Шрифт:
Я не колебалась ни секунды.
– Полечу с тобой.
– Ты не обязана.
Райан обхватил одну ладонь другой и беспрерывно сжимал и разжимал пальцы. Костяшки пальцев, побледневшие от напряжения, походили на выбеленную водой гальку.
– Жан был и моим другом.
– Перелет долгий.
Глаза полицейского влажно заблестели. Он моргнул, откинулся на спинку дивана и обеими руками с силой провел по лицу вверх-вниз.
– Что нового в разборках с Тиреллом?
Я рассказала о найденном фрагменте зуба, умолчав о прочем.
– Сколько времени займет составление профиля?
– Четыре-пять дней. Видишь, у меня нет причины торчать в Шарлотте. Ты хочешь, чтобы я полетела?
Райан поглядел на меня, краешек его рта едва заметно дрогнул.
– Что-то мне подсказывает, что ты полетишь в Монреаль независимо от моего согласия.
Зная, что в последующие два дня предстоит заниматься отправкой урны с прахом в Монреаль и встречаться с Макмагоном в штаб-квартире ФБР, Райан снял номер в отеле «Адамс Марк» недалеко от жилых кварталов города. Или, может быть, у него были другие причины. Я не спрашивала.
На следующий день я занялась поиском сведений об именах из списка «АП», но выяснить сумела только одно. За пределами лаборатории мои поисковые способности сильно ограничены.
Вдохновленная успехом в Брайсон-Сити, я провела утро в библиотеке, роясь в старых номерах «Шарлотт обсервер». Сенатор штата Пат Векхоф был посредственным должностным лицом, но образцовым гражданином – вот и все, что удалось раскопать.
В Интернете нашлось несколько ссылок на произведения Кендалла Роллинса – поэта, о котором упоминала миссис Векхоф. И все. Дэвис, Пэйн, Беркби, Уоррен – довольно распространенные фамилии, поиск по ним уводил в лабиринты бесполезной информации. В адресном справочнике Шарлотта каждая из этих фамилий занимала десятки страниц.
Вечером я пригласила Райана поужинать в «Селвин паб». Райан держался замкнуто и отрешенно. Я не стала его тормошить.
В воскресенье после полудня Верди отправился к Питу, а мы с Райаном вылетели в Монреаль. В багажном отделении самолета стояла гладкая металлическая урна с прахом Жана Бертрана.
В аэропорту Дорваль нас встречали распорядитель похорон, два его помощника и четыре офицера полиции Квебека. Вместе мы сопроводили прах Бертрана в город.
Октябрь в Монреале может выдаться прекрасным: небоскребы и шпили церквей вонзаются в ясное синее небо, вдалеке пылает залитая солнечным светом гора – или безрадостным и тусклым, с дождем, слякотью, а то и снегом.
В это воскресенье температура держалась около нуля, над городом нависали тяжелые мрачные тучи. Чернели нагие силуэты деревьев, трава на газонах и в парках побелела от инея. Перед жилыми домами и зданиями фирм несли караул укутанные в мешковину кусты – растительные мумии, зябко съежившиеся от холода.
Уже после семи мы передали прах Бертрана в похоронное бюро «Юржель Буржье» в городке Сен-Ламбер. После наши с Райаном пути разошлись: он поехал в свою квартиру в Хабитат [86] , а я отправилась к себе, в квартиру по соседству с Сентр-Вилль [87] .
86
Хабитат – жилой комплекс в Монреале.
87
Сентр-Вилль – автобусный вокзал в Монреале.
Добравшись до места, я бросила на кровать чемоданчик с самыми необходимыми вещами, включила отопление, проверила автоответчик и холодильник. Первый был переполнен сообщениями и мерцал огнями, точно рекламный щит на распродаже в «Кмарте» [88] . Второй оказался безнадежно пуст – только голые стенки да немытые стеклянные полки.
Звонки: Ламанш, Изабель, четыре агента-продавца, аспирант Университета Макгилла, снова Ламанш.
Выудив из шкафа в прихожей куртку и перчатки, я отправилась в магазин «Ле фобур» за продуктами.
88
«Кмарт» («Kmart») – сеть розничных магазинов в США.
К моему возвращению квартира прогрелась. И все равно я растопила камин – не столько ради тепла, сколько ради уюта. Здесь, как и в Шэрон-Холле, я чувствовала себя подавленно, преследуемая призраком таинственной Даниэль и невеселыми мыслями о предстоящих похоронах Бертрана.
Пока я обжаривала в масле морские гребешки и стручковую фасоль, за окнами начал моросить дождь. Ужинала перед камином, размышляя о человеке, которого прилетела проводить в последний путь.
За минувшие годы мне не раз доводилось работать с детективом Бертраном, когда наши пути сводило очередное убийство, и я кое-что о нем поняла. Неспособный кривить душой, он видел в мире только черное и белое: по одну сторону нравственного рубежа полицейские, служители закона, по другую – преступники. Он верил в систему и ни разу не усомнился в том, что она способна отличить хороших парней от плохих.
Бертран был у меня в этой квартире прошлой весной, безутешный из-за того, что лишился возможности работать плечом к плечу с Райаном. В тот вечер он сидел на кушетке, терзаясь непониманием и гневом, не зная, что сказать и как поступить, – те же чувства сейчас обуревали Эндрю.
После ужина я сунула посуду в моечную машину, подбросила дров в камин и унесла телефон на диван. Мысленно переключившись на французский язык, я набрала домашний номер Ламанша.
Босс заявил, что очень рад моему приезду в Монреаль, пусть и при таких скорбных обстоятельствах. В лаборатории есть два случая, требующие участия антрополога.