— Ляг отдохни, если хочешь, — предложил проводник. — Полка свободна.

Селезнев решил воспользоваться советом и развалился на полужесткой лежанке. Но не заснул, а стал прикидывать план действий.

Итак, первый этап благополучно завершен. Он находится в одном поезде с жертвой и даже знает, в каком купе она едет. Правда, лично ее он не видел, но уверен, что две девушки едут вместе. Раз уж в Прибрежноморске они были вдвоем постоянно — и в пансионате, и в больнице, и в поезд сели вместе, — то и здесь должны быть неразлучны.

Нападение лучше всего совершить ночью, когда все будут спать. Но каким образом? Ворваться нахально в купе? Пожалуй, такой номер не пройдет. В купе могут ехать еще двое. Могут помешать осуществить задуманное. Еще и под пулю подлезут, чего доброго. А лишние жертвы нам ни к чему. Подождать, пока девушки пойдут в туалет? Услугами этого заведения они воспользуются вечером, и не они одни. Наверняка образуется целая очередь, в основном состоящая из детей и женщин. Именно они запираются изнутри и подолгу сидят в туалетах, непонятно чем занимаясь. Короче, куча свидетелей и никакой возможности добраться до жертвы. Ночью девушки вряд ли станут выходить из купе. Кажется, вариант один-единственный — забраться в их купе снаружи, с крыши. Почти в каждом боевике такое происходит. Однако трюк рискованный. В кино его опытные каскадеры выполняют. А он не каскадер, и тренировок ему не положено. Все следует проделать с первой попытки. Можно сорваться, если не контролировать как следует свои действия. Но в сумке у него есть заранее припасенный длинный кусок парашютной стропы. Она выдержит вес человека, и даже не одного. Зацепить ее за что-то на крыше и спуститься к окну. Девушки будут контролировать входную дверь, но никак не смогут предположить, что киллер зайдет с другой стороны. Это должно сработать. Эффект неожиданности, невероятности, если хотите. Надо попробовать. Выстрелить через окно — оно ведь наверняка открыто, жарко уже, в купе душно. Никто и не услышит никаких звуков. Поезд грохочет, все спят.

С этой мыслью Игорь задремал. Его сон длился недолго, всего полчаса, но был глубок и спокоен, как у всех людей с железными нервами. Ему приснилась деревня, белые куры, путающиеся под ногами. Жирные клушки окружили деревенскую избу с серыми от времени стенами и стали клевать доски обшивки. В конце концов домик не выдержал и развалился на части.

Посланец проснулся.

После ухода неприятных соседей надо было бы, по-хорошему, поспать, но сон, как назло, не шел. Я перенесла вещи на нижнюю полку напротив и улеглась. Окно было приоткрыто, и в него сильно дуло. Причем на мое бывшее место.

Светлана ворочалась на своей полке, словно призывник в ночь перед отправкой в войска. Дежурная лампочка, которую я никак не могла выключить по причине того, что ни один выключатель не хотел этого делать, освещала наше купе, и я видела, как девушка бережно обращается с раненой рукой, стараясь не тревожить ее лишний раз. Наверное, сильно болит. Однако спросить об этом я постеснялась.

— Не спишь? — спросила я.

— Сон пропал.

— У меня тоже. Какая-то полоса невезения пошла, даже на поезде нельзя спокойно уехать.

— Кто бы мог подумать, что эти двое окажутся заурядными воришками, — вздохнула Светлана.

— Не скажи, — произнесла я. — Заурядными их не назовешь, хитрую комбинацию ребята разработали.

— Может быть, нам следовало сдать их в милицию? — засомневалась Светлана.

— Они и так скоро там окажутся, — сказала я. — Если это единственное, что тебя беспокоит, то не стоит тратить на мысли о криминальной парочке драгоценное время, когда можно поспать.

— Меня больше беспокоит мысль о том, что при всей своей доброте я умудрилась кому-то перейти дорогу.

— Вот уж действительно загадка, — согласилась я с ходом ее размышлений. — Но мы, к счастью, уехали из Прибрежноморска, впереди — родной Тарасов.

— Да, — согласилась Светлана. — Спокойной ночи.

— Спокойной, — ответила я.

Наступила тишина, сопровождаемая мерным стуком колес поезда. Девушка, наверное, забылась, а ко мне сон никак не шел. Можно, конечно, прочесть молитву. Я помню одну, подходящую к случаю: «Господи боже наш, если согрешила я сегодня словом, делом или помышлением, аки человеколюбец, прости меня. Подари мне мирный и безмятежный сон и пошли ангела-хранителя твоего, охраняющего меня от всякого зла. Тебе славу воссылаю, отцу, и сыну, и святому духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Если ангел и явится ко мне, подумала я, вспомнив слова молитвы, то никак не с багажной полки и не из коридора, потому что оттуда обычно появляются проводники. Скорее всего он придет из ночной тьмы.

Я даже легла на бок и повернула голову к окну, за которым чернела пустота, чтобы увидеть это — «явление небесного посланника».

И увидела. Я даже привстала на локте! Не может быть!

За окном был человек! Если ангел способен являться нам в образе человека, одетого в пиджак, то я ничего против него не имею. Но почему он раскачивался из стороны в сторону, словно простыня на бельевой веревке в ветреную погоду? Покачивания прекратились, когда подошвы ботинок, но никак не сандалий, положенных, согласно Библии, ангелам, нашли опору в виде нижней части оконной рамы. Так что же за существо появилось за нашим окном — божественный посланец или человек из плоти и крови?

Пока я раздумывала, существо за окном уцепилось одной рукой за опущенную вниз раму и, приблизив лицо к окну, стало всматриваться в глубину купе. Увидев, что верхние полки пусты, оно обратило свой взор на нижние.

Затем в руках «ангела» появился пистолет. Ствол начал медленно двигаться то вправо, то влево, будто его владелец никак не мог решить, в кого выстрелить сначала. Да и стрелять ли вообще.

Щелчок снятого предохранителя я не услышала, потому что слишком громко стучали колеса. Но оставаться и далее в бездействии не могла. Не имела права.