Государь дожжен быть силен славой, большой и сильной армией и казной, а также привлечением к себе сердец своих подданных и крепостью границ. Самое сильное государство в мире не может похвалиться благополучием, если оно не в состоянии защитить себя в любой момент от внезапного нападения.

Каждая страна имеет свои пороки, а самые умные народы – это те, которые стремятся достигнуть талантом и трудом того, чего лишены от природы.

Нет общества, в котором бы не находилось гораздо больше плохих людей, чем хороших.

Никогда сильное государство не должно сносить обиды и оскорбления, а всегда мстить в ответ.

Без большого запаса финансов средств государств не может совершить ни одного славного дела. Если этого требует народная польза, надо быть щедрым в использовании казны. Очень много было в истории таких государей, которые пожалели деньги и потеряли и деньги, и государство вообще.

Государи должны помнить, что если они употребят свою власть на несправедливости и насилия, то совершат государственный грех, за который Господь в судный день взыщет с них грозно ответ.

В государственных делах часто не бывает бесспорных доказательств, которыми могут служить и основательные догадки.

Моей первой целью было – величие короля.

Моей второй целью было – могущество королевства».

В мае 1645 года Богдан Хмельницкий с товарищами вернулся в Чигирин, доложив о переговорах с Мазарини и Конде великому коронному канцлеру. Все лето старшины обучали казацких добровольцев европейским приемам ведения большой войны. В начале октября 2600 украинских казаков высадились во французском Гавре и срезу же приняли участие в боевых действиях на севере Франции. Вскоре Конде Великий заявил Хмельницкому, что казацкая пехота – лучшая в мире.

Крепость-порт Дюнкерк удерживали пять тысяч испанцев маркиза Лейда, и к концу 1645 года объединенные франко-украинские войска осадили стратегический город, контролировавший важнейший пролив Па-де-Кале. Через месяц после начала осады французские корабли с большим казацким десантом на бортах попытались ночью тихо войти в дюнкеркскую гавань, и мгновенно были блокированы испанскими судами, которых было втрое больше.

Испанский командующий флотом предложил оказавшимся в безнадежной ситуации французам сдаться, но командир десанта Иван Сирко заявил своим новым товарищам по оружию, что казаки не сдаются никогда. На французских судах были подняты белые флаги, испанцы победно подошли к ним борт о борт и отчаянные запорожцы тут же привычно взяли боевые корабли военного флота Испании на абордаж. Сирко быстро переговорил с находившимся на берегу Хмельницким и через час план взятия Дюнкерка был готов. На рассвете казацкий десант на испанских кораблях без единого выстрела береговых батарей вошел в гавань, высадился на красивой набережной и атаковал Дюнкерк с моря. Одновременно казацкие эскадроны и французские полки ударили по испанцам с суши и через три часа сумасшедшего штурма Дюнкерк снова стал французским городом.

Во Франции с восторгом заговорили о еще невиданном в Европе абордажно-казацком способе взятия отлично укрепленных крепостей, а очевидцы с упоением рассказывали многочисленным слушателям, как ураганом летели на совсем не беспомощно-трусливых, но ошарашенных испанских солдат удивительные чубатые воины с длинными усами, в белых рубахах и широких красных и синих шароварах и с двумя саблями в руках. Париж уважительно назвал казацкую войсковую группу Богдана Хмельницкого легионом, и это было совершенно справедливо.

Армия дипломатических агентов Мазарини быстро разнесла в европейские столицы известия об освобождении от испанских оккупантов северных портов Франции, и в Европе впервые заговорили о полководце из Украины Богдане Хмельницком, который прозорливо писал советнику кардинала по стратегической политике: «В этой зимней войне мощь Испании поколеблена, но не сломлена. Испания атакует снова. Швеция – союзник Франции, но очень опасный, после последних военных событий усилившийся Ливонией, Карелией, Финляндией и Северной Германией. Нужно умело выбрать союзников. Речь Посполитая, угнетаемая королятами, магнатами и нобилями, среди выгод и роскоши забыла, что бог поставил ее бастионом на границах христианской Европы». Впрочем, во Франции хорошо знали способности сената Польской Короны, с легкостью державшего талантливых полководцев в сотниках вспомогательного пограничного войска. Само собой, и кардинал Мазарини понимал, какое политическое будущее ждет такую Речь Посполитую и учитывал это в своей всеобъемлющей европейской стратегии.

Ранней весной 1646 года как всегда геройские казацкие полки победно вернулись домой, вооруженные, кроме рушниц, сабель и пистолей, передовой европейской военной наукой, которую тут же стали передавать боевым хлопцам в реестровых полках и за порогах. Французские газетчики писали: «В 1645 году казацкие сабли часто уничтожали многих врагов. Нашим войскам не приходилось вдохновлять их полки своей воинственностью, потому что им хватало собственной смелости». Богдан Хмельницкий слышал лестные отзывы, казалось, со всех сторон.

Не всем королятам понравился французский поход чигиринского сотника, прогремевший в Европе. Казалось, со всех сторон на Хмельницкого смотрели злобные, зелено-шакальи глаза могущественной шляхты, никогда не обогревших своих рук работой, а только чужой кровью. Еще в 1644 году сановная Варшава хорошо расслышала последние слова, сказанные перед смертью своему сыну Александру великим коренным гетманом Станиславом Конецпольским:

– Как бы Речь Посполита не испытала от Хмельницкого многие беды, потому что никогда еще не было среди казаков человека такого разума и способностей. Обвини его в чем-нибудь сын, и сживи со свету.