала приходить в себя. Все тело мерзко ныло, как будто я не меньше суток проспала в скукоженном состоянии на мешке сушеного гороха.

В отличие от моих ожиданий привилегированное место гороха занимал достаточно удобный диван. Кто-то снял горячую тряпку с моего лба и дотронулся до него такой же теплой рукой.

– И что ты ожидаешь там почувствовать?
– Ухмыльнулась я.

– Пытаюсь понять, спал ли жар.
– Устало ответил Эдвард, убирая со лба прилипшие волоски.
– Как ты себя чувствуешь?

– Разбитой. И голодной.
– Открыв, наконец, глаза, я посмотрела на его спокойное лицо, которое под моим взглядом тронула улыбка.
– Сколько я была в отключке?

– Почти два часа.

– И все? Мне показалось, что не меньше суток.

– Твой организм действительно очень быстро восстанавливается.

– А где все? Неужто за два часа я успела всех сожрать?
– Попыталась пошутить я, принимая сидячее положение. На том месте, где я только что лежала, светлый диван покрылся лесной грязью.
– У! Эсми расстроится.

– Ты боялась, что нападешь на одно из нас?
– Догадался Эдвард.
– Не волнуйся, ты была умничкой и никого кроме меня не трогала. Остальные просто пошли погулять, пока ты не проснешься по настоящему.
– Засмеялся парень, потирая предплечье своей правой руки.

– Что произошло?

– Мы очень испугались. Тебя знобило, поднялась высокая температура. Отец съезди в больницу, и вколол тебе двойную дозу противоядия. Ты вообще ни как на это не отреагировала. Просто пластом лежала. Но через двадцать минут жар стал спадать и когда я в очередной раз менял компресс схватила меня за руку. В начале глаза были черные мутные, но взгляд быстро прояснился, ты всхлипнула и снова потеряла сознание.

– О! Боги!
– Застонала я, опуская голову на руки, одна из которых оказалась забинтована.
– Почему ты не оставил меня там?

– Ничего страшного не произошло. А оставлять тебя одну я бы все равно не стал. Не трогай повязку.
– Остановил он мою попутку развязать бинт.
– Карлайл положил мазь, которая должна вытянуть остатки яда.

– Там его уже нет. И ранки тоже больше нет.
– Уверенно отозвалась я.
– Как только кровь вывела весь яд, царапина мгновенно затянулась. Если бы не эта пропитка, то она бы исчезла через секунду после того, как я вытащила цепку.

Парень с профессиональностью врача развязал повязку. Как я и говорила, ладонь была абсолютно ровной, а на размазанной по марлевой салфетке мазе, виднелось несколько темно-коричневых крупинок. Наверное, капли крови вперемешку с ядом. Едкий запах мази неприятно щекотал нос, мешая точно определить происхождение этих крупинок.

– Чисто.
– Заключил Эдвард, проведя по моей ладони, после чего обошел диван и аккуратно оторвал от моей шеи другую, крепившуюся пластырем марлевую салфетку.
– Тут тоже чисто.

– Я же сказала.
– Победно улыбнулась я.

– Значит здорова?

– Почти, пить только очень хочется. И есть, похоже, тоже. А то, что-то я очень слабая.

Улыбнувшись в ответ, мой "жених" пошел на кухню и загремел посудой. Я же, слегка покачиваясь, поднялась с дивана, смела с него всю грязь, после чего, выйдя на крыльцо, отряхнула джинсы и блузку.

– Ещё не всё.
– Изрек вышедший за мной парень, и вроде как, решив отряхнуть какие-то остатки грязи, неожиданно сильно ударил по пятой точке.

– Эй!
– Отскочила я, потирая ушибленное место.
– Больно же!

– Но не смертельно.
– И не подумал извиняться он, как будто даже не заметив, что только что сделал.
– Пошли в дом, я сделал тебя чай и бутерброды. Если хочешь, могу дожарить шашлык.

– Ой. Нет. Не надо шашлыка.
– Скривилась я.
– У меня ещё последний аукается.

Ела я в полной тишине, Эдвард сидел напротив и внимательно изучал мое лицо. От его пристального взгляда становилось как-то не по себе.