– Давно лежит? – спросила она равнодушно.

– Второй день.

– И что ж, раньше не звали?

– Думали, кончился. Оттащили, всё некогда было… а сегодня застонал.

– Я говорю, стреляют и в вас и в тех, за щитами, – продолжая начатый разговор, заметила женщина. – По всей видимости, во-о-н оттуда, – она кивнула в сторону высокого здания. Кто-то стравливает.

– Откуда такая умная? – огрызнулся мужчина. – Делай, что положено… а мы разберемся… – и внимательно посмотрел туда же. – Сирко с ребятами проверяют.

– Очнулся, – кивнув на открытые глаза, бросила медсестра. – Как мне все это надоело! Уж пришли бы куда…

– Придем. Сегодня и придем, – «полувоенный» склонился снова. – Вы кто?.

– А где… мальчик?

– Какой еще мальчик?! Сутки как лежите! Кто, спрашиваю?!

– Писатель, бредущий в Колизей.

– Чего?!

– По жалобе человеческого рода, веду следствие и готовлю тяжкое обвинение против полководцев…

– Я спрашиваю, кто?!!! – «полуобманутый» со злостью тряхнул лежавшего. – Издеваешься!

– А ты его еще «контрой» обзови, – усмехнулась женщина. – Не видишь, бредит… или чокнулся, – она застегнула сумку. – Пойду в палатку, чаю хоть попью, отдохну.

– Иди вон в ту, там без добавок, – человек в форме чертыхнулся и вдруг услышал:

– Оставьте его сударь! Ах, оставьте, умоляю вас!!!

К нему быстро приближался незнакомец странного вида. Длинная, видавшая виды шинель старого покроя, прикрывала камзол. На лице блестело пенсне.

– Еще один! – усмехнулась женщина. – Вот уж точно, шабаш сумасшедших. Ладно, разбирайся… пошла.

– А вы еще откуда?! Здесь не театр! – тот угрожающе поднялся.

– Ошибаетесь, милейший, ошибаетесь! – улыбка Безухова вышла неловкой, но всё же выполнила свою роль.

«Получеловек» смерил незнакомца взглядом:

– Вы его знаете? – и тут же сообразив что-то, добавил: – Короче, сами разбирайтесь…. Но что б к вечеру обоих здесь не было! Отмайданить бы вас, да некогда! – он с досадой махнул рукой и скрылся.

– Сударь! – Безухов уже тряс Андрея, – сударь, откуда вам известны эти слова? О роде человеческом? Ради бога, откуда? – Он огляделся. – Здесь опасно, вставайте. И вообще… – Пьер помог парню подняться.

– Граф! Вы?! Как здесь? Впрочем, не время. А где… кровь? – тот рассеянно посмотрел на брусчатку. – А мальчик?!

Безухов, понимая связь, заключенную в словах Андрея о «полководцах» с недавним диалогом, даже обрадовался, на мгновение забыв и площадь, и крики, и безумие, в котором находился уже сутки. Всё это время его принимали то за тронутого, то за пьяного или артиста, но ни разу!., за человека. И он узнавал людей заново. Они же себя – нет.

– Киев! – произнес Пьер и еще раз огляделся. – Киев! Матушка Русь, куда несешься ты?!

– Туда же! – отряхиваясь, бросил парень.

– Вы только послушайте, чего-с насмотрелся я, сударь!.. – он схватил того за руки, – ах, боже мой, боже мой, – и перекрестился. – Ради чего же победы?! Ради чего былые жертвы-с?! Бедный Андрей, бедный Андрей!

– Вы мне? – наш герой окончательно пришел в себя.

– Вас тоже так зовут?!

– Возможно… Но пару минут назад… я был другим.

– Это не случайно! Не просто я встретил вас! Невидимая нить… меж вами и князем! Да-с! Ах, милейший, чего же я насмотрелся, вы не поверите! Никогда-с! Безумие-с! Губернатора! Цепями к столбу! На коленях! И ране были вольнодумцы на Руси… Да хоть Стеньку Разина возьмите! Извольте ж, вешал! Скор на руку-то был, мерзавец! Так и сказать – просто вор! А эти… глумиться… Над семьей, детьми…

– Вот так, Петр Кириллыч, вот так… – Андрей осторожно высвободил руки.

– Да что ж, жандармы? Власть? Безмолвствуют! Извольте защищать-с! Я прямо так и сказал-с! Так в шею вашего покорного слугу, в шею-с! А люди-то смеются! Смеются! Думают – надо мной! Средневековье! Да-с, милейший… А вера?! Где, позвольте спросить, вера? И то наше будущее?! Да за что?! За что-с?

– Будущее, Петр Кириллыч, ваше будущее. Плоть от плоти ваше. В ненависти и разбое! Собирает оброк с несчастных! – Андрей уже двигался вперед, обходя ящики, груды камней и мусора. Дым от горящих покрышек застилал вид на проспект. Безухов едва поспевал.

– Сорок миллионов и все ненавидят друг друга! «Окаянные дни» [17] через сто лет!

– Вы не в себе, сударь! За что-с?!

– Каждый за что-то своё. Вот такое государство несчастий. Уж поверьте, расколоть человека можно на раз!

– Так оброк-то – идолам!

– Им, граф, им…

– Так ненасытны-с! Идолы-то!

– И знамёна, и призывы… – Андрей остановился, ища глазами что-то. – И никто не остановит девятый вал…

– Да веруете ли вы, сударь? – Вдруг воскликнул Безухов.