В кузне горел яркий свет. Слышались возбуждённые голоса.

Деликатно постучав о косяк, Алексей негромко осведомился:

— Хозяин, можно войти?

Гомон утих.

— А, Олекший! Заходи, заходи, — послышался радушный басок кузнеца. — Погляди-ка, что мы тут сотворили.

Алексей шагнул через порог и остановился, щурясь от непривычно яркого освещения. В лицо ударила волна тепла. Мало того, печь раскалённая, так, похоже, ещё и свечи все возможные зажгли.

— Иди-иди, не стой у порога.

Раскрасневшись от жара, Лар поманил к себе рукой.

— Смотри, как тебе? — гордо приподнял арбалет. — Ведь красавец, а? Почти как в твоём волшебном ларце. Ну может, чуть хуже… Да что я тебе всё рассказываю, — протянул заострённый железный штырь. — Ты не смотри, что неказист, на скорую руку выковал. Давай-ка, проверь всё сам!

Мужики уважительно расступились.

— Давай-давай, — приободрил сияющий Гордой. — Мы тут уже пару раз вон стрельнули, — кивнул на стену. — Это ж надо, какая силища! Всё, как ты и говорил. С Ларом вдвоём едва-едва вытащили. Веришь ли, на четыре пальца в бревно вошла!

Мало чего поняв, Алексей отставил ружьё и заинтересованно приподнял арбалет. Тяжесть массивного берёзового ложа сразу внушила уважение. Метровые дуги, усиленные роговыми накладками, стягивала туго скрученная, масляно поблёскивающая тетива. Видимо, предвидя, что в точке соприкосновения со стрелой будет сильно истираться, Лар заботливо обмотал жилы кожаной накладкой.

Проверив лёгкость хода спускового механизма, Алексей восхищённо присвистнул.

— Да уж. Круто. По одной только фотке.

— Что? — озадаченно переспросил Лар.

— Я говорю, э-э-э… — Алексей замешкался, подбирая слова.

— Разрешите войти? — послышался голос Гертруды.

— О, конечно! — просиял Лар. — Да как вовремя. А я уж думал сына за тобой посылать. Никак у нас без тебя разговор не получается. Так что ты сказал, Олекший? — повернулся к ведуну.

— Я говорю, великий ты мастер, раз уж смог сделать такое по одному лишь рисунку.

— А-а-а, — польщённо улыбнулся Лар, выслушав перевод. — Приятно слышать похвалу от знатока. К слову, и рисунок у тебя прямо как живой… Ладно, не о том я сейчас, — решительно рубанул воздух рукой. — Раз глянулся тебе арбалет, может, и силу его сам опробуешь, — протянул болт. — Только вот с козьей ногой не успел я сегодня, возни много, завтра с утречка займусь. Ты натягивай тетиву всем станом, от пояса, как сам говорил. Крюк вон возьми, сподручнее будет…

— Ага.

Алексей упёр арбалет в пол. Дрожа от напряжения, с невероятным усилием натянул тетиву. Глухо щёлкнул замок. Наложив стрелу, прицелился на свежие отметины и спустил курок. Гулко хлопнула тетива. Смачно хрустнув, болт вонзился в стену, выбив мелкие щепки.

— Вот это круто!

— Ага! Видали? — гордо повернулся Лар. — Сила!

Мужики одобрительно загудели.

— Сила, — согласился Гордой. — Только ты давай уж доделывай, доделывай, рук не покладая. Ещё бы парочку таких нужно. Олекший один везде не успеет, сам знаешь. Прищучить её надобно со всех сторон, едва нос из своей тайной дыры кажет… Кстати, Олекший, как там, было что сегодня?

Алексей сожалеюще развёл руками.

— Нет. Уж я бы не пропустил.

— Вот и мы тоже не видали, — вздохнул Гордой. — Затаилась где-то, гадина.

— А может, она и ушла совсем? — с надеждой подал голос Онтей. — Осень же, холодает.

— Ушла? — саркастически скривился Гордой. — Вот вроде умный ты мужик, Онтей, а иногда совсем не соображаешь.

— Это почему? — с вызовом глянул Онтей.

— А потому! Сам подумай. Весной пастушок пропал. Потом Окулина. Про скот я уже и не говорю. Потом тебе самому пришлось побегать, уже у самой околицы, так?

— Ну так…

— А вот теперь слушай, что я скажу. Раньше ближе к осени волки и лисы подходили почти к самой деревне. Бывало, с голодухи кур и овец даже днём душили. Может, помнишь, какой переполох прошлой осенью был?

— Помню, как не помнить. Насилу топорами их отогнали.

— Так вот, — тихо продолжил Гордой. — Сейчас почти на полдня пути даже птиц крупных нет. Теперь соображаешь?

Онтей угрюмо кивнул.

— Вот то-то. Тут она. Всё, что можно передушить, уже передушила, а теперь выжидает. Не дура, видно. Понимает, что человека задрать, это тебе не овце шею свернуть. Тем более вблизи самой деревни. Когда мы вдвоём-втроём, таится, не трогает. Так что пока Лар арбалеты мастерит, нам засидки завершить надобно. Может, даже окромя тех, вокруг деревни ещё пару-тройку сделаем. В общем, — обвёл всех строгим взглядом, — завтра с утречка жду у околицы. Пойдём к болоту, где пастушка задрали. Олекший, ну а ты уж тут присмотри.

— Само собой.

— Кстати, а бабы-то наши решились к реке сходить?

Алексей невольно улыбнулся.

— Да была там одна…

— О как! И кто же такая смелая нашлась?

— По имени не знаю, но очень, э-э-э, в теле, одним словом.

— А, Фёкла, небось, — хмыкнул Гордой. — Ну эта может, — лукаво пригладил усы. — Ей и сам леший не страшен.

Мужики переглянулись и дружно загоготали.

— Волка однажды коромыслом перешибла, — пояснила Гертруда. — Да и то молодая совсем была.