Энн отпила глоток вина.

– Путь в пещеры ведет через длинный белый туннель с низким закругленным потолком.

– Почему белый?

– Бутафория. Пещеры были высечены в меловых пластах.

– И где находится это чудо?

– В Букингемшире, Вест-Уиком. Почти в часе езды на северо-запад от Лондона. Кто-то рассказал Теду про это местечко, и из-за него нам пришлось прервать поездку в Оксфорд. – Энн закатила глаза. – Темпе, эти пещеры – mondo bizarro, невероятный мир! Лабиринт коридоров с крохотными закутками, расселинами и боковыми ответвлениями. И все покрыто резьбой, от которой мороз по коже.

– Мороз по коже?

– По большей части изображения выглядят так, будто там порезвились дети, но зрелище очень уж гротескное.

– Например?

– Лицо с крестом, выдолбленным во лбу, или голова в ведьмовском колпаке, а вместо рта и глаз – овальные дыры.

Энн, как могла, изобразила зловещую гримасу.

– Коридоры разделяются и соединяются, непостижимо меняют направление. Там есть «пиршественный зал» и «река Стикс» с искусственными сталактитами, которую надо пересечь, чтобы войти в зал, называемый «внутренним храмом». Лично мне больше всего понравился извилистый коридор, ведущий в никуда. Там стоят обшарпанные манекены Дэшвуда и его приятелей.

– Зачем Дэшвуду понадобились эти пещеры?

– Может, денег у него было больше, чем мозгов. Кстати, там же расположена и его усыпальница. Смахивает на Колизей.

Энн залпом осушила бокал и поспешно проглотила вино, осененная новой идеей.

– Или, может быть, наш Фрэнки был Уолтом Диснеем восемнадцатого века. И мечтал заработать миллионы, показывая это место туристам.

– Разве там нет никаких объяснений?

– Есть, конечно. Снаружи, у входа, длинная кирпичная галерея с надписями на стенах, где рассказана вся история пещер. Я фотографировала, а потому ничего не читала. Тед читал.

Энн опять поднесла к губам бокал – и обнаружила, что вина там – ни капли.

– Чуть дальше по дороге стоит изысканный дом в английском стиле – Медменхэмское аббатство. Его в двенадцатом веке построили монахи-цистерцианцы. Дэшвуд купил этот дом, перестроил и использовал для отдыха на лоне природы. Готические стены, обветшавший портик, а над ним полукругом высечен девиз.

Энн не проговорила, а выдохнула эти слова, жестом очертив над головой полукруг. Моя подруга – агент по продаже недвижимости, и ее описания зачастую грешат сильным риелторским акцентом.

– Что гласит девиз?

– Понятия не имею.

Принесли кофе. Мы добавили сливок, размешали.

– После того нашего разговора у меня из головы не выходит Дэшвуд, о котором ты упоминала.

– Довольно распространенная фамилия.

– И часто ты ее встречала?

– Точно не припомню.

– Ты знакома с кем-нибудь по фамилии Дэшвуд?

– Нет.

– Значит, не такая уж и распространенная.

С этим трудно было спорить.

– Фрэнсис Дэшвуд жил две с половиной сотни лет назад.

Энн уже готова была пожать плечами, когда у меня зазвонил мобильник. Я поспешно нажала кнопку ответа, бросив извиняющийся взгляд на других посетителей. Думаю, разговоры по сотовому в ресторанах – проявление крайней невоспитанности, но сейчас мне очень не хотелось пропустить звонок Люси Кроу.

Звонила и впрямь она. Торопливо выйдя из зала, я изложила суть дела. Шериф слушала, не перебивая.

– Для ордера более чем достаточно.

– А если этот умник опять откажет?

– Отправлюсь к Бэттлу сейчас же. Если снова заартачится, что-нибудь придумаю.

Когда я вернулась к столу, Энн уже заказала еще один бокал шардонне и достала внушительную стопку фотографий. Следующие двадцать минут я любовалась видами Вестминстера, Букингемского дворца, Тауэра, Лондонского моста и всех музеев, какие только есть в Большом Лондоне.

Было уже почти одиннадцать вечера, когда я въехала на территорию Шэрон-Хилла. Обогнула Флигель – и свет фар выхватил из темноты большой коричневый конверт, лежавший на крыльце у парадного входа. Я припарковала машину за домом, заглушила мотор и на дюйм опустила окно.

Слышны были только стрекотание сверчков да шум машин, проносившихся по Куинс-роуд.

Я стремглав промчалась к двери черного хода и нырнула в дом. И снова прислушалась, остро сожалея, что рядом нет Бойда.

Ничего – лишь урчание холодильника и громкое тиканье бабушкиных каминных часов.

Я уже собиралась позвать Верди, но тут он сам появился на пороге кухни, с ленивой грацией поочередно вытягивая задние лапы.

– Здесь кто-то был?

Кот сел и уставился на меня круглыми желтыми глазами. Затем полизал переднюю лапу, провел ею по правому уху, повторил маневр.