Я знала, что любому человеку иногда хочется облегчить душу, и если я могла кому-то помочь в этом, то я это делала. Мне капля искреннего участия во взгляде ничего не стоит, а кто-то дышать свободнее станет. Но мне не нравился настрой управляющей и ее блестящие от непролитых слез глаза, поэтому хитро прищурившись, я попыталась сбить накал страстей:

— Ну разве, что чуть-чуть, — я, сдвинув пальцы, изобразила количество полученной информации. Этот детский жест вызвал у нее слабую улыбку, чего я и добивалась. Нехорошо было оставлять человека в таком унылом состоянии. Но и говорить о том, как я сочувствую ее тяжелой судьбе, тоже не стоило. Таких людей жалость лишь оскорбляет.

— Чай будешь? — своим обычным голосом спросила Лорелея.

— Буду!

Больше мы темы прошлого не касались, болтая лишь о пустяках. После этих неожиданных откровений я внимательнее к ней присмотрелась. Мне всегда импонировали в людях такие качества, как жизнестойкость и оптимизм. И сидящей напротив меня женщине их было не занимать, как впрочем, и обаяния. Но вместе с тем, ее тяготило одиночество. Для всех живущих под крышей особняка она была в первую очередь помощницей хозяйки, во-вторую — чужачкой из холодной варварской страны, а Дотар, вероятно, не находила на подругу достаточно времени. Так часто бывает.

Мне, как и ей, было приятно встретить на просторах этого огромного мира еще одного русского человека. Почему-то именно на чужбине так отчаянно хочется найти кого-то, кто напоминал бы тебе о далекой родине. Возникшая на этом фоне симпатия очень быстро переросла в настоящую дружбу. Она и Малена помогли заполнить дыру в сердце, образовавшуюся, когда я поняла, что потеряла Катю и связь с родными на долгие годы. История Лоры в дальнейшем стала для меня якорем, тем, что удерживало от сомнений в своих силах, что дарило уверенность в осуществлении моих безумных, как все считали, планов.

Всю вторую половину дня я провела в кабинете у управляющей, засыпавшей меня миллионом вопросов. Она обуздала свое любопытство только на время обеда, дав мне нормально поесть. Все-таки судьба нашей необъятной страны-матушки была ей интересна, да и кто в здравом уме откажется узнать будущее? Я же в свою очередь тоже услышала много нового из того, о чем нам не рассказывали в приюте. По огромному секрету Лорелея пересказала мне, что ей в свою очередь нашептала на ушко директор борделя с соседней улицы, в котором одной из девушек пьяный в хлам манли, работающий в каком-то засекреченном научном центре, выболтал страшную тайну о том, что все они когда-то были такими же людьми, как и мы. Попали они сюда совершенно случайно через ловушку-портал после конференции по генной инженерии, но не растерялись. Втеревшись в доверие к коренным расам Парсифеи, которые потом постепенно были вытеснены на задворки цивилизации, эти самородки нашли способ усовершенствовать человеческое тело так, чтобы оно тоже стало способно управлять и регенерировать магию. Все это произошло так давно, что даже большинство манлийцев позабыло о своих предках-людях, переняв легенды аборигенов о сотворении мира могущественными богами-покровителями. Мне такая теория казалась вполне жизнеспособной, до тех пор пока я не вспомнила, что у людей и манли не бывает общих детей. Значит, было что-то, сильно отличающее их от нас, несовместимое. А значит, и общих корней у наших народов нет.

К вечеру у меня слегка охрип голос, и першило в горле от нашей непрерывной болтовни. Даже чай не помогал! Лорелея, у которой таких проблем никогда не было, начала слегка волноваться.

— Может врача вызвать?

— Нет, не надо. Ерунда. Само пройдет! — отказалась я, а потом вспомнила, — Хотя стой! Зови. Только мне другого доктора надо. Женского.

— У тебя проблемы со здоровьем?

— В какой-то мере. Месячные никак не начнутся.

— А! — махнула она рукой, — Не бери в голову. Здесь у всех так. В каком состоянии ты вошла в наш квартал, в таком и останешься, пока не выйдешь. Мы не меняемся.

— Ого! То есть, если бы менструация началась вчера, то длилась бы, пока я бы не вышла в город?! Кошмар какой!

— Ну что ты! Никто бы так над тобой издеваться не стал. Пожила бы пару дней в гостинице, пока они не закончились.

— Хорошо. Ты меня успокоила.

— Вот и ладненько! А вообще через две недели у девочек профилактический осмотр. Я могу попросить, чтобы его провели пораньше, если хочешь.

— Спасибо. Если это не вызовет затруднений…

— Ни малейших! Еще что-то?

Я помялась немного, думая говорить или нет.

— Не подумай, что я жалуюсь… Но может ты знаешь какое-нибудь средство, вроде берушей, чтобы музыка не мешала спать?

Женщина хлопнула себя по лбу и сказала:

— Прости! Я вчера забыла активировать шумоподавляющие чары на стенах твоей комнаты. Когда там никто не спит, я их отключаю. Пойдем! Решим эту проблему, пока у меня время есть.

Уже на пороге я вспомнила о том, зачем собственно сюда и пришла:

— А форма? Форму забыли!

— Ага. Сейчас, — Лора вернулась в комнату и взяла связку ключей со стола, — По дороге завернем в кладовку и возьмем.

После сытного вкусного ужина в том же составе, что и во время завтрака, меня сразу стало клонить в сон. Сказывался ранний подъем и полная приключений прошлая ночь. После того, как Лора, нажав на незамеченную мной вчера кнопку на стене, активировала полог тишины, в мою берлогу не долетало ни одного раздражающего звука. В шкафу висела отглаженная форма, вполне приличная на вид. В комплект, кстати, кроме юбки входили также и брюки, так что радости моей не было предела. За последние месяцы платья мне до чертиков надоели.