Фантоцци невозмутимо читал газету, пока официант суетился у столика. Стоило тому отойти, Фраккья наворачивал на вилку изрядную порцию спагетти и отправлял Фантоцци в распахнутый рот. Но как только официант приближался, челюсти Фантоцци мгновенно замирали, и он делал вид, будто поглощен чтением третьей страницы газеты. Фраккья неоднократно повторял заказ. Официант несколько изумился неутолимому аппетиту этого тщедушного человечка и наконец принес счет на одно лицо — поели они по крайней мере за троих.

До Рима оставалось час езды, когда Фантоцци вышел в коридор покурить. Там стояли два хорошеньких белокурых мальчика — у богачей дети все белокурые, а у калабрийских батраков — черноволосые и смахивают на обезьянок. Отпрыски богачей вели себя благовоспитанно и не шумели. За ними присматривала американская бонна. Из купе вышли две синьоры, их матери, — очень молодые, очень красивые, очень богатые, надушенные очень изысканными духами, очень элегантно одетые и очень загорелые. После двухмесячного отдыха в заснеженных горах Швейцарии, в Гштаде, они обсуждали общество, в котором там вращались.

Синьоры говорили о предстоящем отдыхе на море и ломали голову, куда бы им поехать: от Корсики до Виргинских островов всюду ужасающая публика. Фантоцци от души сочувствовал этим страдалицам. Между тем поезд прибыл на вокзал Термини.

По платформе растянулась мрачная очередь жертв землетрясения, происшедшего у реки Беличе, на Сицилии. Молча уставясь в пустоту, потерпевшие сидели на своих картонных чемоданах (они, вероятно, стоят не дешевле, чем из искусственной кожи, но южане отдают им предпочтение, и на Сицилии наверняка есть фирмы, специализирующиеся на производстве именно таких чемоданов).

Одна из дам заметила:

— Этот год поистине злосчастный.

«Все-таки сострадание им не чуждо…» — отметил про себя Фантоцци.

— Чем же? — спросила собеседница.

— В Гштаде был на редкость мокрый снег!

Перевод Л. Вершинина.

Некоторые письма лучше не вскрывать. Лучше б эти письма вовсе не прибывали, говорят иные. Я принадлежу к их числу. Мой компаньон Грег — тоже, если бы только он был здесь.

Едва я открыл дверь, как увидел огромную кипу писем на моем письменном столе, целую гору.

Вхожу и говорю себе: кто-то ошибся, принес мне всю почту города. Но приглядываюсь и вижу, что на деле писем всего два, а остальное — шесть рекламных брошюрок и холодильник.

Да-да, холодильник. Я узнал его по контурам и по названию фирмы. Это был холодильник «Банкиза», по меньшей мере двухсотлитровый — ведь высотой он с меня, а шире вдвое.

Мой адрес вкруговую оклеен сотней марок, все до одной гашеные. «Банкиза» раз в тысячу тяжелее обычного письма, так что я еле его отодвинул.

Хотелось бы знать, кому пришла в голову столь блестящая идея: отправить мне по почте холодильник! Быть может, выпускающей их фирме, контейнер-то совсем новый. Да, но заводы по производству холодильников обычно не имеют привычки посылать их клиентам по почте.

А главное, я не заказывал никакого холодильника. В моем бюро он мне не нужен, а если б и был нужен, его там некуда поставить.

Дома же у меня холодильник есть. Старый, вот-вот выйдет из строя. В нем уже пробились зеленые ростки — верное свидетельство, что начинается весна, а зима кончилась. Но для холодильника, уж поверьте мне на слово, ростки — плохой признак.

Ну что ж, поставлю новый холодильник на место старого. Но отвезу его домой, лишь когда захочу и не раньше, чем узнаю, кто его прислал и зачем.

А пока что перетащу его в чуланчик, а то в бюро он занимает слишком много места. Не люблю открывать тяжелые, громоздкие пакеты. С утра я всегда немного вялый.

Значит, надо подзарядиться. Сажусь за письменный стол, беру из стоящего сзади шкафчика с картотекой бутылку «бурбона» и отправляю по назначению полный стакан — вы, конечно, поняли куда.

Так! Пока я сижу в ожидании, надо взглянуть на почту.

А чего я, собственно, жду, и сам не знаю! Но жду я, друзья, всегда. Я составляю компанию «бурбону» и покуриваю, а где-то в городе происходит нечто такое, что не должно было произойти. И вот, в один прекрасный момент, кто-то стучится ко мне в дверь или звонит по телефону, и я бегу наводить порядок в чужих делах.