Человек в белых одеждах внезапно замер. Его испугал вид толпы. «Надо уходить? — промолвил он про себя, охваченный прежними своими страхами. — Это мир людей. Нужно уходить, обратно в пустыню, где Господь…» И снова его судьба повисла на волоске. Как поступить — вперед или назад?

Вокруг ямы все замерли, не спуская с него глаз. Иаков и Варавва все еще стояли друг против друга, позабыв о драке. Даже Магдалина приподняла голову и прислушалась. Жизнь? Смерть? Что означала эта тишина? Ветер переменился. И тут, вскочив, она воздела руки и закричала:

— Помогите!

Мужчина в белом услышал ее, он узнал этот голос, и дрожь пробежала по его телу.

— Это Магдалина! — сказал он. — Магдалина! Я должен спасти ее! — и быстрыми шагами, раскинув руки, он направился к толпе.

И чем ближе он подходил, чем яснее видел искаженные злобой лица, тем сильнее болело его сердце, тем больше любовь к этим людям и сострадание заполняли его душу. «Вот они, люди, — думал он. — И все они — братья и сестры, все до последнего, но они не знают об этом, потому и страдают. Если бы они только узнали, какое было бы счастье, сколько объятий и поцелуев, какой праздник!»

Наконец он подошел, ступил на камень и распростер руки. И единственное слово, радостное и ликующее, вырвалось из его уст:

— Братья!

Люди удивленно посмотрели друг на друга, и никто не ответил.

— Братья! — снова прозвучал торжественный крик, — братья, я счастлив вас видеть!

— Зато мы не хотим тебя видеть, римский прихвостень! — прорычал Варавва и поднял с земли тяжелый камень.

— Мальчик мой! — зазвенел душераздирающий крик, и Мария кинулась обнимать своего сына. Она смеялась, плакала и осыпала его ласками, но он, не говоря ни слова, отстранил ее и пошел навстречу Варавве.

— Варавва, брат мой! Я рад тебя видеть. Я друг и принес весть великой радости.

— Не подходи! — взревел Варавва и заслонил Магдалину. Но она уже услышала возлюбленный голос и вскочила.

— Иисус! Помоги! — раздался ее крик.

В одно мгновение Иисус оказался на краю ямы. Магдалина карабкалась вверх, цепляясь ногтями за камни. Иисус нагнулся и протянул ей руку. Женщина ухватилась за нее, и он вытащил ее на поверхность. Окровавленная, она упала на землю, переводя дыхание. Варавва бросился к ней и придавил ее ногой к земле.

— Она моя! — прорычал он, поднимая камень. — Я убью ее. Она осквернила субботу. Смерть ей!

— Смерть! Смерть! — завыла толпа в страхе, что жертва может улизнуть.

— Смерть! — выкрикнул Зеведей, глядя на нищих, окружавших пришельца, который, несомненно, забивал им головы глупыми идеями. «Горе нам, если нищие начнут своевольничать», — подумал он и снова закричал: «Смерть!» — ударяя посохом о землю.

Иисус поднял руку, чтобы удержать Варавву.

— Варавва, — промолвил он печально и мягко, — разве ты никогда не нарушал заповедей Господа? Разве ты никогда в своей жизни не крал, не убивал, не прелюбодействовал и не лгал? — он повернулся к воющей толпе и оглядел всех, медленно переводя взгляд с одного на другого. — Пусть первым бросит камень тот, кто не знает за собой ни единого греха!

Толпа вздрогнула, по одному люди начали отступать, пытаясь скрыться от цепкого взгляда, который, казалось, проникал в самые глубины их памяти. Мужчины припоминали всю ложь, сказанную ими за свою жизнь, все несправедливости, всех чужих жен, которых они уложили в постель; женщины прятали лица платками, и камни выпадали из их рук.

Но когда Зеведей увидел, что сброд того и гляди одержит победу, его охватила ярость. Иисус снова оглядел собравшихся, заглядывая каждому в душу.

— Так пусть же первым бросит камень тот, кто никогда не грешил.

— Я, — крикнул Зеведей. — Варавва, дай мне свой камень. Невинности нечего бояться. Я брошу его.

Варавва с радостью передал ему свой камень и отошел в сторону. Зеведей подошел к Магдалине, взвешивая в руке камень, чтобы ударить ее точно по голове. Магдалина свернулась у ног Иисуса и лежала спокойно — теперь она не боялась смерти.

Разъяренные нищие с ненавистью смотрели на старого Зеведея, пока из их толпы не вышел самый истощенный.

— Эй, Зеведей, — закричал он, — помнишь ли ты о Господе? Ты не боишься, что у тебя отсохнет рука? Вспомни-ка, разве ты никогда не обижал бедных? Никогда не отбирал у сирот виноградники, чтобы продать и потуже набить свой кошель? Никогда не заглядывал по ночам к вдовушкам?

Чем больше слушал старый грешник, тем тяжелее становился камень в его руке. И вдруг он закричал, рука безжизненно опустилась, и камень, выпав из руки, рухнул ему на ногу, отбивая пальцы.

— Чудо? Чудо! — радостно закричали нищие. — Магдалина невинна!

Варавва рассвирепел, его покрытое оспинами лицо стало красным, и, кинувшись к сыну Марии, он ударил его по щеке.

— Ударь и по другой, Варавва, брат мой, — подставляя другую щеку, спокойно промолвил Иисус.

Рука Вараввы застыла в воздухе, глаза округлились. Кто это был? Человек? Привидение? Дьявол? Ошеломленно он сделал шаг назад, не спуская глаз с Иисуса.