Он сбоку посмотрел на неё.

– Ещё как, – сказал он. – Ещё как важно. Верность – редкая штука, Алчёнка. Особый дар.

Дурацкое имя – Алчёнка. Как Алёнка, только еще хуже. Аллу Ивановну никогда так не называли. Она хотела было сказать, чтобы и он не называл, но промолчала.

– Пойдём уже, ты замерзла совсем.

– Что ты искал у ребят в рюкзаках?

– Доказательства! – объявил он и поднялся. – Доказательства своих теорий.

– Нашел?

– Одно нашел.

– У меня тоже есть теории, – пробормотала Ал-ла. – И мне тоже нужны доказательства.

– Нашла свои доказательства-то?

– Я еще пока не искала, Паша.

– Может, ты мне расскажешь? Будем вместе искать!

– Я уже предлагала вместе, а ты сказал, что я отдельно. И что я тебе всё время вру.

Он помолчал, стоя над ней, а потом предложил:

– Расскажешь? Или опять врёшь?

Алла подумала и сначала кивнула, а потом отрицательно покачала головой.

Он помог ей подняться и повел к своему дому. Оказывается, она замерзла так, что ноги не держали, заплетались и не шли.

– Когда свет дадут, повеселее будет, – сказал Павел, поддерживая её на дорожке. – Сейчас мы освещение не включаем, топливо экономим.

– А откуда у вас электричество? Линию специально тянули?

– Ты что! Кто это ради нас станет через горы линию тянуть? Тут оно и до нас было, на Галыгино от Тугарина идёт. Мы разрешение получали, чтоб подключиться, вот это был цирк!.. Полгода, а может, и больше мурыжили нас, хотя Игорёк помогал, покойный.

– Павел, ты знаешь, кто его убил?

– Догадываюсь, – нехотя ответил Кузьмич. – Я, честно сказать, сразу догадался, но что толку? Доказательств никаких, да и остальных исключить бы неплохо, но я пока не знаю, как. Уж больно много ерунды вы с собой принесли!

– Это какой же ерунды? – В тёплых сенях Алла никак не могла заставить себя снять пуховик – так ей было холодно. Павел подошел и расстегнул на ней куртку.

– Ты возле печки постой, теплая она, а я в большой дом сбегаю. Сейчас вернусь.

– Павел, захвати мне тёплые носки! Попроси Зою Петровну, она даст. У меня ноги замерзли.

– Что? – спросил он уже из-за двери. – А, носки у меня есть!

Она только и успела подойти к голландке, приложить ладони к тёплому боку, а он уже вернулся.

Они все на кордоне «полста-три» двигались очень быстро, хотя никогда не спешили, да и спешить им особенно некуда. Они быстро двигались, мало говорили, делали очень много разных дел и, кажется, всё успевали. Как это у них получается? Может, оттого, что в их жизни есть… смысл?.. Тот самый, о котором мечтала Женька?

– Ты представляешь, в группе Женьку весь поход называли Жужей, – сообщила Алла, пока он возился в сенях. – Что ты принес?..

Он вошел в комнату, где было не слишком уютно и стояли кресла с дурацкими деревянными подлокотниками, зато в чугунном зеве печки еще тлели дрова. Вошел и посмотрел на Аллу как-то странно, как будто не ожидал её здесь увидеть.

…Он всё время… смотрит. Словно давно уже принял решение. Словно это его решение может что-то изменить.

…Ничего оно не может изменить. Жизнь сложилась так, как сложилась, и уже навсегда. Ничего не изменится. Не нужно на меня так смотреть.

Павел аккуратно поставил на подлокотник две бутылки, побольше и поменьше, и выпростал из кармана брезентовых брюк апельсин.

– Я решил, что утащить у них бадью можно, но нечестно. Давай ты еще сваришь!.. Глинтвейн – самый биатлонный напиток. Вот тут какие-то специи, Зоя Петровна приложила.

– Сварю, – согласилась Алла, помедлив.

… Нет, нет, не на что надеяться и нечего думать!.. Ничего не изменится, даже если вместо красного вина она сварит в кастрюльке волшебный эликсир. Не бывает никаких волшебных эликсиров!..

– Я тебе сейчас огонь зажгу.

Он растопил плиту, которая была примерно впятеро меньше, чем у Зои Петровны, и снял с крюка начищенную медную кастрюлю.

– По весне в ручье белым песком чистим, – похвастался он, подбросил кастрюлю и ловко поймал. Медь жарко сверкнула в свете единственной лампочки. – Лучше всяких моющих средств.

Алла отстраненно подумала, что он почему-то волнуется и не знает, как это скрыть. Подбрасывает кастрюлю.

…Не нужно волноваться. Ничего не будет. Ничего не изменится.

Она помешивала греющееся вино, а он стоял, прислонившись к плите и скрестив ноги.

– С чего начинать? – спросила она в конце концов. – Что ты хочешь обо мне узнать?

– Всё, – тут же отозвался он. – Но для начала расскажи про поход. Кто вы такие и зачем пошли на Приполярный Урал.

– Я сопровождаю мальчика Володю. У него идефикс, он самоутверждается. И мы с Сергеем Васильевичем его подстраховываем.