— Назовите имя мошенника.

— Имени я назвать не могу, я его не знаю.

— Как выглядел этот тип?

— Он замаскировался под фонарный столб.

Тут вошли карабинеры, раненные в уличных схватках, которые продолжались уже неделю.

У Фантоцци не хватило духу до конца изложить свою жалобу.

— Он был фонарным столбом… то есть казался фонарным столбом, но сам-то был мошенником неаполитан… э-э, большое вам спасибо и до свидания.

В воскресенье после полудня он дождался Сильвани у ее дома. Она спросила:

— Получили пригласительные билеты?

— Конечно, — ответил он. — Вот они! — И хлопнул себя по грудному карману, где лежали билеты.

— Покажите, — пропела Сильвани.

Он сразу же впал в панику — ему вовсе не хотелось, чтобы она увидела цену 10 000 лир и поняла, что это не пригласительные билеты.

— Одну минуту, — ответил он, смешавшись так, что вид у него стал жалкий-прежалкий.

— Чего же мне ждать? — Синьорина Сильвани вонзила в него сверлящий взгляд.

— Подождите, сейчас я… понимаете, никак не могу достать из кармана билеты.

Но Сильвани не отступала.

— Послушайте, Фантоцци, если вы вздумали обмануть меня и испортить мне такой прекрасный воскресный день, то я вас… я вас…

— Подождите, всего секунду, одну только секунду. Прошу вас! — умолял он, испытывая трагические предобморочные симптомы — руки словно две мочалки, рот полон слюны, лоб покрылся капельками холодного пота, в глазах какие-то видения. Загнанный в угол, он в отчаянии воскликнул: вот они! — и вытащил два билета, проданные ему неаполитанскими перекупщиками, неловко закрыв цифры большим пальцем.

— Хорошо, хорошо, — сказала она. — Ну так идемте же!

— Видите, я получил пригласительные билеты.

— Кто вам их дал?

— Мои высокопоставленные друзья.

Они вошли на стадион. Мошенник-неаполитанец всучил ему совершенно чудовищные места — за единственной на стадионе колонной.

Едва ввели мяч в игру, Сильвани проворковала:

— Фантоцци, сейчас мы всласть посмеемся над этими двадцатью двумя ненормальными, которые носятся за одним мячом… ведь мне на футбол наплевать!

— Я тоже пришел немного повеселиться, и мне на эту дурацкую игру нап…

Он не докончил — Каузио блистательным финтом обошел противника, и вместо «наплевать» из горла Фантоцци вырвалось отчаянное:

— Франкооооо, давай!

Сильвани с подозрением поглядела на него.

— Кто этот Франко?

Он снова впал в состояние полной прострации — обильное слюноотделение, ватные руки, — но все же каким-то чудом сумел вывернуться.

— Мой дальний… родственник, он болен и нуждается в моральной поддержке.

Синьорина Сильвани недоверчиво посмотрела на него.

И тут Антониони пробил штрафной удар.

— Гоооол! — посинев, словно отравленный ядом, завопил он и стал обнимать своего соседа слева.

— Что с вами, Фантоцци? — теперь уже крайне подозрительно спросила синьорина Сильвани.

— Ничего, ровно ничего… Я встретил старого школьного друга, которого не видел тридцать лет, и от волнения обнял его.

— Слава богу, — сказала она. — А я уж испугалась, что вы один из болельщиков, этих болванов тут тьма.

— Я? Как вы могли подумать, синьорина! Да я себе никогда этого не позволю!

Сильвани засмеялась, ее все больше веселила «эта дурацкая игра».

— Смейтесь и вы, Фантоцци, смейтесь… до чего нелепы эти двадцать два кретина, не правда ли?

— Да, вы правы, синьорина, они просто жалкие…

— Скажите, пожалуйста: они кретины.

— Да-да, они кре…

В этот самый момент в красивейшем прыжке Беттега головой забил второй незабываемый гол в ворота английской сборной.

— Гооооол! — закричал Фантоцци, взлетев с места словно ракета.

— Вы, конечно же, шутите, не так ли, Фантоцци? — сказала она, дергая его за рукав.

— Кто шутит?

— Ясное дело, вы… скажите же — они кретины.

И тут он света невзвидел от гнева.

— Это ты кретинка… козья морда… Я шутил, когда сказал, что пришел сюда посмеяться… Нет, я пришел сюда не посмеяться, я живу судьбой нашей славной футбольной команды, я живу судьбой нашей сборной, я без ума от нее, я влюблен в Каузио. Поняла, шлюха старая? — И он бросился вниз, в лес голубых флагов.