Он закачал головой.

Незнакомец, который так и не назвал своего имени, раскланялся и растаял… буквально, растаял на глазах изумленных подруг.

– Нет, ты видела? А? – Полина тоже откинулась на спинку и задвигала бровями, не то возмущаясь, не то от удивления. – Чистильщик! Мать… его. Мусорщик! Еще кино какое-то приплел. Ну и денек! Отдохнули!

Они вышли из зала.

Елена, задумавшись, едва переступала ногами, и этим сдерживала решительный шаг подруги. В очередной раз, повернувшись к ней, Полина бросила:

– Мы идем? Или у тебя другие планы?

– Послушай, я говорила… видела сон…

– Еще ты? Оставь! Ради бога оставь! – раздраженный взгляд Полины скользнул вдоль коридора позади.

– Я бы рада, но что делать с этим? – Лена протянула струну.

– Откуда?

– Сон.

– Мистика какая-то. Может, напутала чего?

– Уже не знаю…

– Ой, я вспомнила! – почти вскрикнула Полина и тут же, медленно продолжая идти, стала рассматривать стальную пружинку. – Да ты ведь говорила о какой-то струне, тогда, в детстве! А еще про мужа… моего Валентина что-то плела. После кино… А про фильм… ты же ничего не помнила! Как будто не смотрела…. Точно! Да мы потом в магазин побежали, к манекену. Ну, вспоминай!

– А его там не было! Я еще смеялась, что ты фантазерка! – Елена остановилась. – И этот дядька, в шляпе, тоже про манекены…

– Да, осталась тогда полной дурой. Столько лет возвращалась… Ведь недавно, как замуж вышла, подумала: вот совпадение! Даже побоялась тебе сказать. А потом и забыла… – Полина, тоже остановилась, растерянно глядя на спутницу. – И этот, за ужином, про кино…

– Бред какой-то. Ты же говорила, что его давно нет там? Кинотеатра.

– Да я в любой бред поверила бы на твоем месте дорогая! А вдруг?

– Вдру-уг? – протянула Елена, – ты хочешь сказать…

– И что? Что делать-то? Едем!

– В кинотеатр?

– Если еще стоит… закрыт был месяца два как…эх! Но попробуем.

Всем своим видом, тоном, Полина показывала, что догадывается, где кроется ответ. И не на вопрос «что случилось с Еленой?», а уже на вопрос «Что происходит?». И почему.

– Тогда конец… – в голосе Елены послышалось отчаяние.

– Едем! – Твердо повторила женщина. – Но завтра. А сейчас – спать.

Полина решительно двинулась вперед.

– Да и заявление на отпуск надо увезти на кафедру, – согласилась Елена, чем и повергла в маленький шок подругу: «Какая проза! Хотя рационально. И ведь опять же – помнит! Пожалуй, в мадам что-то меняется. Тогда точно надо торопиться».

Через тридцать минут, когда она вышла из душа, Лена уже спала. Но Полина, прежде постаралась вспомнить до мельчайших подробностей тот далекий день, затерявшийся в детстве, который заявил о себе через столько лет двумя встречами. Неожиданными, странными встречами. Женщина подспудно, очень осторожно, словно боясь чего-то, стала нащупывать связь между болезнью подруги, давним походом в кино и сегодняшним днем. Но ей страшно было думать об этом – со всем, что произошло, а еще хуже – могло произойти. С ней, с сыном, мужем… да мало ли с кем? У нее вдруг появилось твердое основание для такого вывода: разговор с манекеном в бутике, о чем и напомнила Елена.

Как и была в халате, она взяла телефон и тихонько вышла в коридор.

– Дмитрий! – Валентин Львович зашел в комнату молодого человека, когда тот раскладывал постель. – Опять курил?.. – и чтобы отвести подозрения в неприличных действиях, протянул куртку. – Воняет как пепельница. А как обещание матери?

– Да я редко… совсем уже, – ответил Дмитрий виновато, забирая одежду.

– Ты же помнишь, я рассказывал про моего знакомого. Известный врач, в пятьдесят насмотрелся многого. «Человек, прокуривший три года, не бросит никогда! Главная тайна табачных компаний – «бросить курить невозможно»!.. – говорил он. – Но люди всегда будут уверены в противном. Курящий может бросить на год, на три… в его практике был случай – на пятнадцать лет. Но снова начнет! Любой, если внимательно присмотрится к своим знакомым лет в сорок, а таких набирается сотни, поймет, что ни один из них курить не бросил. А все примеры – временная завязка».

Укоризненный взгляд обещал продолжение.

– А немец, фирмач, помнишь? Это уже для меня было новостью – я был уверен, что пивная нация уж по кружке-то каждый день опрокидывают. Что сказал? – «у нас курят и пьют пиво каждый день только дети люмпенов». Рабочих, значит. Я и слово-то такое забывать начал. Люмпен-пролетарий. Стрёмным считается, как ты говоришь. Подумай.

– Подумаю… – уныло ответил парень.

Валентин Львович постоял несколько секунд в нерешительности. Арсенал средств был исчерпан. Ничего иного он позволить себе не мог. Сын Полины так и не стал ему родным. Всё случилось слишком поздно.

В зале раздался телефонный звонок. Мужчина махнул рукой и направился к телефону.

– О, ну как вы там. Мы… – он посмотрел в сторону комнаты, где только что состоялся неприятный разговор, – нормально. Нет, не звонили. Завтра? Уже? Так скоро? Ну, ждем… хорошо.

Полина осторожно вошла в номер, заперла дверь и на цыпочках пробралась к постели.

И тут, находясь на полпути ко сну, в том прекрасном состоянии дремоты, когда начинают исполняться самые трогательные, порой несбыточные наяву желания, она увидела всё: