В итоге нас под усиленной охраной, во главе которой появился человек в звании полковника милиции, провели в общий зал и под запись на видеокамеру осуществили некоторое подобие досмотра, в том числе и путем просматривания имеющихся у нас документов по делу. Правда, те материалы, которые мы готовили исключительно для конфиденциального обсуждения с клиентами, удалось, по счастью, пронести беспрепятственно.

В связи с этим скандалом я сделал два интересных наблюдения, имеющих самое непосредственное отношение к рассматриваемой теме.

Во-первых, еще у стоек регистрации мне бросилась в глаза выглядящая как новенькая капитанская форма обоих сотрудников. После нашего задержания сомнения в ведомственной принадлежности этих «капитанов» усилились, когда после того, как я потребовал предъявить документы, один из них представил мне удостоверение оперуполномоченного оперативно-разыскного бюро Управления внутренних дел на транспорте. Носившему долгие годы милицейские погоны человеку хорошо известно, как одевается на службе настоящий оперативник и как он не любит облачаться в форменную одежду, которая, кстати, при специфике его работы только мешает. Ну а уж совсем мои сомнения рассеялись после того, как вскоре я прочитал в газете, что в аэропорту Шереметьево был не допущен на рейс по причине сомнения в подлинности его авиабилетов Гарри Каспаров, собиравшийся вылететь в Санкт-Петербург на проводимое правозащитниками мероприятие. И бдительность в этом случае проявил тот самый «капитан милиции» по фамилии, помнится, Адамов, предъявлявший мне в Домодедове свое удостоверение. Бывают же такие совпадения!

А второе наблюдение связано с концовкой этой некрасивой истории. Когда мы, вместе с примкнувшей к нам Каринной Москаленко, поднялись по трапу задержанного с вылетом самолета, оказалось, что в том же направлении на нем летят и следователи по нашему делу. Только их было примерно половина в той группе, которая вместе со знакомыми нам лицами занимала часть самолета. Нетрудно было догадаться, что остальные – это те самые «специально обученные люди», кому поручено на месте заниматься оперативным сопровождением расследования.

Остается, наверное, только добавить, что этот случай получил широкую огласку. О нем было сразу же доложено Элле Памфиловой, в то время являвшейся главой Совета при президенте по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Очень оперативно среагировала пресса. А вскоре свое заявление сделала Международная комиссия юристов (МКЮ). Генеральный секретарь МКЮ Николас Хоуэн назвал действия российских правоохранительных органов в отношении адвокатов Ходорковского и Лебедева неприемлемыми и нарушающими Европейскую конвенцию по правам человека и Основные положения ООН о роли адвокатов. «На правительствах лежит обязанность обеспечивать адвокатам возможность исполнять все их профессиональные обязанности без препятствий и запугивания, включая возможность свободно передвигаться, чтобы консультировать своего клиента», – было отмечено в заявлении.

По понятным причинам говорить о том, насколько результативно было оперативное сопровождение расследований и судебных разбирательств в отношении Ходорковского и Лебедева, сложно. Есть основания полагать, что, к примеру, «наезд» на проверявшую не один год нефтяную компанию «ЮКОС» аудиторскую организацию «Прайсвотерхаус Купере» явился следствием именно такого сопровождения. Когда в феврале 2007 года было вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемых Ходорковского и Лебедева по второму делу, где говорилось о хищениях всей добытой ЮКОСом в 1998–2003 годах нефти, защита – как на своих внутренних совещаниях, так и в СИЗО в условиях «конфиденциальности» – обсуждала, что одним из наших серьезных контрдоводов должен стать факт ежегодного аудирования компании такой всемирно известной организацией, как «Прайсвотерхаус Купере», никогда не выявлявшей каких-либо существенных нарушений, а тем более якобы имевших место крупномасштабных хищений. Итогом стало беспрецедентное давление на аудитора сразу со стороны нескольких государственных ведомств – Федеральной налоговой службы, прокурорского и милицейского следствия, что в результате привело в июне 2007 года к отзыву ранее выдававшихся положительных аудиторских заключений.

Правда, не всегда бойцам невидимого фронта сопутствовала удача. Несмотря на их оперативные усилия, многие преследуемые сотрудники ЮКОСа смогли выехать за пределы Российской Федерации и оказаться под защитой иностранных судов, отказавших в их выдаче. И никакие средства технического контроля здесь не помогли.

В одном из подобных случаев некий фигурант «дела ЮКОСа», побывав на допросах и поняв, к чему все идет, решил более не проводить опасных экспериментов со своей биографией и уклонился от дальнейших встреч со следователями. Активные розыскные действия не заставили себя ждать, следственно-оперативная группа явилась с обыском на квартиру к девушке, помощнице скрывшегося товарища, с целью отыскать его там. Однако профессиональных слушателей чужих разговоров постигло горькое разочарование, поскольку пред ними предстал проживавший в той же квартире вместе с указанной девушкой тезка разыскиваемого, с которым она регулярно разговаривала по телефону, естественно, называя по имени. А сам будущий заочно обвиняемый к тому моменту уже находился очень далеко.

В завершение данного раздела могу сказать, что у защитников нет и не было ни малейших сомнений в том, что плотный контроль за Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым со стороны спецслужб ни на минуту не ослабевал и в местах отбывания наказания. Так, например, когда в июле 2011 года Вельский суд Архангельской области отказывал Лебедеву в условно-досрочном освобождении, один из журналистов обнаружил рядом с участвовавшим в деле прокурором сотрудника ФСБ, который, надо полагать, не только выполнял там свои прямые служебные обязанности, но и, согласно публикации газеты, после заседания давал разъяснения интересующейся прессе («Коммерсантъ», 28 июля 2011 г.). Такую просветительскую миссию можно только приветствовать. Но она, как и вся иная деятельность специальных служб, должна соответствовать требованиям законодательства.

Вероятно, кто-то обратил внимание на фрагмент переписки между писателем Г. Чхартишвили (Б. Акуниным) и М. Ходорковским, где последним в связи с упоминанием десятков людей, кто, находясь под сильнейшим давлением, не пошел против совести, сказано следующее: «К слову, среди них были и сотрудники прокуратуры, которые отказались врать по приказу своего начальства (не знаю, стоит ли напоминать сейчас их фамилии). Мы все-таки живем в другой стране. Да, сволочей еще хватает, но граждан, настоящих граждан уже больше, и идет дальнейший процесс превращения толпы в сообщество граждан».