— Болит еще? Или нет? Если будет чесаться, ни в коем случае не чеши, а то сдерешь все заново, так что еще дольше ранки заживать будут!

Карина не проронила ни слова и поспешно выдернула руки из теплых ладоней девушки. Она себя почувствовала очень неуютно, когда в очередной раз девушка дотрагивалась до нее. Было в этом что-то неправильное, и это больше всего напрягало синеглазую.

— А голова как? — уже осторожно спросила Катя, с тревогой заглядывая в глаза напротив сидящей девушки. — Не болит больше?

— Нет, — сипло ответила Карина и кашлянула, а затем уже нормальным голосом добавила зачем-то: — Не болит.

— Ну, и правильно. Следи за своим сном, за своим питанием и настроением! И тогда голова болеть не будет.

— Ты меня сейчас учить будешь? — в сине-серых глазах недобро блеснуло, но Катя не заметила этого, с озабоченным видом рассматривая руки девушки.

— Что? Нет, ты что!

— Слушай, — Карина подалась несколько вперед. — Вот зачем…

«Вот зачем ты вообще так ведешь себя со мной? Ты же меня даже не знаешь. Господи, до чего же бесит меня твоя святая невинность и наивность!» — хотела было сказать Кара, но передумала.

— Зачем что? — Катя улыбнулась.

— Ты меня не знаешь, а хочешь общаться. Зачем?

— Так я всех своих друзей изначально не знала! Но ведь должен же кто-то сделать первый шаг для того, чтобы узнать человека!

— И почему именно я? — сине-серые глаза неотрывно смотрели на Катю.

— Судьба! — горячо воскликнула девушка. — Ты меня спасла! А потом ты еще и курьером оказалась, когда к Арсению приехала!

Услышав знакомое имя, Карина опять внутренне вспыхнула. Утихшая боль с новой силой всколыхнулась в девушке и, разъедая душу, вгрызалась в чувства, мысли и слова. Но синеглазая стерпела и сдержанно улыбнулась, словно говоря этим самым, что да, это судьба.

— Да и человек ты необычный! Хотя бы внешне! Да и внутренне! Я еще не встречала лесбиянок, которые работали бы на железнодорожной станции курьером… хотя зачем там курьер? — по-настоящему задумалась девушка.

— Я не работаю на железнодорожной станции, — сквозь зубы выдавила Карина.

— То есть ты просто работаешь курьером?

— Ты разочарована? — усмехнулась синеглазая.

— Но ты же ведь получала высшее?

— Да. Получала. Недополучила.

— Почему? — удивилась Катя.

Карина, до этого момента пристально смотревшая девушке в глаза, отвернулась и долго молчала. Катя внимательно следила за выражением лица синеглазой. Губы были поджаты, на щеках ходили желваки, а брови хмурились вместе со лбом. Карина молча вспоминала все, что случилось недавно, но в то же время так давно. Девушка не желала вспоминать, но ее заставили, так что теперь она была очень зла. И так не вовремя вновь что-то кольнуло в голову, заставив девушку плотно закрыть глаза и недовольно поморщиться.

Встав со стула, Кара, не говоря ни слова, положила рядом с опрокинутым стаканом деньги и, забрав свою куртку, решительно вышла из кафе. Ее проводил грустный и молчаливый взгляд Кати. Любой бы человек на месте светловолосой вознегодовал бы по поводу столь некультурного поведения, но ведь это лишь внешняя сторона настоящего, а девушка, хоть и казалась практически всем наивным ребенком, видела гораздо глубже, чем остальные люди. Она печально вздохнула и, неторопливо встав, расплатилась, а затем вышла под раздирающий ливень.

========== Глава 7. Второй день ==========

— Карина!

— Нет.

— Господи, ну почему тебя нужно упрашивать? — горестно воскликнула Глафира. — Почему ты такая упрямая?

— О, кто-то показал характер, — усмехнулась синеглазая.

— Боишься?

Кареглазой пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы осмелиться спросить такое у Кары. Она хотела задеть ее самолюбие, и у нее это получилось. Что-то на миг переменилось в лице девушки. Она на секунду замерла, а затем медленно повернулась к кареглазой. Так поступает человек, который принимает вызов. Облокотившись на стенку, Туман вкрадчиво поинтересовалась:

— Сама не боишься?

То, что должно было послужить щитом Глафиры в этом споре, теперь обернулось для нее оружием, которое стреляло очень метко, и девушка, не выдержав пронзительного и какого-то нового взгляда Карины, отвела глаза в сторону и с напускным интересом стала смотреть в окно.

— Что ж, значит, не боишься, — Карина отошла от стенки и, подойдя к Глафире почти вплотную, добавила: — Будем спать вместе.

Все это было сказано таким непринужденно-хрипловатым голосом, что щеки кареглазой не замедлили тотчас же налиться помидорным соком. На самом деле соблазнять Глафиру синеглазая не собиралась, а хрипотца в голосе свидетельствовала лишь о том, что кто-то находится на пороге болезни. Собственно говоря, спор между девушками возник именно из-за этого. Мало того, что вчера Карина вернулась домой мрачнее тучи, мокрая как курица — девушку мало заботил внешний вид, — так она еще упорно продолжала спать на полу, а ведь отопление еще не было включено. Глафира, как человек, дававший однажды клятву Гиппократа, очень горячо воспринимала любое заболевание близкого ей человека. Тут кроткая душа словно перевоплощалась, и кареглазая становилась непоколебимой и твердой как сталь. Растормошив угрюмую Карину, которая поначалу хотела даже огрызнуться и сказать, чтобы ее оставили в покое, она заставила ее выпить чай с малинкой, отогрела девушку и уложила спать на кровать, а сама, почти не смыкая глаз, просидела возле кровати и стерегла сон синеглазой, словно это было самое ценное в этой жизни. Утром Глафира сказала свое решительное «нет» тому, чтобы Карина спала на полу. Разумеется, синеглазая сперва и бровью не повела, но потом, когда до нее дошло, что Глафира не шутит и стоит на своем, спор принял новые обороты и затянулся на полчаса.