– Да у меня и в мыслях не было их обвинять. Просто слишком много событий сосредоточилось в одном временном промежутке и вокруг одного человека, Косинова. А это не может быть случайностью.

– Да, да, конечно, – кивнул Грузинов. – Жаль, что все так вышло. Кстати, сегодня в нашем городе открывается конференция по микробиологии. Правда, она закрыта для прессы, но тем не менее мы можем получить аккредитацию, если подсуетимся.

– Мы?

– Я-то уже подал заявку на выдачу пропуска. Хотел посетить.

– Вы интересуетесь микробиологией? Это нехарактерно для следователя.

– Да что вы, в самом деле? Это нехарактерно, то нехарактерно! По-вашему, Женя, следователь должен быть угрюмым злобным типом, разбирающимся только в криминалистике, мордобое и, при случае, в судебной медицине? Так? – Он улыбнулся, его лицо разгладилось. – Надеюсь, вы не в претензии на меня за небольшую вспышку?

Я даже рассмеялась, так это было сказано. Нет, решительно Лев Павлович Грузинов – самый очаровательный человек из следовательской братии, какого я когда-либо видела.

– Ну вот и славно, – сказал он. – Так что, если у вас есть вопросы к Фомичеву, вы можете увидеть его на конференции. Я вам его покажу. Все-таки куратор ИГИБТа.

– Это вы от Кешолавы наслышаны?

– И от него тоже. Я так понимаю, – он понизил голос, – вы, Женя, занимаетесь отработкой версии о связи угона «Рено» и убийства Косинова? И посылом послужило появление Костюмчика и Микиши в вашей области? Что же они все-таки натворили?

– Знаете что, Лев Павлович, – ответила я, – всему свое время.

О конференции я знала. О ней сказал мне Куницын, когда запрашивал по поисковой системе обо всем, что связано с институтом и Фомичевым. Закрытая научная конференция в Волгограде была посвящена новым разработкам в сфере генетики и генной инженерии. Так сказать, наш ответ Западу. Вы нам – клонов всяких, а мы вам… сами узнаете, и мало не покажется.

«Это будет своеобразный съезд работников НИИ микробиологии, – сказал мне Куницын. – Приедут делегации из Сергиева Посада – вирусологи, бактериологи из Кирова и екатеринбуржцы. Эти, сама понимаешь, по техническим проблемам. И еще ряд независимых экспертов. Все это остатки Пятнадцатого управления Министерства обороны. Его расформировали в девяносто втором или девяносто третьем по указу президента Ельцина».

Я ожидала, что попаду в тот самый «корпус», о котором рассказывал мне Кешолава. Но нет. Конференция проходила в огромном зале бывшего Научно-исследовательского института геологии, ныне превращенного в конгломерат офисов и контор самых разнообразных коммерческих фирм. Только одно крыло, в котором и находился конференц-зал, было сохранено за государством: теперь здесь находилось нечто вроде филиала местного отделения концерна «Газпром», что ли. Лаборатория по исследованию параметров образцов сырья.

Зато из окна конференц-зала я могла видеть серое здание корпуса ИГИБТа, который находился буквально через дорогу и был обнесен высоченной оградой. На страже его стояли сотрудники фирмы «Контроль-С», возглавляемой Теймуразом Кешолавой. А безопасность конференции обеспечивали, судя по всему, представители местного управления ФСБ. Призрак таинственного Фомичева парил над ними, отражался в невозмутимых лицах и в скупом стальном блеске глаз.

Вот здесь-то и собрались ученые-микробиологи со всех концов страны. Их было, кажется, около сотни. И это не считая различных консультантов, ассистентов, охранников и совсем уж непонятного персонала. Журналистов, как уже говорилось, не было. За этим четко следили волгоградские фээсбэшники под чутким руководством генерал-майора Фомичева.

Первый, кого мы с Грузиновым увидели в огромном с белым лепным потолком зале, войдя в широко распахнутые двери – после трех постов контроля! – был плотный, среднего роста человек в светло-сером костюме. Он стоял напротив какого-то очень высокого, с хищным орлиным носом и седыми бакенбардами, представительного старика и скромно улыбался. Старик же яростно жестикулировал, вероятно, доказывая собеседнику гениальность своего очередного открытия. Тот морщился и время от времени, чуть скривив уголок надменного рта, вставлял короткие и явно скептические фразы.

– Вот он, – сказал Лев Павлович вполголоса, наклонясь ко мне. – Сразу же встретили, при входе.

– Кто?

– Фомичев.

– Который? Надеюсь, не высокий, носатый?

– Нет… маленький и лысый. Тот, что улыбается так неприятно.

– Да? Интересно. Кстати, этот Фомичев больше похож на лифтера, чем на генерала ФСБ и куратора режимной конторы. А второй, кто он?

– Не знаю. Наверное, кто-то из его персонала.

Я перелистала в голове досье на всех наиболее видных ученых ИГИБТа, затверженное мною у Куницына до малейшей черточки и словечка, и перед глазами, как на мониторе компьютера, высветилось: Маркаров Борис Эдуардович. Да, это он. Его фамилию Куницын даже зачитывал, когда вывел на экран список сотрудников института. Маркаров – бывший научный руководитель Косинова, работавший бок о бок с легендарным Долинским. Гм… натура, сразу видно, экспансивная, заносчивая, не слишком общительная. Старик капризный и амбициозный. Типичный пенсионер… продукт бывшего партактива ячейки. «Как же он похож на старую облезлую жирную крысу!» – неожиданно резюмировала я про себя.